— Забавно. А прежде такое случалось? Пацаны у вас тут какие? Шкодливые?
— Нормальные дети, раньше ничего подобного не случалось. Машина у меня сутками перед домом стоит, и никогда ничего…
— Ладно, погнали в аэропорт.
Мы сели в «Фольксваген», заскочили на автозаправку и выехали на трассу, ведущую в аэропорт. По пути мы почти не разговаривали, Облом сосредоточенно вел машину — наверное, про себя обмозговывал мою ситуацию.
Я тоже сидела молча, размышляя над тем, как хорошо, что Аркадий Семенович дал мне отпуск на две недели. Как бы я выглядела, если бы в понедельник пришла на работу и меня в лоб спросили о Карлосе. Сказать, что он исчез, я бы не смогла, тогда Катька обязательно ляпнула бы, что от меня сбежал жених. Она такая, она может. Авось за эти две недели ситуация прояснится, и мы с Обломом найдем Карлоса. Тогда мне будет совсем не совестно сказать, что жених мне не понравился и я отправила его обратно в Португалию. Кто знает, может, так и случится?
— Облом, что мы собираемся здесь делать? — запоздало спросила я при входе в здание аэропорта. — Я ведь вчера здесь была? Никаких следов.
— Это у тебя никаких следов. Потому что ты не умеешь собирать информацию.
Откуда такая самоуверенность?
— С чего ты взял, будто я не умею собирать информацию? Во-первых, я очень хорошо огляделась. Во-вторых, я спрашивала у киоскерши и у дежурного по аэропорту. Первая мне сказала, что не видела никакого одинокого иностранца, а второй подтвердил — Карлос был среди пассажиров прилетевшего самолета. Какая тебе еще нужна информация?
— Ты, конечно, молодец, но мы сейчас попробуем найти человека, который мог бы видеть Карлоса.
— Как мы можем это сделать день спустя? Пассажиры улетают и прилетают. Они здесь не живут.
— Смотри, видишь, мальчишки крутятся у игральных автоматов? Они не из пассажиров, а каждый день здесь ошиваются. Я не говорю, чем они здесь занимаются. Догадаться можно. Так вот, на них я очень рассчитываю. Идем к ним. — Облом направился прямо к игральным автоматам.
Компания состояла из пятерых пареньков в возрасте от десяти до тринадцати лет. Все они выглядели очень запущенно: грязные волосы, одежда не первой свежести, на ногах — сношенные кроссовки.
«Беспризорники», — по виду определила я и не стала подходить к ним слишком близко. «Пусть Облом сам входит с ними в контакт, а я постою в сторонке. Того гляди, эти милые мальчики что-нибудь из сумки стянут», — подумала я и на всякий случай двумя руками прижала сумку к животу.
— Привет, пацаны. Заработать хотите? — весело спросил Облом.
— А так дать денежку, дядя, слабо? — ответил самый смелый или наглый — это как посмотреть.
— Не бойся, не надорвешься. Делов-то всего, сказать — видел или нет.
— Сколько дашь? И что надо сказать, да или нет?
— Дело серьезное. А деньги — вот. На час игры хватит. — Облом извлек из портмоне купюру и покрутил ею перед носом мальчишки.
— Лады. Спрашивай.
— Вы вчера здесь были примерно в три часа дня?
— Мы целый день здесь были.
— А рейс из Вены помнишь?
— Отчего ж нет? Самая работа.
«Попрошайничают», — сообразила я.
— Не помнишь, всех встречали? Меня интересует мужчина, лет примерно сорока пяти, португалец, который прилетел один.
— Португалец? — удивился парнишка. — А я думал — испанец.
— Так ты его видел?
— Видел. Давай бабло.
— Он один ушел или его встречали? Скажи, что ты видел или кого, и я отдам тебе деньги.
— Телка за ним приехала. Она сначала стояла здесь, ждала, а потом, когда начали пассажиры выходить, достала табличку и пошла туда, — он показал на двери, из которых обычно выходят прилетевшие.
— Как произошла встреча, помнишь?
— Она не сразу к нему бросилась, стояла и раздумывала, идти или нет. И он вроде как ждал кого-то, постоянно оглядывался по сторонам. Мы хотели к нему подойти, помочь такси поймать, за определенное вознаграждение, разумеется.
«Вы поможете, без кошелька иностранца оставите. Знаю, как вы умеете», — подумала я.
— Но девчонка нас опередила, достала табличку и рванула к нему. Она что-то ему сказала, я подумал, что на испанском языке, он закивал головой, обнял, поцеловал, а потом схватил дорожную сумку и пошел за ней.
«Шустрая, однако, девица, поманила пальцем, а он как теленок пошел! Никуда не годится», — мысленно возмутилась я.
— Скажи, ты так хорошо разбираешься в языках? — вмешалась я в разговор.
— А как же! Аэропорт международный, прилетают со всего мира. Врать не стану, что знаю хорошо, но пару фраз по-английски, по-немецки и по-французски сказать смогу. Я даже американца от англичанина по выговору отличу. К англичанам мы даже не подходим, немцев тоже не жалуем.
— Почему?
— Жадные. А вот американцы дают хорошо.
— Понятно. Теперь опиши нам девушку, — попросил Облом.
— Деньги сначала отдай, — парнишка выхватил из рук протянутую купюру и быстренько спрятал ее в карман. — Вот на нее похожа, — он показал взглядом на меня. — Волосы светлые, как у нее, короткие. Только та помоложе была.
Я вытянула из сумки фотографию Карлоса.
— Посмотри внимательно, мы говорим об этом человеке?
— А что на ней разглядеть можно? Вроде похож, но чтобы сказать наверняка, не могу. Брюнет — это точно. Нет, не могу сказать, он или не он. Крупнее фотки у тебя нет?
— Нет, — сказала я и в который раз пожалела, что не попросила фотографию, где Карлос запечатлен крупнее.
— И на том, пацаны, спасибо. Пошли, Ира, — Облом увлек меня в сторону от игровых автоматов. — По всему выходит — тебя опередили.
— Выходит. А кто меня опередил? Кто?
— Пошли в машину, здесь нам больше делать нечего. — Облом устремился к выходу, а я поплелась за ним следом.
Сидя в машине, Облом не торопился завести мотор. Он глядел куда-то вдаль, на взлетное поле, сосредоточенно теребил брелок с ключами и бормотал себе что-то под нос. Наконец он отвлекся от своих размышлений, вставил ключ в замок зажигания и изрек:
— Очень, очень забавно.
— Что тебе забавно? Как у меня из-под носа жениха увели? Это забавно? Радуешься?
— Погоди, не горячись, давай лучше подумаем, кто знал, когда прилетает Карлос?
— Все знали.
Облом удивленно посмотрел на меня:
— Что значит — «все»?
— А то, что — все. На работе я взяла отпуск со вчерашнего дня, то есть с пятницы. Все знали, что в пятницу приезжает Карлос, я не скрывала этого.
— Про рейс я не спрашиваю, посмотрел расписание. Вчера было только три международных рейса: из Каира, Вены и Ташкента. Только идиоту придет в голову лететь из Португалии через Ташкент или Каир. Встречали венский рейс. И колеса тебе прокололи намеренно, чтобы ты не успела в аэропорт. Вот теперь и думай: кто тебе перешел дорогу?
— Ты думаешь, кто-то посягнул на моего Карлоса?
— Будешь называть его своим, не буду помогать. — Облом обиженно посмотрел на меня.
— А вдруг это не мне перешли дорогу, а Карлосу? Как ты думаешь, — в свою очередь, воззрилась я на Облома, выдержала паузу и продолжила: — Это ведь тебе он стоял костью в горле. Может, это ты его устранил?
— Что ты такое говоришь? Мне что, больше делать нечего? Ты думаешь, я до сих пор тебя ревную?
— А разве нет?
— Ты слишком высокого о себе мнения. Вынужден тебя разочаровать — к пропаже твоего ненаглядного я не имею никакого отношения.
— Он не мой ненаглядный! — выкрикнула я. Издевательский тон Облома вывел меня из себя, в эту минуту я готова была его придушить.
— Понятное дело — теперь не твой! Но я все равно не имею к его пропаже никакого отношения. Но если не твой, тогда почему печешься?
— Повторяю, не хочу, чтобы меня затаскали по милициям. Народ у нас шебутной, и в неприятность вскочить — раз плюнуть.
— Кстати, о милиции, может, Борису позвонить? Брат все-таки родной.
— Ты в своем уме? Смерти моей хочешь? Да он, когда узнал, что я в международное брачное агентство обратилась, так орал, так орал… Не поверишь, меня изменницей Родины обозвал. А когда меня маменька сдала, рассказала ему о приезде Карлоса, Борис прибежал ко мне с пеной у рта, к совести моей взывал, просил род Морозовых не позорить.
— Он ведь тебе добра желает.
— Желает… Да, вот тебе и второй человек, который не хотел моей встречи с Карлосом, — задумчиво произнесла я.
— Ты уж совсем умом тронулась, будет тебе майор милиции людей похищать!
— Да для пользы дела, во благо Родины он все может.
Отношения с родным братом у меня не складывались с самого детства. Я старше Бориса на два года, но он рос таким до противности правильным и рассудительным, что всегда считалось, будто старший он. Первые годы я как старшая сестра ставила его на место.
Лет до семи он по малолетству возразить мне не мог, и, пожалуй, это были лучшие годы нашего мирного сосуществования. Потом он разговорился и стал донимать меня своими нравоучениями. Но если бы только это. Он подлавливал меня на всяких мелочах, а потом без зазрения совести закладывал меня родителям. При этом он не шел ни на какие компромиссы. Ни просьбы, ни уговоры на него не действовали, и подкупить его было невозможно: он не соглашался ни на конфеты, ни на билеты в кино. Долгие годы он стойко создавал себе имидж блюстителя порядка и законности. Впоследствии его внутренние качества переросли в профессию. Он подался в школу милиции, а затем окончил институт внутренних дел. Борька дослужился до майора и работает в городском управлении. С возрастом характер его не улучшился, наоборот, он стал еще более занудный и доставучий.
