Затем мы все сели. Светлана Хоц молча смотрела перед собой, исключенная из беседы в силу незнания языка.
— Я очень сожалею о том, что случилось со Сьюзан Марк, — произнесла Лиля Хоц.
По-английски она говорила свободно, но с легким акцентом.
— Мы не знаем, что случилось со Сьюзан Марк, — ответил я. — Помимо официальных фактов, естественно.
Лиля Хоц кивнула, вежливо, тактично.
— Вы хотите понять мою роль в этом деле, — сказала она.
— Да, очень.
— Это долгая история. Но оговорюсь сразу: в ней нет ничего, что могло бы объяснить происшествие в поезде метро.
— Давайте послушаем ваш рассказ, — предложила Тереза Ли.
И мы послушали. Лиле Хоц было двадцать шесть. По национальности — украинка. В восемнадцать она вышла замуж за русского. Этот русский старался отхапать у разваливающегося государства как можно больше: аренду нефтяных скважин, права на добычу угля и урана. Очень скоро он стал миллиардером — олигархом, как это называют в России. Год назад один из конкурентов прострелил ему голову. Овдовевшая Лиля Хоц перебралась в Лондон вместе со своей матерью.
— Мой отец умер еще до моего рождения, — продолжала она. — Мама — это все, что у меня осталось. Поэтому я предлагала ей все, что она только пожелает. Дома, машины, круизы, путешествия. Но она хотела лишь одного — чтобы я помогла ей разыскать одного человека из ее прошлого.
— Какого человека? — спросил я.
— Мужчину. Американского военного по имени Джон. Это все, что мы о нем знали. Но позже выяснилось еще кое-что: когда-то он очень помог моей матери.
— Когда и где?
— В 1983-м. В Берлине. Честно говоря, я была уверена, что найти человека по таким приметам — задача невыполнимая. В какой-то момент я даже испугалась, что у мамы обыкновенный старческий маразм. Но я все равно согласилась помочь ей — пусть даже ради проформы.
Светлана Хоц механически кивнула.
— Как ваша мать оказалась в Берлине? — спросил я.
— Она служила в Советской армии, — ответила дочь.
— И чем она там занималась?
— Мама служила в пехотном полку. Политическим комиссаром. Их еще называют замполитами. В каждой военной части обязательно должен быть замполит.
— И как вы разыскивали этого американца?
— Мама знала точно, что ее друг Джон был военным. Это стало моей отправной точкой. Для начала я позвонила из Лондона в ваше Министерство обороны и спросила, как мне поступить. Меня переадресовали в УЧР, Управление человеческими ресурсами. У них есть отдел по связям с общественностью. Офицера, с которым я говорила, заинтересовала моя история. А может, он просто увидел в ней выгодный для дела аспект. Так или иначе, но он пообещал сделать соответствующий запрос. Я поблагодарила его, хотя в глубине души считала, что все это — напрасная трата времени. Джон — имя слишком распространенное. Плюс, как я понимаю, тысячи американских солдат проходят службу в Германии, и большинство из них рано или поздно посещают Берлин. Прошло несколько недель. Я уже почти забыла о нашем разговоре, но тут раздался телефонный звонок. Звонившая представилась как Сьюзан Марк и сказала, что работает клерком в УЧР. Она пояснила, что некоторые имена, которые звучат как Джон, на самом деле являются сокращенной формой от Джонатан. Ей нужно было узнать, видела ли когда-нибудь моя мама, как пишется имя человека, которого мы разыскиваем. Я еще раз уточнила у мамы и сообщила Сьюзан Марк, что мы абсолютно уверены в том, что Джон — это его полное имя. Разговор со Сьюзан получился очень душевным, и после этого мы не раз звонили друг другу. Можно сказать, мы почти подружились. Она много рассказывала о себе. Мне она показалась очень одиноким человеком.
— И что было потом? — спросила Тереза Ли.
— Как-то раз Сьюзан позвонила и сказала, что пришла к некоторому предварительному заключению. Я предложила встретиться здесь, в Нью-Йорке, — ну, вроде как закрепить нашу дружбу. Поужинать вместе, сходить на какое-нибудь шоу. Мне очень хотелось как-то отблагодарить ее за труды. Но она так и не приехала.
— В какое время вы договорились встретиться? — спросил я.
— Около десяти. Она пообещала выехать сразу после работы.
— Не поздновато для ужина и шоу?
— Она планировала остаться на ночь. Я забронировала ей номер.
— А когда вы сами приехали в Нью-Йорк?
— Три дня назад.
— На чем?
— «Бритиш эруэйз», рейс из Лондона.
— Вы наняли команду из местных, — сказал я.
Лиля Хоц утвердительно кивнула:
— Как раз перед приездом сюда. Это иногда полезно.
— Как вы на них вышли?
— По объявлению. Такие фирмы часто рекламируют свои услуги. В Москве и в русскоязычных газетах в Лондоне. Для них это хороший бизнес, а для нас — что-то вроде подтверждения статуса. Если ты приехал за границу один, без сопровождения, ты выглядишь неубедительно.
— Они сказали, что вы привезли с собой целую команду.
Лиля Хоц искренне удивилась:
— У меня нет никакой команды. С какой стати они так сказали? Я не понимаю.
— Они сказали, что это шайка ужасных типов.
Секунду она выглядела озадаченной. Затем понимание отразилось на ее лице.
— Когда Сьюзан не появилась в условленное время, я отправила их на поиски. Я подумала: раз я все равно им плачу, пусть парни немного потрудятся. Я даже пообещала им премию. Так что, скорее всего, они просто сочинили эту историю специально для вас. Чтобы вы испугались и стали более откровенны. А они получили бы свои деньги.
Я ничего не ответил.
Но тут ее осенило:
— У меня нет никакой «команды», как вы ее назвали. Всего один человек — Леонид. Из бывших людей моего покойного мужа. Он сейчас на Пенсильванском вокзале. Ждет вас. В полиции сказали, что вы уехали в Вашингтон. И я предположила, что вы поедете на поезде и вернетесь тем же путем. Разве нет?
— Да, — ответил я. — Я вернулся на поезде.
— Значит, Леонид с вами разминулся. У него была ваша фотография. Я поручила ему встретить вас и попросить позвонить мне. Наверняка он до сих пор там.
Лиля Хоц решительно направилась к телефону. Передо мной встала временная тактическая проблема. Мобильник Леонида был у меня в кармане.
Она нажала «девятку» и набрала номер.
Я незаметно сунул руку в карман, нащупал защелку и отстегнул аккумулятор.
Подождав, Лиля Хоц повесила трубку.
— Он неисправим.
Я вернулся к теме беседы:
— Ваши местные помощники упоминали имя Джон Сэнсом.
Она вздохнула:
— Когда мы прибыли сюда, я ввела их в курс дела. Рассказала им, что и как. Думаю, мы все чувствовали, что понапрасну тратим время, и даже подшучивали над маминой прихотью. Один из этих парней как раз прочел в газете о Джоне Сэнсоме. «Вот, пожалуйста, — сказал он. — Американец, военный, Джон и как раз подходящего типа. Может, Сэнсом и есть тот, кого мы ищем?» Следующие пару дней мы говорили друг другу: «Давайте просто позвоним Джону Сэнсому». Я воспринимала это как шутку, потому что какие у нас были шансы? Один на миллион? Они вроде тоже поначалу шутили, но потом стали относиться к своей версии довольно серьезно. Возможно, из-за резонанса, который это могло иметь, — ведь он такой известный политик.
— Какого резонанса? Что такого было между вашей матерью и этим парнем по имени Джон?
Светлана Хоц продолжала таращиться в пустоту. Ее дочь продолжала:
— Мама никогда не рассказывала деталей. Безусловно, дело не в шпионаже. Ведь она до сих пор жива. И ее американский друг тоже не был изменником. Связь с иностранцами-предателями — это задача КГБ, а не армии. Скорее всего, речь шла о помощи личного характера, финансовой или политической. Хотя я не исключаю и романтических отношений.
— Но вы ведь не думаете, что Сэнсом действительно как-то связан с этой историей?
— Конечно, нет. То была просто шутка, которая вышла из-под контроля. Разве что это тот самый единственный шанс на миллион. Что было бы невероятно, согласитесь? Шутить о чем-то, а потом вдруг окажется, что все это правда?
Я ничего не ответил.
— Можно задать вам вопрос? — спросила Лиля Хоц. — Сьюзан Марк передавала вам информацию, предназначенную для моей мамы?
— А почему вы решили, что она мне что-то передавала?
— Потому что люди, которых я наняла, доложили, что, по вашим же собственным словам, она передала вам информацию. Компьютерные данные на устройстве USB. Они сообщили мне об этом по телефону, а затем переслали ваше фото и отказались от гонорара. Я даже не знаю почему. Ведь я платила им хорошие деньги.
Я сунул руку в карман. Нащупал флешку из «Радио Шэк». И медленно достал ее, внимательно наблюдая за Лилей Хоц.
Она впилась во флешку взглядом голодной кошки.
Тереза Ли заерзала на стуле и посмотрела на меня.
— Сьюзан Марк была чем-то очень напугана там, в поезде, — сказал я. — Она не выглядела как человек, приехавший в город на дружеский ужин и шоу.
