компанией, включая собаку, наотрез отказавшуюся тосковать дома, мы загрузились в джип и направились в город. Проехав центр, мы свернули к лесу, и я с удивлением поняла, что мы едем в сторону моего коттеджного поселка.
Я все еще молчала, решив прикинуться обиженной, раз уж меня используют в роли подсадной утки. Да еще и ничего об этом не рассказывают. Но, кажется, на мое настроение всем было наплевать: Пелагея с Мотей скулили под радио, Толик грыз семечки, а Алексей насвистывал с видом человека, получающего от жизни сплошное удовольствие.
* * *
Наконец мы притормозили у моего дома, и Алексей обратился к пассажирам сзади:
— Вы идите дом проверьте, все ли в порядке, заодно и собаку выгуляете, — кивнул Алексей на Мотю, почуявшую родные места и рвавшуюся на баррикады.
Открыв мне дверь, этот нехороший человек зачем-то взял меня за руку и повел в направлении дома Полесовых. И что он там забыл? Решил навестить свою пассию? Тогда зачем ему я?
Игнорируя мои мысли и недовольное выражение лица, он позвонил в дверь. В доме стояла тишина, и я даже подумала, что там, скорее всего, никого нет. Однако после второго звонка раздались шаги, дверь открылась, а на пороге показалась Инесса в пеньюаре и с бокалом вина. Увидев Алексея, она самодовольно улыбнулась и выставила грудь вперед. Потом она перевела взгляд влево, заметила меня и заметно скисла.
— Вам чего? Если к мужу, то Леника нет, поехал новую машину оформлять. А то с такими соседями скоро пешком ходить придется.
— Надо бы поговорить, — сказал Алексей, проходя в прихожую. — Отсутствие супруга нам только на руку.
— Ну, проходите, только быстро, он скоро приедет, — недовольно протянула она, пропуская нас в белоснежную мраморную гостиную. Я плелась следом за Алексеем, не совсем понимая, что он здесь забыл.
— Я о вашем муже, собственно, и хотел поговорить. Чем он вам так не угодил?
Алексей говорил спокойно, а Инесса вдруг занервничала и стала наливать себе еще вина. Руки тряслись, и она поставила бутылку на место, так и не наполнив бокал.
— Что за вопросы? — попыталась она прикинуться возмущенной.
— Машина — ваша работа?
— Докопались-таки, — вдруг махнула она рукой. — Только не докажете ничего.
— Так в чем причина?
— Достал он меня, пьет постоянно, еще и биться начал. Его с должности скоро турнут, все добро пропьет, пойдем мы по миру.
— И вы решили от мужа избавиться? Удобный случай: вроде как покушались на Софью, ее машину подожгли, но перепутали. Но муж, по воле мочевого пузыря, остался жив.
— Ага, гад такой. Вздумалось ему отлить не вовремя, — недовольно проворчала Инесса. — Я сама хороша. Наняла придурка: всего-то и делов, что машину поджечь. А он и тут лопухнулся: не проверил, есть ли в тачке кто. Может, Ленька и не помер бы, так, напугала бы его, чтобы пил меньше.
— Ну у вас и методы.
— Разозлилась я на него сильно, а тут еще выпила, вот черт и попутал. Позвонила одному бывшему, актеришка, народ хилый. Думала, уж это дело одолеет. За такие-то бабки. И удобный случай выпал — на Соню уже покушались, шантажировали. Чем не повод машину ей поджечь?
— А про покушения и шантаж откуда знали? — вкрадчиво спросил Алексей, пока я сидела с открытым ртом и хлопала глазами.
— Так Петька рассказал, чего уж там. Любовник он мой. Бывший, — пояснила Инесса, ничуть не стесняясь.
— Петька — это Петр Борисович? — деловито переспросил Алексей.
— Ага, Борисович. Вот он и сказал, что Соня мужа пришила, а теперь ей угрожают и деньги требуют за молчание. А я чем хуже?
— Действительно, — фыркнула я.
— Мне, может, тоже вдовой побыть охота. Говорю же, достал придурок, еще и бьется, — упрямо повторила она, потрогав синяк под глазом.
— Петька твой тоже чуть на тот свет не отбыл. Может, это Леня его пришить хотел? — подумала я вслух, когда до меня окончательно дошло, кто на самом деле является таинственном любовником соседки. И когда успели снюхаться?
— Нет, тут мимо. Мой бы точно пришил, если бы узнал. Уже был печальный опыт, — покачала головой Инесса. — И если вы вздумаете меня шантажировать, я скажу, что вот он ко мне приставал, — ткнула она пальцем в Алексея. — И он его точно пришьет.
Алексей скривился, как от зубной боли, но остался джентльменом:
— Мадам, вынужден разбить вам сердце, но вы не в моем вкусе. Увы.
— Да как вас с Петькой черт свел? — все-таки не выдержала я. Видимо, осознав, что мужу стучать мы не собираемся, Инесса повеселела и налила себе еще выпить, хотя и так была изрядно навеселе.
— Не черт, а Купидон. И что ты удивляешься? Петюня же тут часто бывал, особенно после смерти папаши. Мы еще год назад встречаться стали, тайно. В основном, в вашей бане, — хихикнула она. — Ты же туда не совалась, вот мы и…
— Это как?
— Я делаю вид, что иду в свою баню, он — в вашу. Оттуда через мою заднюю калитку до вашей бани пять минут бегом. Я простынь накидывала — и к нему. Экстрим возбуждает, — плотоядно оскалилась она, вновь принявшись со значением поглядывать на Алексея.
— А если бы тебя там заметили, ну, или муж хватился? — продолжала недоумевать я.
— Леник обычно спал, изрядно приняв на грудь. А если бы и что… Сказала бы, что дым у вас увидела, или что послышались крики. Мол, решила проверить, вдруг плохо кому. Помнишь, как в прошлом году у Федотовых тестя в бане инсульт схватил? Да мало ли что, отбрехалась бы, — весело вещала Полесова, а я только поражалась чужой изобретательности.
— Погоди, — тут у меня в голове мелькнула мысль, которую я решила сразу же проверить. — Так это ты в простыне разгуливала по участку? А мы подумали…
Конечно, теперь все становилось понятно: Полесова бегала к нам в баню, накрывшись простыней, а мы с Пелагеей приняли ее за неопознанный летающий объект.
— Но простынь светилась, — не унималась я. — И бабка говорит, что тебя видела, когда упала.
