Думал и его представить к званию, но он сказал, что звание уже имеет. Эта труппа не имеет собственной сценической площадки. Надо подумать над этим вопросом и решить в ближайшее время.
Мартин и Ольшанский с грустью смотрели на витийствующего чиновника. «И такие люди руководят нашей культурой!», казалось, с тоской подумали оба.
— А вот у нас есть вопрос к солистке, — сказал следователь.
— У кого «у нас»? — сразу же отреагировал чиновник.
— У правоохранительных органов, — вздохнул Пётр Иванович. — Приведу-ка я эту дамочку сюда, и заодно спросим, откуда у нее колечко. — Следователь удалился.
— Я чего-то не знаю? — почему-то шёпотом спросил Константин Павлович у Мартина.
— Сейчас попытаемся многое прояснить.
— А я хотел ее к званию представить. Ведь она талант!
— Как бы талант этот не оказался криминальным.
Константин Павлович вздрогнул, сел в кресло и затих в ожидании.
Следователь Ольшанский вернулся. Он привёл цыганку и цыгана, которые больше всех «зажигали» во время представления. Черноволосая черноглазая цыганка была необычно высокая и держалась надменно, на плечах ее лежала шаль в ярких цветах. Пожилой цыган в красной рубахе сразу же пошёл в атаку:
— Можно узнать, в чём дело? Почему задерживают артистов? Мы своё время отработали! — возмущался он.
Мартин поднялся с кресла.
— Лично у меня, как у владельца заведения, один вопрос к вам… — Он повернулся и в упор посмотрел на цыганку. — Откуда у вас, милейшая дама, кольцо, которое вы мне передали? Я так понимаю, вы знакомы с его хозяйкой? Или я ошибаюсь?
— Это моё кольцо. Это подарок, и я могу делать с ним всё, что захочу, — ответила цыганка и вздёрнула подбородок.
— Вот как? Я знаю, кому я его дарил. Вы лукавите.
— Да неужели? — усмехнулась цыганка, и красная роза в ее густых чёрных кудрях качнулась. — Одну минуточку…
Она резким движением сдёрнула кудрявый парик и вынула линзы из глаз. Открыла сумку, которая висела у нее на руке, вытащила косметичку, посмотрела в большое зеркало на стене и удалила ватным тампоном грим с лица. Светлые волосы водопадом упали на спину. Цыган тоже снял парик, усы и бороду, широко улыбнулся.
— Яна?… — оторопел Мартин, бледнея и садясь обратно в кресло, словно его не держали ноги. — Иван Демидович? Обалдеть! Я не узнал вас… Как же так?
— Это, сынок, волшебная сила искусства! — ответил ему раскатистым баритоном Иван Демидович и победоносно ухмыльнулся.
Яна стояла и молчала. Было видно, что она упивается произведённым эффектом.
— Как я мог не узнать?! Даже не заподозрить? — не мог успокоиться Мартин. — Голову мог дать на отсечение, что передо мной чистокровные рома.
Следователь тоже был поражён.
— Яна! Ну вы даёте! Ладно я не узнал! Но, Мартин, ты-то как мог не узнать свою давнюю подругу? Как тебе сердце не подсказало? Фантастика, просто фантастика!
Мартин ответил:
— Ты знаешь, я никогда не видел Яну в образе цыганки. И не предполагал, что она может так петь и танцевать.
— Да, это было круто! — встрял в разговор Иван Демидович. — Янка задала тон всему представлению. Зажгла на все сто! А вот то, что ты, Мартин, не знал, какая Яна артистка — это удивительно. У нее замечательный голос, пластика, а как она танцует! Прирождённая актриса. Ну, а что удивляться, Яне есть в кого быть талантливой — вся в мать!
— Да, я признаю. Это было потрясающе! Я не знал, даже не предполагал, что ты так можешь.
— А вот теперь оставайся со своими новыми открытиями, — дёрнула плечиком Яна. — Думаешь, я век буду за тобой бегать?
— Янка… — начал Мартин.
Но Иван Демидович его прервал:
— Я не дам тебе ее обижать! Ты сделал Яне больно. Хватит! Иди к своим стриптизёршам и балеринам, оставь ее в покое.
— Да не нужны мне никакие стриптизёрши! — вскричал Мартин. — Что вы ко мне с ними пристали? Почему я бесконечно должен всем и каждому доказывать, что они меня не интересуют?
Ответственный работник культуры Константин Павлович тоже встал с кресла. Казалось, до него только сию минуту дошло, что за действие разворачивалось перед его глазами.
— Постойте, так это не цыгане? — Он схватился рукой за сердце. — Но я же был в зале, я же видел представление собственными глазами! Это невероятно! — Он взял Яну за руку. — Мадам, вы великолепны! Примите мои восторги! — Он повернулся к Мартину. — Что за актриса? Из какого театра? Почему не знаю?
— Я не актриса, — отняла свою руку Яна. — Это была дружеская шутка, экспромт.
— Ты молодчина, — обнял ее Иван Демидович.
— А как же моя статья о цыганах? — приуныл Константин Павлович. — Я уже интервью дал.
— Все остальные цыгане настоящие, — сказала Яна. — Ваш восторг будет по адресу.
— А вам я всё же присвоил бы звание заслуженной артистки. Даже народной, — снова распустил хвост чиновник, глядя Яне в глаза и снова цепко схватил ее за руку. — Боже мой, какие только бездарности ни получают звания заслуженных и народных, уму непостижимо! А вы, душа моя, вы настоящий талант, вы просто прелесть! Бриллиант! Бесспорно, ваше место на столичной сцене, — не унимался Константин Павлович.
Яна снова отобрала свою руку.
— Это вряд ли, но всё равно спасибо за столь высокую оценку моего таланта, — ответила она. — Я росла за кулисами, танцевала, пела.
