Очень осторожно, стараясь не разбудить Дэна, я перелезла через него, сунула ноги в тапочки и вышла на лоджию.
Снова занимался рассвет. Сизое октябрьское небо прорезали нездорово-розовые пласты. Посмотрела на часы — уже шесть. Проспали мы почти сутки.
Ну что же… Жизнь продолжается. Лору я найду потом, а пока я отправилась вниз, варить кофе и поджаривать тосты.
Когда я вошла на кухню, сердце от ужаса замерло — настолько меня напугала какая-то фигура, сидящая у окна. Трясущимися руками я нащупала на стене выключатель, вспыхнул свет, и я увидела… Женьку!
— Что ты тут делаешь?! — гневно прошипела я. — Черт, как же ты меня напугал!
— Просто сижу, — безразлично сказал он.
«Нервы совсем ни к черту», — подумала я и принялась варить кофе.
— Ну, как жизнь в теле? — миролюбиво спросила я.
Он промолчал, странно улыбаясь.
— Я вопрос задала, — спокойно указала я ему.
Он, не говоря ни слова, провел рукой сквозь стол. Я видела, как массивная дубовая столешница никак не отреагировала на его прикосновение, пропустив плоть сквозь себя, словно ее и не было.
— Приплыли, — я так и села. — Совсем ничего не изменилось, что ли?
— Нет, — покачал он головой. — Так что извини, но придется мне у тебя еще немного поквартировать.
— Так, — я потерла виски пальцами и задумалась. — Значит, смерть Нинки ничего не изменила. Примем это к сведению. Но способ спасти тебя должен быть, точно должен быть. Она же сама велела тебе прожить за нее и за себя! Значит, знала, что можно это снять!
Он молчал, все так же тихо улыбаясь.
— У тебя какой день? — внезапно спросила я, пораженная пришедшей в голову мыслью.
— Девятый, — смущенно признался он.
— Последний? — неверяще посмотрела я на него.
— Да. Все нормально, Магдалина. Ты не беспокойся.
— А кто будет беспокоиться? — зашипела я на него. Ты, что ли? Тебе-то все пофигу, сидишь и улыбаешься!
— А толку? Всё идёт, как должно идти. Колесо сансары вращается и ни тебе, ни мне этому не помешать.
— Иди ты, — хмуро отреагировала я на его сентенцию.
Послышались шаги, а кухню вошел Дэн.
— Как ты, радость моя? — сонно улыбаясь, спросил он.
Я, немного поколебавшись, все же призналась:
— Тут Женька.
Прошлым утром, пока мы ехали домой, я ему все — все рассказала, без утайки. Он хмурился, качал головой и бормотал: «Какого черта ты молчала, дурочка?».
Сейчас он осмотрел кухню, Женьку не увидел и озадаченно спросил:
— Он что, все еще не в теле?
— Увы, — печально покачала я головой.
— Но ты же говорила, что после смерти Нинки у него все будет в порядке!
— Я ошибалась. Так что сейчас сижу и думаю, за что хвататься. То ли Библию Ведьмы пойти почитать, то ли в больницу бежать, на тело посмотреть.
— Погадай, — посоветовал Дэн.
— Точно! Что-то у меня совсем ум за разум зашел!
И я тут же, отставив чашку с кофе, достала из кармана халата походную колоду карт и принялась за расклад. Женька перебрался за соседний стул и внимательно следил, как мои руки ловко выкладывают карты.
— Так, — бормотала я, принявшись за чтение расклада. — Молодая да пожилая дамы, желающие смерти клиента, с этим все понятно, смерть для молодой дамы, неудача для второй, а это что еще такое?
Я всмотрелась в карты, и наконец подняла глаза на Женьку:
— Что тебе Нинка дарила?
— Ничего, — тут же открестился он.
— Думай! — велела я и ткнула в расклад: — Через подарок ее смерть к тебе пришла!
Он нахмурился, помолчал, и наконец сказала:
— Нет, Магдалина. Точно она мне ничего не дарила. На дни рождения и Новый Год я ее не приглашал, а если б просто так она ко мне подошла и что-то подарила — неужто б я не запомнил?
Я задумалась, потерла виски, кинула еще несколько уточняющих карт и растерялась:
— Говорят, она тебе этот подарок уже после смерти сделала. Погоди… А это не тогда ли она тебе его принесла, когда я пол у вас ночью мыла?! Ну-ка, вспоминай, ты что-то необычное в своей комнате нашел, когда ушел медитировать?
Дэн, до этого молча слушавший наш разговор, который для него походил на бред сумасшедшего сам с собой, на этой реплике аж кофе подавился:
— Ты ночами моешь полы?! Я не ослышался?!
— Неа, это обряд такой на богатство, надо обязательно отмыв пола сделать, — улыбнулась я ему.
— Ну хоть так, — буркнул он. — А то я уж думал — ты у меня совсем докатилась.
— Кольцо, — потрясенно прошептал Женька.
— Какое кольцо? — резко повернулась я к нему.
— На столе лежало золотое кольцо. Не знаю почему, я но я его одел и как-то тут же забыл про него. Сел медитировать, а дальше ты знаешь.
— А Нинка ведь как раз перед смертью покупала в ювелирном салоне два каких-то предмета, и была там бирка от кольца…, — медленно прошептала я. — Дэн!
— Да, радость моя?
— Ты не припомнишь, Нинка носила кольцо?!
— Ну откуда я могу это знать? Не заметил, покачал он головой.
— А ты? — обернулась я к Женьке.
Тот только развел руками.
Схватив телефон, я набрала номер Тау.
— Что опять? — хмуро спросил он вместо приветствия.
— Скажи, у Нины на пальце было какое-нибудь кольцо? — выпалила я.
Он помолчал, после чего очень вежливо ответил:
— Да, Магдалина. У Нины на безымянном пальце правой руки было обручальное кольцо.
И он, не прощаясь, отключился.
— Собирайтесь, поедем в больницу, — устало сказала я парням.
Тау было очень жалко.
Дэн, ни слова не говоря встал и пошел одеваться. И я вслед за ним поднялась в спальню, натянула джинсы, свитер, с сомнением посмотрела на растрепавшуюся косу и наконец решила — и так сойдет.
Но расческу я захватила, так что по дороге я переплетала косу и думала о том, что неужто сейчас закончатся все наши беды. Как-то не верилось, что все так просто.
Медсестры в больнице, как на грех, оказались те же самые, как и в последний визит. Увидев меня, они чуть не перекрестились.
— Не пущу! — веско сказала пожилая медсестра с темными усиками над губой. — В прошлый раз после ваших поцелуев вся палата на ушах стояла!
Дэн внима-ательно посмотрел на меня, я потупилась и принялась ковырять носком пол.
— И время неприемное, — поддакнула молоденькая.
— Дамы, можно вас на минутку? — Очаровательно улыбнулся им Дэн, подошел, минут через десять вернулся и сухо сказал мне: — Идем.
По пути он словно невзначай спросил:
— Это о каких таких поцелуях говорила медсестра?
— Тебе сейчас будет стыдно, — хмыкнула я. — Что, думаешь я и правда кого-то по своей воле целовала, забыв о тебе?
Он неопределенно хмыкнул.
— Мы пришли к Женьке с Алексом, а на него покойница напала, вошла в него, и мне пришлось его поцеловать, чтобы вернуть его душу. Этот метод называется метод мертвой царевны.
— Отлично объяснение, — ядовито сказал он. — Когда однажды ты меня с кем-нибудь застукаешь, я тоже скажу, что жизнь спасал!
— Дэн, ну не вредничай, — улыбнулась я. — Ведь если бы Алекс не был в курсе, что так можно вернуть душу, ты бы не смог меня на кладбище спасти. И все, похоронили бы меня с утреца.
Он промолчал, лишь рука его крепче сжала мою ладонь.
В Женькиной палате мы увидели его мать. Она, сама бледная и очень нездоровая на вид, сидела около постели сына и гладила его по голове.
— Ирина Сергеевна! Вам уже лучше? — радостно вскрикнула я.
— Здравствуйте, Магдалина, — скупо улыбнулась она. — Оклёмываюсь потихоньку.
— Как Женька? — участливо спросила я.
— Да так же, — пожала она плечами. — Лежит, не шелохнется.
— Разрешите? — я подошла к безжизненному телу и вытащила правую руку из-под одеяла. Кольцо, простой золотой ободок, тускло сияло на безымянном пальце правой руки.
— Откуда это у него? — охнула мать.
— Ирина Сергеевна, — медленно спросила я. — Вы не хотите рассказать, отчего вы хотели потратить немалые деньги на охранку?
Она пристально всмотрелась в меня и спросила:
— А вам зачем это знать?
— Да много тут всего произошло, — пожала я плечами. — И я влипла в историю, и Женька. Так хотелось бы знать, с чего началось.
Я осторожно потянула кольцо с пальца.
— Бабка ко мне пришла, — помолчав, сказала женщина. Вся в черном, неприятная такая. И наказала: мол, заговори-ка своего сыночка от беды, не пожалей денег на охранку, иначе сгубит его Нинка. Сказала, что та заказала обряд сильной порчи на Женьку, велела не медлить и ваш телефон дала. Сказала, что лучше вас никто не сделает.
— Вот как? — рассеянно спросила я. — А не добавила что я, такая-сякая, деру много?
— Точно! — слегка удивленно сказала она. Я сначала-то думала — просто на деньги разводят, а потом сходила к гадалке — она говорит, мол, и точно Женька в опасности. Я подхватилась тут— да и к вам на прием. А тут, как на грех, сгубил меня обряд на богатство. Эх…
