— Ты забыла про апострофы. В них я ничего не смыслю, — беспомощно промямлила я.
— Ой, детка, да неужели ты думаешь, что там будет столько печатного текста? Даже и не мечтай.
Я сосчитала до трех, потом взяла с дивана Пышку Сьюзи и вытащила затычку у нее на спине. Она зашипела и начала сдуваться. Тейлор, заверещав, бросилась ко мне, но я уже сложила куклу пополам и сжала посильнее, чтобы выдавить воздух.
— Эван, ей такое обращение не нравится!
— Убери ее. Мне дела нет, что твой муж принимает у себя какого-то Франциска Ассизского в эти выходные. Завтра сюда придут рабочие достраивать мою ванную, и я хочу, чтобы ничего этого здесь не было. Так что давай пакуй свое барахло!
— Но я как раз об этом и собиралась с тобой поговорить! Я зашла поболтать к ним в ванную и обнаружила там массу интересных вещей. Я же не виновата, что ты сама вытащила их из аптечки!
— Что?! Тейлор, ты спятила? Ты и туда свой нос успела сунуть?
Она указала на картонную коробку возле телевизора. Когда я уезжала на выходные, коробка находилась в ванной. Меня замутило. Значит, она лазила туда, рылась в моей косметике, доставала кремы, аспирин и мои… противозачаточные таблетки. О Боже!
Она побарабанила пальцами по коробке:
— И знаешь, что я обнаружила? Этой упаковке шесть месяцев, и ее еще ни разу не открывали. — Она закусила губку, нахмурилась и озадаченно спросила: — Детка, ты что же, трахаешься просто так, живьем?
Ощущение бреда переросло в некую прострацию — мне казалось, будто я возношусь к потолку. Я выхватила у Тейлор таблетки, вывалила из коробки содержимое и начала складывать туда модное белье и дурацкие взрослые игрушки. Тейлор предложила мне успокоиться, поняв, что я завелась не на шутку и, кажется, скоро взорвусь. Скрутив Пышку Сьюзи, я затолкала ее в коробку.
— Как грубо ты с ней обращаешься, — обиделась Тейлор.
— Ничего страшного, — сказала я. — По-моему, твоя Сьюзи не в претензии. Посмотри на ее кругленький ротик!
Раздосадованная Тейлор топнула ножкой.
— Чего это ты на меня взъелась? Не в настроении? Тогда пусть Джесси купит тебе такой же «праздничный фейерверк»!
Тут я, должно быть, окрысилась на нее, потому что кузина вдруг загородилась руками и отскочила в сторону. Сама же я в тот момент ничего не соображала — словно витала в гипнотическом сне.
Я сунула ей в руки коробку, вытолкала за дверь и заперлась. Тейлор стояла на дорожке и кричала мне в окно, что поняла мое состояние и готова мне помочь. Что ее гламурное белье для того и существует — чтобы помогать тем, у кого не все в порядке. Я опустила жалюзи.
— Не надо копить в себе это! Надо давать выход! — кричала она. — Это подрывает здоровье! Ты можешь заработать себе нервный тик!
Я пошла в спальню, захлопнула дверь и плюхнулась на кровать.
Теперь эта новость в считанные часы станет известна всей родне — то есть моим тетушкам, кузенам, священнику дядюшке Бенни и моей матери. Я уткнулась лицом в подушку.
За всю жизнь у меня ни разу не возникло желания поделиться подробностями своей сексуальной жизни с родственниками. То, что происходило между мною и Джесси, касалось только нас двоих. Да, иногда не все шло гладко. Но только не в сексе — в сексе у нас все было отлично. Секс являлся для меня отдушиной. Просто он требовал терпения и развитого воображения. Но когда человек перенес такой стресс, зачатие без дополнительного лечения становится затруднительным. По правде говоря, в глубине души меня сильно беспокоило то, что мы не нуждались в контрацептивных средствах. Вот почему я так взбесилась. И если бы я задушила Тейлор каким-нибудь лифчиком из ее коллекции, никто не осудил бы меня. Я бы все списала на нервный тик.
Я встала, отправилась в ванную, включила там свет и ахнула. Мистер Мартинес и его сыновья, видать, не любили спешки в делах, в результате чего у меня пока не было ни душа, ни туалета, ни раковины.
Джесси похохотал от души, когда я рассказала ему об этом по телефону, и пригласил меня к себе. Я собралась и уже стояла на пороге, когда зазвонил телефон. Держась за дверную ручку, я дождалась, когда сработает автоответчик. Потом из него послышался спокойный голос Джекс.
— Веб-камера, — сказала она и повесила трубку.
Шумно выдохнув, я бросилась к столу, достала из ящика камеру и подключила ее к компьютеру. После звукового сигнала открылось окошко видеопрограммы. В мониторе я увидела Джекс. Лицо ее было освещено настольной лампой, бриллиантовые сережки сверкали.
— Молодец! Ты делаешь большие успехи. Твои усилия будут оценены, — сказала она.
— Это тебя в Лэнгли научили так разговаривать?
На заднем плане я разглядела гостиничный интерьер — постель, картинки на стене, занавески, балкон. На балконе, облокотившись на перила, стоял мужчина и, попыхивая сигаретой, смотрел в темноту.
— Привет, Тим! — сказала я. — Ну, и как тебе вид из окна в Лоун-Пайн? Или это Палмдейл?
— Дубай, детка! — Он выпустил клуб дыма в небо.
— Джекс, полиция Чайна-Лейк решила связаться с ФБР. Они были недовольны мной, но им пришлось смириться.
— Отлично. Потому что у меня есть для тебя еще кое-какая информация. — Она поправила фокус своей камеры. Изображение сначала стало расплывчатым, потом обрело резкость. — Койот в свое время участвовал в проекте «Южная звезда». Это была тайная операция. Ею руководили из Чайна-Лейк.
Сердце мое забилось.
— Он что, имел отношение к военно-морскому флоту?
— Нет. Ни он, ни «Южная звезда». Этот проект изначально финансировался из фондов АПИО, но потом его полностью засекретили. Исследования проводились в кратчайшие сроки и тайно. Там был задействован огромный штат.
АПИО, или «Агентство передовых исследований в области обороны», финансировало открытые исследования в университетах и корпорациях страны. Но некоторые проекты приобретали чрезвычайную значимость и переходили в разряд засекреченных.
— Койот был в этом проекте подопытным материалом, — сказала Джекс.
Я совсем запуталась.
— Но ты же сказала, что «Южная звезда» не имела отношения к оружию!
— Напротив. Именно к нему-то она и имела отношение.
Чайна-Лейк целиком и полностью был связан с вооружением — ракеты, бомбы, противоракетная воздушная оборона. На воротах базы висит табличка с вежливой просьбой ко всем водителям — вызвать по телефону полицейское сопровождение, если везешь взрывчатые вещества. Но Джекс имела в виду нечто совсем другое.
— Биологическое оружие? — спросила я.
— Точно.
— Но ты сказала, что эти исследования проводились не военно-морским флотом. Кем же тогда?
— Они могли проводиться кем угодно — любым засекреченным агентством любой из спецслужб.
У меня даже голова закружилась.
— Но если наш убийца участвовал в этом проекте, значит, должны остаться какие-то записи? Так пусть они найдут там его имя и таким образом выйдут на его след.
— Ты меня вообще слышишь? Этот проект был засекречен! И никакой информации о нем раздобыть нельзя — это тебе не городская телефонная книга! Впрочем, в ФБР постараются выковырять эту информацию ломом. Если такие записи вообще существуют.
— Так, а что же делать? Может, запросить Лэнгли?
Она улыбнулась, сверкнув белыми зубами:
— Сначала ты отказывалась верить, что я состою там на службе. Теперь отказываешься верить, что я там не состою.
И правда. Я не знала ее настоящей истории, не знала, на кого она работает и как — на вольных хлебах или получает официальную зарплату. И по ее улыбке догадалась, что Джекс устраивает такой ореол таинственности.
Она сложила на груди руки.
— У тебя имеются свои источники, у меня свои. Я знаю только, что Койот когда-то участвовал в проекте «Южная звезда». Тебе придется раскопать остальное.
— И как же я, по-твоему, должна это сделать?
— Расплети за кошкой, Эван, — невозмутимо предложила она.
Из-за перебоя в электросети изображение на миг пропало. Когда оно восстановилось, ее кошачьи глаза вновь смотрели на меня невозмутимо и повелительно.
— Что это значит? Объясни!
— Это метафора. Когда что-нибудь не ладится, нужно проанализировать ситуацию, чтобы найти причину. Представь себе кошку, игравшую с клубком. Ты должна расплести запутанную ею пряжу, чтобы смотать ее обратно.
Ее голос, тихий и уверенный, напомнил мне работу «феррари». Быстрый, легкий ход — даже если мотор работает на полных оборотах.
— Когда ты «расплетаешь за кошкой», твоя задача — исправить ошибки так, чтобы они не повторились в будущем. Ты заново переоцениваешь очевидные и предполагаемые вещи и делаешь это, пока не обнаружишь что-то лишнее или недостающее, ложную отправную точку или ошибку в анализе. Только так ты можешь определить сущность проблемы.
