ней заговорила о той трагедии, отпираться не стала. Все мне рассказала. И про тебя с мамой тоже. Вы к нам приходили, и еще одна девочка, дочка соседки по нашей квартире. Хотя тетя думала, что уже не осталось тех, кто помнит маму и нашу с ней квартиру, но вот, поди же ты! Все-таки нашелся человек, который проговорился о моем прошлом!
– Но как ты могла надеяться на то, что никто не вспомнит? Да хотя бы моя мама! Они же дружили с твоей.
– Но она в свое время поклялась молчать обо всем, что случилось.
– И ты не знала, что живешь с тетей?
– Знала. Но кроме этого почти ничего больше. Какие-то обрывочные воспоминания, очень нечеткие и неоформленные. Когда моя тетя меня удочерила, то она очень не хотела, чтобы я узнала правду о том, как именно я осиротела. Не хотела, чтобы я знала, как погибла моя мама. Тетя всегда считала, что это может нанести мне непоправимую моральную травму. Всех вокруг заставила поклясться, что они будут молчать про убийство. Они и молчали.
– Как же ты узнала?
– Стечение обстоятельств. Ты даже не поверишь.
– А ты расскажи!
Какое-то время подруга молчала, но потом все же ответила:
– Константин. Он сам мне проболтался.
– А как?.. Как ты до Константина-то добралась?
– Мы с ним встречались.
– Но как ты про него узнала?
– Я вначале ничего и не знала. Мы с Костей просто познакомились и какое-то время встречались. Да я вам про него рассказывала.
Действительно, некоторое время назад Вероничка говорила, что ей удалось познакомиться с мужчиной, что он старше ее, но очень классный. Что у него собственный дом, денег целая куча, что он увлекается магией и даже ведет семинары. Вероника тогда порхала, словно на крыльях. И даже начала поговаривать, что смогла найти своего мужчину.
– Так вот оно что! Это был Константин!
Но тут же Фима вспомнила, что потом у Вероники с ее кавалером дело как-то затихло. Вероничка ничего толком не рассказывала, а они не расспрашивали, поглощенные своими делами и своими собственными кавалерами. Нет, если бы она им рассказала, то они бы ее, конечно, выслушали. Хотя бы просто из женской солидарности и любопытства. Но раз Вероничка с откровенностями не лезла, то и они не стали ее расспрашивать. Поняли, что дело у Вероники с ее кавалером идет к закату, только и всего.
– У Константина и при мне было много других женщин, он любвеобилен и никогда не скрывал этого. Вот и я стала очередной его подружкой. Не знаю, что его во мне привлекло, но встречались мы довольно продолжительное время. Чуть ли не полгода. Сперва чаще, потом реже, все дела у него какие-то были, дела, но все равно он никуда из моей жизни не исчезал.
– Да, я помню, ты хвалилась, что теперь у тебя есть постоянный мужчина.
– И вот однажды, это уже под конец наших отношений было, он при мне изрядно напился, потом накурился, а может, еще чего-то такое с собой сделал, потому что я видела следы от инъекций и пустой шприц в ванной комнате. Я уж его не спрашивала, что он там себе вколол, но его буквально понесло. Говорил и говорил не затыкаясь. У меня даже голова разболелась, но он все не унимался. Ударился он в воспоминания знатно. Сначала я слушала из вежливости, все-таки мы были у него дома, и он мне даже нравился. Но когда он начал рассказывать мне историю, которая приключилась с ним в далекой молодости, о женщине, которая очень сильно им с другом в бизнесе мешала, я почему-то стала слушать уже более внимательно. Даже сама не могу тебе объяснить, почему стала прислушиваться к каждому его слову. А он все говорил и говорил, какая эта баба была упрямая и дерзкая, все мне жаловался, что никак им было эту ретивую бабу не угомонить. Что они ни делали с приятелем, ничего не помогало. И имя назвал… Варвара Глушакова. А Варвара Глушакова…
– Это твоя мама. Теперь я это знаю.
– Я тоже знала, как звали маму. Но в первый момент даже не поняла, что речь идет о ней. Стала расспрашивать и поняла, что да, все правильно, Костя мне рассказывал о ней.
– Но ты ему правды не открыла?
– Я хотела! Честное слово, в первый момент я хотела сказать, кто я такая. Но не смогла. Не знаю, как это объяснить, но у меня буквально язык онемел. Как будто бы кто-то закрыл мне ладонью рот. Мягко, но властно. Я ничего не могла сказать, только мычала. А этот кретин принял это за проявление интереса. И распустил перья! И вывалил передо мной всю подноготную! Боже мой! Не знаю, как я пережила ту ночь! У меня прямо перед глазами все плыло. Вот ты с девчонками удивлялась, что со мной последнее время происходит? А то самое! Стресс! Это с той самой ночи и началось со мной! Не знаю, что он со мной сделал, а только домой я вернулась совсем больным человеком. Заснула тяжелым сном и вижу во сне свою маму. И говорит она со мной, словно живая. И рассказывает, как все это случилось. А мне и знать не нужно, потому что Константин мне уже сам все рассказал. И как они хотели с Зиминым присвоить квартиру, в которой жила мама. И как мама им этого не позволяла сделать, выгоняла их, скандалила, требовала, чтобы они тут не появлялись. И как они решили, что маму нужно устранить любым путем. И… устранили. Константин дал маме снотворного, которое украл у Грегора. И остальным тоже его подмешал в спиртное. И когда все заснули, пришел Зимин и… и отрубил маме голову, чтобы наутро все подумали бы на Грегора. Они и подумали. И жильцы, и полиция, и даже сам Грегор. Дурачок, он так и не понял, что не делал того, в чем его обвинили. Только мычал и смеялся.
– Грегора в больнице кто убил?
– Тетя. Она же не знала, что виноват во всем другой человек. Устроилась в ту больницу, где его держали, санитаркой. А потом подстроила несчастный случай.
Вероника замолчала, не сводя остановившегося взгляда с опустевшей кружки.
Фиме пришлось ее потеребить:
– И что дальше?
– И после этого я решила их убить.
– Константина и Зимина?
– Да. Они должны были умереть. Мама сама мне так сказала.
– Мама?
Это уже становилось совсем интересно.
– Твоя мама умерла!
– Она ко мне приходила, – словно не слыша слов подруги, проговорила Вероника. – Во сне! Разговаривала со мной. И она все
