надышаться свежим воздухом, хотела ответить категоричным отказом. Но что-то во взгляде подруги заставило ее кивнуть.
– Поехали.
– Только мы на такси поедем. На электричке я не смогу.
– Согласна.
– А заплатить за такси у тебя денег хватит? А то я совсем поиздержалась.
Сегодня Фима предусмотрительно захватила с собой кошелек, в котором, помимо наличных, лежали еще и карточки, на которые ее родители регулярно переводили сумму содержания для своей великовозрастной дочурки-студентки.
– За такси я заплачу!
– Тогда поехали!
Дача находилась совсем неподалеку от города. Фима много раз бывала в этом пригородном поселке, где было и озеро, и небольшой лесок, и много-много новых домов, которые отгрохали более удачливые и успешные по жизни соседи. Домик подруги совсем затерялся среди высоких стен и заборов, которые росли, словно грибы после дождя. Одна Фима тут бы дорогу и не нашла, даром, что была тут не далее как прошлым летом. Но подруга уверенно лавировала между зданиями, и вскоре они оказались на дачном участке, на котором стоял один-единственный домик. Не было ни бани, ни туалета, ни сараев или каких-то других построек. И Фима внезапно поняла, если Константин еще жив, то он находится в этом домике.
– Тут живет твоя… мама?
– Тетя.
– А мама?
– Мама давно умерла. Меня вырастила тетя. Разве ты этого не знала?
– Нет.
– Странно. Мне казалось, что ты-то должна была об этом знать. Твоя мама и моя – они ведь дружили. Тетя не возражала, чтобы мы с тобой продолжили дружить и в моей новой жизни. Она только просила, чтобы мне никто не рассказывал, что случилось с моей настоящей мамой.
И, издав странный смешок, добавила:
– Никто мне и не рассказывал.
– Откуда же ты узнала? Ты же узнала?
– Узнала.
Они зашли на участок, прошли по узенькой дорожке, протоптанной в снегу к самому дому, поднялись на крылечко по рассохшимся от времени ступеням и вошли в холодную прихожую. Тут на Фиму навалились непрошеные воспоминания о счастливо проведенных летних деньках на этой даче. Тут лежал огромный надувной дракон, который они таскали на озеро и катались на нем, вызывая восхищенные вопли окрестной ребятни, которые дорого бы дали за то, чтобы прокатиться на таком чуде. От холода и мороза сейчас у дракона немного обвисли крылья, и гребень вдоль спины стоял не так круто, но все равно он был хорош.
Тут же лежали другие дачные принадлежности. Сплетенный из соломки пляжный лежачок, который так удобно было положить в привезенную с Кипра и тоже сплетенную из голубой соломки сумку. Стояли разноразмерные резиновые сапожки в цветочек, в которых можно было прогуляться в дождь вдоль грядок и собрать свежий лучок и морковочку. Стояли корзинки – большие для грибов и маленькие для ягод, с которыми можно было и в сад, и в лес, и в огород.
– Сколько же замечательных дней мы провели тут с тобой! – вырвалось у Фимы.
Подруга вздрогнула и кинула на нее странный взгляд. И было в нем и сочувствие, и сожаление, и раскаяние. Много чего было, не было одного. Тепла и любви в нем только не было.
– Пойдем.
Они зашли в дом, в котором оказалось довольно тепло. Нет, не так, чтобы совсем тепло, но все-таки температура в отличие от уличной была плюсовой. Печь была натоплена с утра и сейчас уже успела почти совсем остыть. Возле нее была аккуратно сложена кучка дров, которую подруги шустро закидали в топку. Потом сходили на кухню, где обнаружились запасы домашнего яблочного сидра, который успел хорошенько перебродить и стать почти совсем вином.
– Это из той яблочной бражки, что мы осенью с тобой готовили.
И новая волна воспоминаний нахлынула на Фиму. Как они собирали яблоки с четырех старых деревьев, которые росли на участке. Были тут и молодые яблоньки, легко поддающиеся обработке, вот их плоды отличались и вкусом, и размером, и здоровьем в лучшую сторону, эти яблочки можно было схрумкать и в первозданном виде. А плоды старых яблонь были кривенькие да меленькие, с пятнышками и червоточинками. Кушать их было затруднительно, а вот покрошить на сок легко!
Но сок никто не хотел пить в тех количествах, которое получилось из яблок. И подруги яблоки покрошили в огромный чан, мелко порубили, добавили воды и сахара и оставили стоять, благо сентябрь стоял очень теплый, и процесс брожения прошел удачно. Потом, в октябре, получившаяся мутная субстанция была первый раз перелита в емкость поменьше, осадок выкинут на компостную кучу. И уже в бутылках молодое вино было оставлено до лучших времен.
– А хорошо получилось, – одобрила Фима. – Ароматно!
– Мы с тетей потом еще два раза переливали.
Вся былая муть в яблочной бражке осела, а небольшое количество пузырьков, которые появились на стенках стаканов, были только для веселья.
Подруги выпили по стакану, потом еще и еще. И почувствовали, что легкость увеличивается и перерастает в некоторую расхлябанность. Время было самое то, чтобы приступить к задушевному разговору.
Фима взглянула на подругу. Глаза у той были какими-то сумасшедшими. А стоящая перед ней кружка оказалась пуста. Верный признак, что скажет все и даже больше.
– Как он? – спросила Фима. – Еще жив?
Подруга вздрогнула. И глаза стали совсем странными. Фима даже поежилась под их взглядом, хотя привыкла считать именно эту свою подругу существом милым, добрым и полностью безобидным. Ее могли обижать, но она… нет. Кто угодно, но только не Вероничка. Не их толстая, славная и безответная Вероничка, которая всегда терялась, когда ей хамили в транспорте и лишь плакала, когда ее бросал очередной кавалер в погоне за более ушлой и расторопной девицей.
– Про кого ты спрашиваешь? – с трудом произнесла Вероника.
– Про Константина, конечно. Это же ты его увезла?
– Так ты все знаешь?
– Знаю!
– И давно?
– Сегодня перед моим приездом к тебе тетушка Римма припомнила фамилию и имя твоей мамы. Варвара Глушакова, с которой дружила моя мама и в гости к которой мы с ней часто ездили. И все встало на место. А я-то еще думала, почему тот переулок с «Квестляндией» кажется мне знакомым. И подъезд! И лестница! И даже расположение комнат в какой-то миг показалось мне узнаваемым. Я думала, что это нервишки шалят, а оказывается, я тоже бывала уже там раньше.
Вероника кивнула.
– Я этого боялась. Боялась, что ты вспомнишь. Вы с мамой часто бывали у нас в гостях, это мне тетя уже рассказала. Раньше-то она скрывала от меня правду о том, что случилось с моей мамой, не хотела, чтобы меня это травмировало. Но когда я сама с
