– Когда начинается процесс?
– Через четыре недели.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Только если убить ди Сильва…
– Ты думаешь, что есть какой-нибудь шанс на оправдание Уилсона?
– Я пессимист. Я веду свое первое дело против виднейшего прокурора Роберта ди Сильва. У этого прокурора против меня объявлена вендетта. А мой клиент, уже осужденный за убийство, совершил новое убийство на глазах у сотни свидетелей.
– Ужас! А какова оптимистическая точка зрения?
– Я могу сегодня вечером попасть под грузовик…
***До дня суда остались три недели.
Дженифер устроила перевод Уилсона в тюрьму на Рикер-Айленде. Он был помещен в дом заключения для мужчин, самую большую и самую старую тюрьму на острове. Девяносто шесть процентов обитателей тюрьмы ожидали суда за тяжкие преступления – убийства, отравления, изнасилования, вооруженные ограбления.
На остров не допускались частные автомашины, и к зданию проходной, построенной из серого кирпича, она подъехала в зеленом автобусе. Двое охранников сторожили ворота, за которые не допускались неофициальные посетители. Предъявив свое удостоверение, Дженифер прошла к центральному зданию, где на встречу с ней привели Уилсона. Встреча состоялась в специальной комнате, где восемь отсеков были отведены для встреч адвокатов со своими клиентами. Идя по коридору к этой комнате, она подумала: ее можно было бы назвать комнатой отправки в ад…
Невыносимая какофония звуков стояла вокруг. Тюрьма была из кирпича, камня, стали и кафеля. Стальные ворота постоянно хлопали. В каждом блоке постоянно находились более сотни человек, и все одновременно говорили и стонали, здесь же работали два включенных на разные каналы телевизора. Три сотни охранников находились в здании, и их рявканье перекрывало все звуки. Охранник сказал Дженифер:
– Тюремное общество – самое вежливое общество в мире. Если заключенный случайно заденет другого, то он сразу же просит прощения. Заключенные многое держат в себе, и любой пустяк…
Дженифер села напротив Уилсона.
Жизнь этого человека в моих руках, если он умрет, это будет моя вина, думала она.
Она посмотрела в его глаза и увидела в них отчаяние.
– Я сделаю все, что смогу, – пообещала она.
***За три дня до процесса она узнала, что судьей будет досточтимый Лоуренс Уолдман, который председательствовал на суде по обвинению Майкла Моретти и тоже добивался ее дисквалификации.
Было четыре часа одного из последних дней сентября 1970 года, дня, когда должен был состояться процесс Уилсона. Дженифер проснулась в столь ранний час, чувствуя себя разбитой и больной. Она плохо спала, всю ночь ей снились сны о предстоящем процессе. В одном из кошмаров ди Сильва, посадив ее на свидетельскую скамью, стал расспрашивать ее о Майкле Моретти. Каждый раз, когда она пыталась ответить на вопрос, присяжные прерывали ее криками: Ложь! Ложь! Ложь!
Каждый сон отличался от другого, но все они были схожи. В последнем из них Абрахам Уилсон был привязан к электрическому стулу, а когда она наклонялась к нему со словами утешения, он плевал ей в лицо.
Она проснулась, вся дрожа, и больше не смогла заснуть, поэтому просидела на стуле, пока не рассвело, и наблюдала за восходом солнца. Она не могла ничего есть. Ей хотелось выспаться, чтобы снять напряжение, ей хотелось, чтобы этот день уже прошел.
Она приняла ванну и оделась. Ей хотелось одеть черное, но она надела зеленый костюм.
В 8.40 она уже была в здании уголовного суда, чтобы начать свою первую защиту. У входа стояла толпа, и первой ее мыслью было, что произошел несчастный случай. Она увидела батарею телекамер и микрофонов. И пока она осознала, что происходит, она была окружена репортерами.
– Мисс Паркер, вы первый раз в суде с тех пор, как сорвали дело окружного прокурора против Майкла Моретти?
Кен Бейли предупредил ее. Главной приманкой была она, а не ее клиент.
Репортеры не были объективными наблюдателями, они были стервятниками, а она для них была падалью.
Молодая женщина в джинсах сунула микрофон в лицо Дженифер.
– Это правда, что окружной прокурор здесь по вашу душу?
– Никаких комментариев. Она стала прокладывать себе путь ко входу в здание.
– Окружной прокурор заявил вчера вечером, что вам нельзя разрешать практиковать в судах Нью-Йорка. Что вы об этом скажете?
– Никаких комментариев. Она почти добралась до дверей.
– В прошлом году судья Уолдман пытался добиться вашей дисквалификации. Не собираетесь ли вы просить его дисквалифицировать самого себя?
Она вошла в здание.
***Согласно расписанию, суд должен был состояться в зале 37. Прилегающий коридор был заполнен людьми, пытающимся попасть в зал, но он был уже полон. В зале стоял сплошной гул и пахло карнавалом. Были поставлены дополнительные скамьи для прессы. Ди Сильва позаботился об этом, подумала она.
Абрахам Уилсон уже сидел на скамье подсудимых, возвышаясь над окружающими, как дьявольская гора. Он был одет в темно-синий костюм, который был ему тесен, и белую рубашку с галстуком, который ему купила Дженифер. Но это ему не помогло. Он выглядел как безобразный убийца в темно-синем костюме…
Он мог с тем же успехом остаться и в своей тюремной одежде, подумала она.
Уилсон с вызовом разглядывал зал, выражая презрение каждому, кто встречался с ним взглядом. Она достаточно хорошо знала его, чтобы понять, что его воинственность была лишь прикрытием страха. Но для остальных, включая и судью, и присяжных, она означала враждебность и ненависть. Они принимали его за человека, которого надо бояться и которого надо уничтожить.
В его внешности не было ни одной черточки, вызывающей симпатию. Лишь безобразное, покрытое шрамами лицо, лишь огромное, вызывающее страх тело. Она подошла к скамье и села рядом с ним.
– Доброе утро, Абрахам.
Он взглянул на нее.
– Я не думал, что вы придете.
Она вспомнила свой сон… Она взглянула в его маленькие, сощуренные глазки.
– Вы знали, что я буду здесь.
Он безразлично пожал плечами.
– Так или иначе, а они заполучат меня, детка! Они хотят обвинить меня в убийстве. И они найдут, как законным путем свалить меня в кипящее масло. Это не суд. Это будет шоу.
Вокруг обвинителя засуетились люди. И она увидела, как окружной прокурор занял свое место за столом, рядом с целой командой помощников. Он посмотрел на Дженифер и улыбнулся. Она почувствовала, как у нее душа ушла в пятки.
Секретарь суда произнес:
– Всем встать!
Судья Уолдман вошел в зал.
Все встали. Единственный, кто отказался встать, был Абрахам Уилсон. Она шепнула ему уголком рта:
– Встаньте!
– Наплюй на них, детка! Они пришли, чтобы вздернуть меня.
Она взяла его огромную ладонь в свои руки.
– Поднимитесь, Абрахам. Мы постараемся победить их.
Он некоторое время смотрел на нее, затем медленно встал, нависнув над ней.
Судья Уолдман занял свое место на скамье. Зрители сели. Секретарь передал судье судебный календарь.
«Штат Нью-Йорк против Абрахама Уилсона, обвиняемого в убийстве Раймонда Торпа».
Единственным приемлемым для Дженифер желанием было бы заполнить скамью присяжных только черными, но в данном случае она не была в этом уверена. Абрахам Уилсон не был одним из них. Он был ренегатом, убийцей, позором нации. Они скорее, чем белые, могли признать его виновным. Все, что она могла сделать, это выделить из присяжных наиболее фанатичных. Но они себя не рекламируют. Они молчат о своих предрассудках, ожидая, пока наступит их час.
К концу второго дня Дженифер использовала свое право отвести десять присяжных заседателей без указания причин. Она чувствовала, что опрос присяжных был неуклюжим, в то время, как ди Сильва вел его спокойно и умело. Он обладал даром вызывать людей на откровенность, делать их своими друзьями.
Как я могла забыть, какой он хороший актер, укоряла она себя.
Ди Сильва не использовал своего права на отвод, пока Дженифер не выдохлась. И она этого не могла понять. Когда ей стала ясна причина, было уже поздно. Ди Сильва обхитрил ее. Среди последних утвержденных присяжных были: частный детектив, управляющий банком и мать врача. Все представители истэблишмента. И она уже ничего не могла сделать, чтобы исключить их из состава заседателей.
***Роберт ди Сильва встал и начал свое заявление:
– Если мне разрешит Высокий суд, – он повернулся к присяжным, – я хотел бы прежде всего поблагодарить вас, леди и джентльмены, за то, что вы тратите свое драгоценное время, заседая здесь. Я понимаю, насколько обременительным для вас является это занятие. У всех у вас есть работа, которая не терпит отлагательств, и семьи, требующие вашего внимания.
Как будто он один из них, подумала она, тринадцатый заседатель…
– Я обещаю вам, что не задержу вас ни одной лишней минуты. Это действительно весьма простой случай. Подсудимый обвиняется штатом Нью-Йорк в убийстве соседа по камере в тюрьме Синг-Синг, Раймонда Торпа. Нет ни малейшего сомнения в том, что он это сделал. Обвиняемый сознался. Адвокат мистера Уилсона собирается представить это дело как самозащиту.
