Официантка весело улыбнулась.
— О, конечно. — Она заговорщически понизила голос. — Я всегда накладываю им полные тарелки. Они могут позволить себе обед в ресторане только раз в неделю, вот я и стараюсь накормить их получше.
Красное вино, хоть и местного розлива, оказалось довольно приятным, а еда — выше всяких похвал. Мясо, вымоченное в вине со специями, густая пряная подлива, острая капуста. Масло таяло на еще теплых булочках.
«Если бы я наедалась так каждый вечер, то уже не могла бы протиснуться в дверной проем», — решила Пэт. Тем не менее ужин заметно поднял ее настроение.
Когда девушка покончила с едой, официантка забрала ее тарелку и принесла кофейник.
— Я все смотрю, смотрю на вас... — начала она. — Скажите, а мы не могли где-то встречаться? Может быть, я видела вас по телевизору?
Самое время прозондировать почву, подумала Пэт и утвердительно кивнула.
— Ну конечно же! — воскликнула толстуха. — Вы — Патриция Треймор. Я смотрела ваши передачи, когда навещала двоюродную сестру в Бостоне. И я знаю, зачем вы здесь! Вы делаете программу про Эбби Форстер — я имею в виду сенатора Дженнингс.
— Вы ее знали? — быстро спросила Пэт.
— Знала ли я ее?! Еще бы мне ее не знать? Эх, а почему бы мне не выпить с вами чашечку кофе? — Вопрос был риторическим. Официантка взяла с соседнего столика чистую чашку и тяжело шлепнулась на стул напротив Пэт. — Мой муж — он здесь поваром — может и сам закрыть заведение. Сегодня выдался довольно спокойный вечер, но у меня все равно гудят ноги. Весь день носишься туда-сюда...
Пэт сочувственно покачала головой.
— Абигайль Дженнингс, хм... А-би-гайль, — задумчиво протянула официантка. — А вы собираетесь показать в своей программе кого-нибудь из Эйпл-Джанкшена?
— Не уверена, — честно призналась Пэт. — Вы близко знали Абигайль?
— Ну, не так чтобы очень близко. Мы учились в одном классе, но Эбби всегда скрытничала, нельзя было понять, что у нее на уме. Девчонки обычно все друг дружке рассказывают, ходят стайками, у каждой бывает подруга. Но Эбби совсем не такая. Не помню, чтобы у нее когда-нибудь была близкая подруга.
— А как относились к ней другие девочки?
— Ну, знаете, как это бывает... Красоткам вроде Эбби всегда завидуют. И потом, у всех было такое чувство, что она считала себя выше нас, и это не прибавляло ей популярности.
Пэт посмотрела на собеседницу.
— А вы разделяли такое отношение к Абигайль, миссис...
— Стаббинс. Этель Стаббинс. В каком-то смысле, наверное, да, но я ее понимала. Просто Эбби хотела поскорее повзрослеть и уехать отсюда. Она не принимала участия ни в одной из наших затей и, помимо занятий, ходила только в дискуссионный клуб. И одевалась она совсем иначе, не так, как все мы. Мы ходили в дешевых свитерах и тряпочных мокасинах, а она носила накрахмаленные блузки и туфли на высоком каблуке. Ее мать работала кухаркой у Сондерсов. Думаю, Эбби очень переживала из-за этого.
— Я слышала, что ее мать была экономкой, — осторожно заметила Пэт.
— Кухаркой! — С ударением повторила Этель. — Они с Эбби жили в маленькой квартирке над кухней. Моя мать каждую неделю ходила к Сондерсам убирать, так что я точно знаю.
Итак, Абигайль Дженнингс допустила маленькую неточность. Пэт мысленно пожала плечами. Кому придет в голову осуждать сенатора Дженнингс за то, что она задним числом немного повысила в должности свою мать.
Работая на телевидении, Пэт часто сталкивалась с тем, что люди теряют всякое желание откровенничать, когда их слова фиксируются на бумаге или на пленке. Но сейчас она решила рискнуть.
— Вы не возражаете, если я запишу нашу беседу?
— Нисколько. Мне говорить погромче?
— Нет-нет, так — в самый раз. — Пэт достала диктофон и положила его на стол. — Расскажите об Абигайль, какой она вам запомнилась. Значит, по-вашему, она переживала из-за того, что ее мама работала кухаркой?
Миссис Стаббинс оперлась локтями на стол.
— Да уж, переживала. Если Эбби возвращалась домой и видела какого-нибудь незнакомого прохожего, она всегда сворачивала на дорожку, ведущую к парадному входу, чтобы казалось, будто она из семьи хозяев. А потом тихонько прокрадывалась к черному ходу. Мать часто бранила ее, но это не помогало.
— Эй, Этель! Уже девять.
Пэт подняла глаза. Рядом с ними стоял коренастый круглолицый мужчина. Он развязывал тесемки длинного белого фартука и подозрительно косился на диктофон.
Миссис Стаббинс быстро ввела своего супруга в курс происходящего и представила Пэт.
— Мисс Треймор, это мой муж Эрни.
Эрни явно обрадовала возможность внести свой вклад в интервью.
— Расскажи, как миссис Сондерс поймала Эбби у парадной двери и поставила на место, — предложил он. — Помнишь, она потребовала, чтобы бедняжка вернулась на тротуар и прошла вокруг дома к черному ходу?
— О да, — подхватила Этель. — Вот змея, правда? Мама призналась мне, что вначале пожалела Эбби, а потом, заметив выражение ее лица, испугалась. «У меня прямо кровь в жилах застыла» — так она сказала.
Пэт попыталась представить себе юную Абигайль, вынужденную идти к служебному входу по приказу хозяйки, и у нее опять возникло чувство, что она без разрешения вторгается в личную жизнь сенатора. Пожалуй, не стоит развивать эту тему, решила она и отказалась от любезного предложения Эрни выпить вина за счет заведения и задала следующий вопрос.
— Эбби — я имею в виду сенатора Дженнингс, — должно быть, очень хорошо училась, раз получила стипендию в Рэдклифе. Она была первой ученицей в классе?
— О, в английском, в истории, в языках за ней никто не мог угнаться, — заверила Этель. — Но что касается математики, физики или биологии — тут у нее соображалка не работала. Едва-едва тянула.
— Совсем как я, — улыбнулась Пэт. — Так, а теперь расскажите о конкурсе красоты.
Этель от души рассмеялась.
— В конкурсе на звание «Мисс Эйпл-Джанкшен» было четыре финалистки. Одна из них — перед вами. Хотите верьте, хотите нет, но тогда я весила сто восемнадцать фунтов и была чертовски хорошенькой.
— Ты и сейчас чертовски хорошенькая, дорогая, — вставил ее муж.
— Эбби победила с легкостью, — продолжала Этель. — Потом она поехала на конкурс штата. Вы не поверите, что здесь творилось, когда она заняла первое место! Конечно, мы знали, что Эбби красавица, но здесь все к ней уже привыкли. Город просто с ума сходил!
Официантка хихикнула.
— Должна сказать, в то лето Эбби постоянно давала пищу для сплетен. Здешний «Кантри-клуб» устроил традиционный бал в августе — это всегда крупное событие в жизни такого городишки, как наш. Туда съезжались отпрыски богатых семейств со всей округи. Никто из бедноты там отродясь не бывал. А вот Эбби Форстер на бал попала! Судя по тому, что я слышала, она выглядела словно ангел в белом маркизетовом платье, отороченном черными кружевами шантильи. И догадайтесь, кто ее привел? Джереми Сондерс! Он тогда только что вернулся домой после окончания Йельского университета и уже был практически помолвлен с Эвелин Клинтон. Джереми и Абигайль весь вечер держались за руки, и он без конца целовал ее во время танцев.
На следующий день весь город гудел как улей. Моя мама говорила, что миссис Сондерс, должно быть, рвет на себе волосы — подумать только, ее единственный сынок влюбился в кухаркину дочь! А потом, — Этель пожала плечами, — потом все кончилось. Эбби отказалась от короны «Мисс штат Нью-Йорк» и уехала в колледж. Сказала, что ей никогда не получить титул «Мисс Америка», потому что она не умеет ни петь, ни танцевать, и актерских талантов у нее нет. А потому, мол, не имеет смысла выставлять себя напоказ в Атлантик-Сити, чтобы вернуться ни с чем. Представляете, как это воспринял народ в Эйпл-Джанкшене? Ведь к тому времени уже многие скинулись, чтобы собрать деньги ей на туалеты для конкурса «Мисс Америка». Все ходили как оплеванные.
— А помнишь, как Тоби отделал нескольких ребят, которые говорили, что Эбби залезла в карман ко всему городу? — добавил ее муж.
— Тоби Горгон? — быстро спросила Пэт.
— Он самый, — подтвердил Эрни. — Он всегда сходил с ума по Эбби. Небось знаете, о чем треплются мальчишки в раздевалках? Так вот, если кто-то из ребят отпускал при Тоби какую-нибудь шуточку в адрес Абигайль, бедняге очень скоро приходилось пожалеть о своей несдержанности.
— Тоби сейчас работает у сенатора, — сообщила Пэт.
— Кроме шуток? — Эрни покачал головой. — Что ж, передавайте ему привет от меня. И спросите, по-прежнему ли он просаживает деньги на скачках.
* * *
Лишь к одиннадцати Пэт вернулась в «Эйпл-мотель». Она быстро распаковала вещи — в комнате не было стенного шкафа, а только крючки на дверях, приняла душ, расчесала волосы и залезла с блокнотом в постель, подложив под спину узкие подушки. Нога, как обычно, побаливала. Пульсирующая боль шла от бедра к лодыжке.
