подниматься к сыну на чердак.
— У меня такие люди бывают! И так часто! А ты будешь тут челноком таскаться! Не дай бог заподозрят чего! И тогда! Еще скажут, что я парня скрываю, прячу, похитил, да мало ли чего стукнет в ненормальные мозги! Потом шумиха поднимется! Мне на кой черт такая слава! А у меня на подходе труд! И куда я потом его?
Вероника и на это согласилась. Теперь она была только тенью своего развинтившегося мужа.
А тот, как свихнулся — узнал, что Ленька стал играть, и срочно перетащил парня к себе в дом, вместе с женой.
— Еще ляпнет чего! Или сопьется!! Тоже — хороша реклама! А здесь он под присмотром!
— Погодите, — прервал сбивчивую речь Вероники Жора. — А зачем вы Нику убили?
— Да что ты?! — искренне вытаращилась на парня Вероника. — Да зачем же мне такой грех на душу брать? … Нет, это не я!.. ага… не веришь… понимаешь, когда у тебя больной ребенок, ты… ну как бы тебе объяснить, ты очень суеверным становишься, боишься, что каждое твое неосторожное движение на ребенка падет. И уж чтоб кого-то убить! Да и зачем? Девчонка мне не мешала. Ветреная была… дурочка, все думала, что я не вижу, как она к Кириллу бегает. Да знала я все, только… противно это… он же у сына жену… Но и сказать ничего не могла — Бодалов мог при любом слове меня выкинуть отсюда. Или… теперь уже не выкинуть, а затолкать в свою палату. А это… это страшно!
— Тогда вообще все непонятно… — вздохнула Дездемона. — А мы уже так хорошо придумали — вы убили Нику, потому что узнали… потому что из-за ревности…
— Да это-то ладно, только я не понял — а где сейчас ваш мальчик? — вдруг спросил Жора.
— Он там… наверху… спит, наверное, — счастливо улыбнулась Вероника. — Но, думаю, его стоит разбудить. И сказать, что теперь он не будет скрываться. Вы ведь вызовете милицию? И вскроют эту проклятую камеру? И посадят Бодалова? И… и мы станем жить свободно!
— Конечно! — успокоил ее Жора. — Я даже больше скажу — милиция с минуты на минуты сама будет здесь, мы все предусмотрели.
— Только не вздумайте вызывать Киргизова! — вдруг испуганно заговорила горничная. — Он у нас в милиции какой-то начальник! У него сын сбил человека в пьяном угаре, ему срок грозил, а Бодалов ему справку выдал, что парень невменяемый. И теперь ее подтверждает. Так что… этот начальник у него на крючке!
— Вон оно что, — протянула Дездемона. — А я — то все никак не могу понять — и как же старичку удалось от обыска отвертеться? У него во дворе нашли труп, а он и не чешется — полную палату пыток себе устроил! Да еще и чердак не по назначению использует, а у него своя рука имеется.
— Еще и какая! — вздохнула Вероника. — Год назад парень один был… что-то там заподозрил, написал заявление в милицию… потом он стал очередным «пациентом». Сдал его Киргизов… мне даже кажется, он не мало имел с той палаты. И если вы рассчитываете на его помощь, то … то нам лучше побыстрее сбежать.
— Нет, у нас свои связи… — успокоил Жора. — Ну так что — пойдем будить мальчишку?
— Постойте… — вспомнила вдруг Дездемона. — Но… ваш муж уже водил меня на чердак! Там на нас вылетела летучая мышь! А никакого мальчика не было.
— Да не летучая мышь, что вы! — усмехнулась Веранда. — Это ворона. Она старая уже, облюбовала себе чердак, а я ее и не гоню, умная такая — сама у меня из рук корм берет. Как дрессированная — только заслышит, как к двери кто-то подходит, уже сама встречать летит.
— Нет, ну как у них здесь все прихвачено! — в изумлении и повела головой Дездемона. — Даже ворон выдрессировали!
— А комнатка Геночки немного в сторону, не сразу от лестницы, — вежливо пояснила горничная. — Там все тихо и спокойно… как в больнице…
И они направились к чердаку. Но как только Дездемона подошла к лестнице, в ее мозгу что-то вспыхнуло:
— Стойте, Веранда!! Не подходите! Я … что-то такое припоминаю… — вскрикнула она.
— Правильно припоминаешь, — отвела глаза в сторону женщина. — Ты, когда сюда сунулась, током тебя шибануло. А потом тебе и укол герминтосцина Бодалов поставил, чтобы забыла все.
— Ага… и посадил с этим клятым романом! — медленно кивнула Дездемона. — Я еще пыталась там строчки какие-то вспомнить, вот недотепа! Не строчки надо было вспоминать!
— А я — то дурень, увидел вас тогда и подумал, что все по намеченному плану идет, сценарий у вас такой! — захлопал глазищами Жора.
— Вот так помрешь, и все будут думать, что по сценарию… И все же — не зря я тогда кровь на анализ сдала, Анины девчонки мне тогда сразу бумажечку выдали — в крови состав препарата! Эта бумажечка очень суд украсит… над Бодаловым. Значит… как ни крути, а я мудрая тетенька! И отчего только вы меня так не любили! — качнула головой Дездемона. — Ваш бы сынок уже давно был свободным!
— Так я ж думала… я ж думала — все наследство тебе перейдет, а сыновья мои обездоленными останутся… и как же тогда Геночка-то?
— Да я б отказалась, ради мальчишки-то! Все бы отдала!
— Нет, чтобы сказать, что никогда бы не вышла за противного старика… — фыркнул Жора. — Ну чего — мы идем?
— Погоди… сейчас… — ковырялась где-то под лестницей Вероника Георгиевна. — Все, ток отключила, вот сейчас пойдемте.
Они поднялись на третий этаж. Распахнули двери и… и в глаза им брызнул яркий свет!
— Сыночка! Мальчик мой!! — вдруг завопила Вероника и чуть не грохнулась в обморок.
Честно говоря, и Дездемона тоже едва удержалась, чтобы в этот обморок не сигануть.
Посреди большой светлой комнаты, стоял серый, новомодный стул, а на нем, связанный сидел Аркадий Аристархович!!! И вид у него был… отвратительный у него был вид! А возле него надменно ходил… тот самый старик, с бородой, который уже попадался Дездемоне раньше! Который что-то там плел про грехи и цеплялся за пакеты…
— Копец… милиции не будет… — тихо, но отчетливо проговорил Жора. — А где же мальчик? Опять что ли в палате?
— Сыночек!! — кинулась на грудь бородатому старику Вероника. — Мальчик мой!! Ты!.. Ты встал!!!
— Мать, отойди! — резко отшвырнул от себя женщину старик, и голос у него оказался на редкость молодым. — К нам же го-о-ости! Давнее-е-нько я мечтал с вами поговорить!
— Так ты уже говорил, — напомнила ему Дездемона. — Всякую чушь про грехи нес, и зачем нужен был этот театр?
— Да погодите вы!! — прервал Жора. — пацан-то где?
— Мальчик
