class="p1">— А все потому, что тебе профессионализма не хватает! — тут же поставила мне диагноз Марго. — А настоящий сыщик должен быть каким? Наблюдательным, наблюдательным и еще раз наблюдательным!
— Как ты, например, — язвительно добавила я, — профессионально наблюдающая жизнь из окошка!
— Ты опять? — гневно сверкнула греческими очами Марго.
— Ладно, молчу, молчу… — пробурчала я глухо. Что толку спорить с этой Марго, все равно ведь по-своему дело повернет.
— Вот и молодец, — одобрила мое поведение Марго и стала меня инструктировать насчет завтрашнего дня. А точнее, уже сегодняшнего, потому что часы показывали половину четвертого утра.
А уже в половине восьмого, вывихивая челюсть от постоянного зевания, я катила по проспекту Демократов, уныло пялясь в развешенные на каждом километре рекламные растяжки, извещающие о поистине эпохальном событии: проходящем в Кондратове конкурсе на лучшую гордую княжну, которую знаменитому московскому скульптору предстояло изваять к ближайшему Дню города. Чтобы владелец Кондратовского ликеро-водочного завода Аркадий Петрович Москалец смог наконец внести свой вклад в государство, раз уж другой, более шустрый олигарх нагло перехватил какие-то там яйца буквально у него под носом.
И так я этими размышлениями увлеклась, что чуть в вечно открытый канализационный колодец на повороте к набережной Беглянки не угодила. Это ж надо, всю жизнь про него помнила, а тут прямо память отбило. А это еще раз подтверждает, что о судьбах родины размышлять на ходу не рекомендуется. Лучше как-нибудь солидно, в кабинете, в президиуме или, на худой конец удобно на диване расположившись. Оно, знаете, как-то больше способствует.
А уж когда я на Старо-Кондратовское шоссе завернула, то вообще о чем-либо думать перестала. Поскольку целиком и полностью на ухабах и колдобинах сосредоточилась. Тем более, среди них такие выдающиеся попадаются, что поопасней канализационных колодцев будут.
Короче, до Заречной я на брюхе ползла, и только когда буржуинские хибары завиделись, скорость прибавила, потому что дорога стала гладкой, как зеркало. И до того разогналась, что мимо автобусной остановки пролетела, возле которой и должна была Антонину поджидать. Если, конечно, она и впрямь получит свой законный выходной. А то мало ли, вдруг у хозяев банкет какой-нибудь намечается.
И тут смотрю, да вот же она Антонина. В непритязательном пальтеце и растоптанных ботах неторопливо чапает по тротуару с большой хозяйственной сумкой, по-кошачьи под первым весенним солнышком жмурясь. Я уж хотела приоткрыть дверцу и окликнуть ее, да в последний момент передумала, сообразив, что из дворца ликеро-водочного короля нас могут заметить, что крайне нежелательно, а посему потихонечку сдала поближе к автобусной остановке. Припарковалась у обочины и стала поджидать Антонину, которая, по моим прикидкам, должна была поровняться с моей «пятерой» минуты через две максимум.
Но она не появилась! Даже через пять минут! Даже через десять! Как будто сквозь землю провалилась! Только одна в пух и прах расфуфыренная фря мимо продефилировала, а больше никого!
Тогда, плюнув на все предосторожности, я завела машину и проехала по Заречной до дома Мос-кальца и обратно. Только хренушки вам, ничего похожего на повариху поблизости не наблюдалось. И когда я уже мало-помалу стала склоняться к мысли, что Антонина зачем-то вернулась в хозяйский дворец, ну мало ли, может, забыла чего, мое внимание неожиданно привлекла сумка в руках расфуфыренной особы, одиноко торчащей на автобусной остановке. А она была точь-в-точь такая же, какую я у Антонины видела!
* * *
— Антонина, это ты, что ли? — удивленно разглядывала я молодящуюся дамочку с огненно красной гривой, в модном жакете и высоких узконосых сапогах. — Тебя прямо не узнать!
— А, это ты, чума! — прогнусавила в ответ Антонина, которая, если мне и обрадовалась, то виду не подала.
— Законный выходной? — уточнила я и предложила: — Садись, подвезу.
— А подвези! — согласилась Антонина, немного поколебавшись. — А то пока этого автобуса дождешься!
И обдав меня крепким цветочным ароматом, устроилась на переднем сиденье, добавив:
— Ты меня только до центра подбрось, а там уж я сама.
— Конечно-конечно, — пообещала я, попутно обмозговывая, где это Антонина сподобилась так сказочно преобразиться. К тому же в рекордно сжатые сроки. Прямо чудеса какие-то!
— А ты чего тут делаешь? Опять работу подыскиваешь? — поинтересовалась меж тем у меня модная повариха.
— Ага, — поддакнула я.
— И как? Чего-нибудь надыбала? — Антонина полюбовалась своей красотой в зеркало и, видимо, сочтя ее не до конца совершенной, подмазала себе губы.
— Да нет пока что, — изобразила я притворную печаль, — ничего подходящего.
— А что ты хочешь, — сочувственно вздохнула Антонина, — Кондратов — это такая дыра!
— Это точно, — кивнула я, со всеми возможными предосторожностями на Старо-Кондратовское шоссе выруливая, — буквально одна сплошная патогенная зона.
— Патогенная? — переспросила Антонина, после чего в горле у нее с нарастающей силой забулькало. Затем бульканье перешло в громкие всхлипывания, а завершилось громоподобными раскатами хохота, не стихавшими, пока мы к набережной Беглянки не подкатили.
И только завидев протянутые над проспектом Демократов рекламные растяжки, Антонина перестала трястись от смеха и снова своей несравненной красотой озаботилась, слегка поблекшей в процессе неудержимого веселья.
— А, черт, глаза потекли, — пожаловалась она и снова принялась перед зеркалом прихорашиваться.
— И что, ты всегда так… перелицовываешься? — покосилась я на нее.
— А чего б мне и не перелицеваться? — Антонина поплевала в платок и утерла им расползшуюся тушь для ресниц. — Что, разве я прав не имею?
— Почему же не имеешь? Еще как имеешь! — подобострастно заверила я Антонину, усыпляя ее бдительность, а сама тем временем потихоньку с проспекта Демократов съехала.
Да только Антонина все равно заметила, что я отклонилась от курса, и вскинула голову:
— Эй, я же просила высадить меня в центре!
— Так я же… Слушай, а поедем ко мне в гости! Я тебя со своей подружкой познакомлю. Вот увидишь. она тебе понравится, — стала я уговаривать Антонину, которая еще не догадывалась, какой неприятный разговор ей предстоит.
— В гости? — Антонина почесала ухо под огненным париком, чуть сдвинув его набекрень, и махнула рукой: — Ладно, только недолго. А то выходной у меня не безразмерный, а дел выше крыши.
— Нет, но надо же хоть иногда отдыхать, посидим, попьем чайку. С вишневым вареньем, — расписала я ей сказочные перспективы, довольная тем, что мне не пришлось прижимать Антонину к ногтю посредством намеков на нечистую на руку Лариску. Поскольку лично мне Антонина симпатична по причине веселого и легкого нрава. А потому я ей здорово сочувствовала. Нет, но каково ей будет про дочку узнать!
Одно утешение, у этих Москальцов столько денег, что они даже сами не знают сколько. А, кроме того, из-за последней кражи, в принципе, никто не пострадал, за исключением Дениса, который
