подтвердила. Каждое слово Константина оказалось правдой. И после этого у меня уже просто не было другого выхода. Я не смогла бы жить дальше, зная все это. И мама тоже говорила, что так нельзя. Что не будет ей покоя, покуда ее обидчики не искупят свою вину и не отправятся вместе с ней на небеса. Да и я понимала, что не увидеть душе моей мамы покоя, покуда ее обидчики землю топчут и жизнью тут вовсю наслаждаются.
– И ты захотела отправить их души в ад?
– Нет, я не настолько жестока, чтобы обрекать кого-то на адские муки. Пусть бы их души вместе с маминой отправились бы в рай.
– Но ведь…
– Насильственная смерть от чужой руки – это лучший способ попасть в рай. Такой конец все искупает. Думаешь, почему раньше преступникам головы рубили и вешали их? Да все для того же! Чтобы спасти их души!
Фима от всего услышанного просто онемела. Вот насколько далеко зашло дело! Рассуждения Вероники откровенно попахивали безумством.
Чтобы как-то заполнить паузу, она машинально сделала глоток вина и тут же с опаской прислушалась к собственным ощущениям. Кому-то там рубили головы, кого-то вешали, возможно, кого-то еще и травили? Например, лучшую подругу, которой случайно довелось узнать слишком много. Как там поживает организм Фимы? Уже почувствовал выпитую вместе с вином отраву?
Но они недаром дружили столько времени, стоило Фиме задуматься, как она услышала:
– Не бойся! Вино не отравлено! Пей себе спокойно.
Фиме ничего другого и не оставалось. Она стала прихлебывать и слушать.
Вино подействовало благотворно не только на Фиму. Подруга тоже расслабилась.
– Ты давно все знаешь? – спросила она у Фимы.
– Сегодня только поняла и сразу к тебе примчалась.
– Спасибо, что полицию не привела.
– О чем ты говоришь! – с излишним жаром воскликнула Фима. – Мы же подруги!
– Да, мы с тобой дружим. Ты всегда меня поддерживала. Поддержи и в этот раз.
Фима неопределенно мотнула головой, чтобы можно было понять, вроде бы она согласна.
И тут же снова спросила:
– Ты же это все задумала еще до того, как мы оказались в «Квестляндии»? У тебя заранее был подготовлен план! Поэтому мы все четверо в тот вечер и оказались в этой «Квестляндии»?
– Мне нужно было алиби, – развела руками Вероника. – Я готова была пострадать за правду и установление справедливости, но лучше было обойтись без этого.
А не такая уж она и безумная дурочка, мелькнула у Фимы мысль. Соображает, когда ей надо, очень даже здраво.
– Вы вчетвером, все вместе и должны были мне это алиби предоставить. Если бы я одна оказалась в «Квестляндии», то подозрение пало бы в первую очередь на меня. А когда мы заявились туда все вместе, то никто на нас не подумал. Подумаешь, пришли девчонки развлечься. Они же все время ходили всей толпой.
– Но мы и правда ходили вместе или по парам.
– Чтобы перерезать человеку горло, много времени не нужно. Хрясь! И он уже булькает. Он даже не понял, что случилось. Это было немного жаль. Я хотела, чтобы он понимал, почему умирает. Но успела сказать ему всего два слова: «За маму!» И я совсем не хотела отправляться из-за этого гада за решетку. Вот еще глупости, сесть в тюрьму за то, что восстанавливала справедливость. Нет, я на это не подписывалась. И мама бы тоже этого не одобрила.
– И ты придумала, как нас всех заманить в то место, где ты собиралась убить своего врага?
– Во-первых, не убить, а наказать, это большая разница. А во-вторых, разве вы не мои друзья? А друзья должны всегда и во всем помогать друг другу. Но я понимала, что для вас это может стать слишком большим шоком, нельзя было взваливать на вас свою ношу, поэтому сделала все сама.
– А зачем ты потом вернулась? Ты же еще возвращалась в «Квестляндию»?
– Да, чтобы отрубить Зимину голову. Это было необходимо сделать.
– Но зачем? Зачем ты отрубила ему голову? Он ведь уже был мертв.
– Мама тоже была мертва, когда он отрубил ей голову. И у меня даже не до конца получилось. Оказалось, что точно отделить голову от туловища это не так-то просто.
– Но зачем вся эта жестокость?
– Понимаешь, мне это необходимо было сделать, чтобы восстановить справедливость. Зимин тогда не хотел, чтобы подозрение пало на него. Ему нужно было подставить сумасшедшего дурачка Грегора. А тот уже засветился, отрезая головы у крыс, кошек и даже собак. Конечно, когда все увидели убитую женщину без головы, да еще измазанное кровью лицо Грегора и топор у него в комнате, то никто и не подумал, до чего же странно, что в ночь убийства все жильцы отнюдь не маленькой квартиры дрыхли без задних ног. И никто из сыщиков не задумался о том, что в квартиру зачастую таскаются посторонние. В том числе и Зимин! И что этот Зимин, частенько навещая своих «друзей», запросто мог бы позаимствовать у кого-нибудь из них ключи от входной двери. И ночью воспользоваться ими в своих целях. Хочешь послушать, что мне рассказал Константин? О-о-о! Он мне эту историю поведал во всех подробностях. До сих пор в ушах стоит его голос! Как я пережила ту ночь! Как не сошла с ума!
Фима покачала головой.
– Наверное, все-таки немножко сошла. Иначе как объяснить, что ты наворотила потом? Отрубила мужику голову!
– Это сделала за меня гильотина. Занятная штука, рабочая, кстати говоря. Я глазам своим не поверила, когда увидела ее в нашей с мамой бывшей комнате. Конечно, лезвие было тупое, но ничего, Зимину сгодилось и такое, не думаю, что ему было больно.
И она засмеялась. Фима смотрела на свою подругу с отчаянием. Она понимала то, чего не понимала сама преступница. Несмотря на трезвые размышления о том, как бы ей уйти от ответственности, в остальном Вероника и впрямь сошла с ума. То ли рассказанная Константином история так пагубно сказалась на ее рассудке, то ли он изначально всегда был слаб, и потому хватило небольшого толчка, чтобы все полетело под откос, набирая обороты, словно снежный ком.
– Так что рассказал тебе Константин? Они с Зиминым были сообщниками?
– Да, все было именно так! Они с Зиминым действовали в связке. Находили квартиру, которую можно было присвоить, и начинали прощупывать почву. Обрабатывали жильцов, убирали тех, кто упрямился. Уговаривали или уламывали тех, кто колебался. Им и раньше приходилось убивать, но тогда люди просто исчезали. Их тел никогда не находили, а внезапно всплывшие родственники спустя полгода вступали в права наследства и продавали свою собственность этим двоим.
– Но в
