Лиза давно подозревала, что ее недоразвитый кузенчик развлекается с одной из размалеванных потаскух, которые вечно жмутся и хихикают по углам на вечеринках, что устраивает весельчак Уесли.
Тоже кретин.
Но кретин страстный.
Воспоминания об Уесли Рендалле заставили Лизу на некоторое время потерять связь с реальностью, и пару секунд она простояла у двери с пьяной улыбкой, покачиваясь в разные стороны.
Или несколько минут?
Потом холодный ветер вновь обдал ее лицо, и в затуманенное алкоголем сознание вползла мысль — ей же не открыли.
Вот шлюха, даже не открывает, когда в дверь звонит девушка из высшего общества. Надо позвонить еще.
Лиза вновь нажала кнопку звонка.
Она покинула вечеринку у Уесли, никому ничего не сказав. То-то будет сюрпризик для кузена. Она застанет их вместе в постели, он испугается, может, даже плакать начнет. То-то смеху будет.
Лиза прекратила вдавливать кнопку звонка и затарабанила в дверь.
— Открывайте, ублюдки, — громко крикнула она.
С тех пор, как она начала встречаться с Уесли Рендаллом, перед ней открылся абсолютно новый мир — мир сладких, приятных удовольствий. Она узнала, что могут быть веселые отвязные вечеринки — не те скучные деловые ужины, которые устраивает отец, когда Джонатан блестит в свете люстр стеклами очков и встряхивает длинными волосами. А еще говорят о деньгах, процентных ставках и налоговой политике.
Она тоже бывала на таких вечерах, ей они по-своему нравились, ее возбуждала атмосфера денег и власти, царившая на них — и в то же время хотелось чего-то другого, веселого и беззаботного.
Но детские ночные тусовки, которые устраивали сопляки на папенькиных виллах, где через пару часов после начала все становились настолько пьяны, что не узнавали друг друга, мочились на ковер и били бутылки о старинную мебель — подобные развлечения Лизу тоже не привлекали. Однажды один молокосос, сын отцовского приятеля, нализался в стельку и стал стягивать с нее одежду прямо в центре комнаты, на виду у всех.
Тогда она ему это позволила — она тоже была пьяна, и ей было смешно.
Он уснул прежде, чем смог стащить лифчик.
Эти сопляки курили марихуану и по углам хвастались друг перед другом, что пробуют и что-то покруче, но Лиза знала — ни у кого из них не хватит духу ни на что действительно серьезное. Кларенс был в восторге от таких компаний, и она иногда присоединялась к нему, но настоящего веселья все же не было — слишком мелко, слишком гнусно, где-то в глубине оставался неприятный осадок.
Хотелось чего-то другого.
И Уесли дал ей это — веселая, разбитная вечеринка, когда много гостей, и все смеются и пьют — и в то же время можно продолжать всю ночь, и никто не наблюет тебе на колени и полиция не приедет в три часа утра.
Это было прекрасно.
И сам Уесли — сильный, мужественный, с открытой улыбкой. Он был хорош в постели, он понимал ее, во всем помогал, поддерживал.
Лиза вновь пьяно рассмеялась и забарабанила в дверь с удвоенной силой.
А с некоторых пор и Кларенс начал увязываться с ней. Уес не имел ничего против — он такой милый парень, всегда рад гостям, а Клар, как-никак был ее двоюродным братом. Тоже родственничек нашелся…
Однако кровь Картеров сделала свое дело, — Кларенс тоже быстро смекнул, что вечеринки у Уесли гораздо лучше пьяного лягушатника, к которому он привык. И стал приходить на виллу все чаще и чаще, иногда даже тогда, когда она, Лиза, не могла вырваться из цепких, скрюченных пальцев стариковского банкирского мира.
Говорят, он даже пару раз напился, да так, что перекрошил все в доме.
А потом он встретил ту шлюшку, и она его окрутила.
Раньше у Кларенса не было ничего подобного — так, по мелочам, он спал с дочками богатых родителей — молодяшками из тех, о которых папочка с мамочкой до сих пор думают, что их девочка — девственница, а на самой давно уж пробу негде ставить.
Ничего серьезного, ничего опасного, ничего такого.
Но эта Мериен — совсем другое дело.
Шлюха, профессиональная проститутка. Она даже почти не пила на этих вечеринках — как, впрочем, и все ее подружки. Им надо было быть в форме на случай, если кто-то из пьяных гостей потащит их в кровать. А такое случалось почти каждый раз.
Лиза не заметила, как Мериен подкатилась к Клару. Наверно, в первый раз они переспали прямо там, на вилле у Уесли. Тоже ублюдок, мог ведь предупредить ее… Это потом она стала замечать, что Клар с этой девкой вечно вместе, тискает ее по углам, все такое.
Сперва она тоже не обращала на это внимания, ведь это вечеринка и надо развлекаться, но потом поняла — этой шлюшке мало того, что Клар с ней спит и дарит иногда пару побрякушек, нет, она собралась крепко окрутить его, сделать своим.
И папа это поймет — если узнает.
А он не узнает.
Стоит Лизе пригрозить Кларенсу рассказать отцу, что его любимый племянничек связался с уличной потаскушкой — и не просто так переспал пару раз, а сделал своей постоянной любовницей — так отец мигом сотрет Кларенса в порошок.
Нет, конечно, ничего он с ним сделать не сможет — ни наследства лишить, ни из дома выгнать, у Кларенса ведь все свое, но это неважно. Сопляк-кузен боготворит отца, тому достаточно лишь пару раз грозно зыркнуть на племянника, как последний уже падет ниц и начнет молиться.
Да и одного раза хватит.
Кларенс не допустит, чтобы отец все узнал. Он перед Лизой на колени рухнет, умолять будет молчать — может, даже опять заплачет. И когда через неделю к нему перейдут фамильные акции, он перепишет их на Лизу.
Полностью не отдаст, конечно, молокосос он, но не придурок же полный — но вот право голоса передаст обязательно. А если добавить ее акции и те, что достанет для нее Уесли…
Вот ведь надрызгались, сволочи, не открывают. Дурачок Клар совсем не умеет пить, не умеет.
В тот вечер она твердо решила их застукать. Не стоило пить столько, ну да ладно — у Уесли всегда так весело, хочется расслабиться, пара коктейлей… Или их было больше?
Она видела, как он лапал ее в углу, потом они вышли на кухню, вроде бы как еще бутылок принесли, так он стал ей под юбку лезть, целовал в шею, в грудь. Но она сказала, нет, надо поехать к ней, в это бунгало, и там оттянуться.
Лиза стояла в дверях, все слышала. Она поедет за ними — за Кларом и Мериен — в их домик, позвонит, войдет, застанет.
Только она отстала слегка и проплутала полчаса по побережью, пока не нашла. Но вот она, машина Кларенса, все верно.
— Открывайте! — еще раз крикнула Лиза и стала колотить в дверь ногами.
Она была пьяна.
34
Изнутри раздались шаркающие шаги, кто-то неуверенно брел по направлению к двери.
Надо ж было так нализаться. Этот придурок Кларенс, чего доброго, ее и не узнает. Вот смеху…
Еще удар, дверь открылась. Мериен стоит напротив нее, глаза осоловелые, на ней одна ночная рубашка.
— Вот и ты, шлюха, — с удовлетворением констатирует Лиза и с силой вталкивает девушку внутрь. — А теперь я войду.
Она идет размашистыми шагами.
— Кларенс! Клар! Где ты, ублюдок паршивый… Да не болтайся ты под ногами, дура. Клар!
Еще пара шагов. Ага. Спальня! Кларенс лежит на кровати, обнаженный, руки раскинуты, на столе стоит бутылка. Боже, какой маленький у него член…
Но зачем она пришла?
Не затем же, чтобы посмотреть на член Кларенса…
Эта мысль кажется ей чрезвычайно смешной, она заливается смехом, сгибается пополам, потом начинает кашлять.
Мериен тоже пьяна. Она тяжело возвращается на кровать, забираясь с ногами, берет бутылку, делает глоток.
— Чего пришла? — спрашивает она, ее голос немного осип от выпитого.
Чего пришла? Шлюха… И она еще будет спрашивать, чего она пришла…
А действительно, зачем?
Несколько мгновений Лиза стоит, в раздумье покачивается на носках, каждое мгновение грозя рухнуть на пол. А. Она хотела застать Кларенса с этой потаскушкой. Вот. Она их застала. Что-то еще. Надо было сделать что-то еще.
Так Кларенс же спит!
Чертов придурок, столько лет, не научился пить.
Надо привести его в чувство.
Пока он пьян, пока спит — он же ее не видит. А не видит, не сможет испугаться, и не отдаст ей акции. Надо, надо разбудить.
— Вставай, ублюдок.
Лиза тяжело заползает на постель и начинает яростно хлестать Кларенса по щекам. Или пойти за льдом? Нет, слишком далеко…
Лизу постепенно начинает развозить, но она еще не настолько пьяна, чтобы погрузиться в беспамятство.
— Вставай же.
Пальцы в кожаных перчатках с силой бьют по щекам Кларенса. Тот бормочет что-то себе под нос, хрипит, потом из его рта начинает литься слюна.
Ну и мерзость.
Вот ублюдок, надо же так напиться.
Стоит выпить.
— А что это ты делаешь? — в голосе Мериен искреннее любопытство.
Шлюха, потаскуха, это она его напоила, Нет, а ведь правда, напоила специально, чтобы она, Лиза, осталась ни с чем. И что бы зря протащилась через все побережье, оставила вечеринку.
