здесь.
– Ты слышала отца, – ледяным тоном произнесла Зоя. – Отправляйся в свою комнату.
– Может, вы меня в тюрьму посадите? – с вызовом спросила девочка.
– Может быть, – кивнула Зоя.
– Или сразу расстреляете? – уточнила Женечка. – Посмотри на них, Лилит, хороши, правда? – обратилась она к лучшей подруге. – Папочка – подкаблучник: все, что ему скажет эта змея, он тут же выполняет. А мачеха… Тебе не кажется, Лилит, что наша так называемая «мама Зоя» слишком много пьет? Я не про апельсиновый сок, конечно. Вино, пивко, вискарик? Что она просто алкоголичка? Не пора ли ей лечиться в клинике? Ты тоже так думаешь? Ха! Здорово, что мы думаем одинаково.
– Ну, хватит! – взорвалась хозяйка. – Ты меня уже достала со своей куклой!
На крики в столовую поспешно вошла Илона. Аннушка тотчас выбежала вон.
– А еще что ты о ней думаешь, Лилит?
– Прекрати этот спектакль, Женя, – резко сказал отец.
Но куда там!
– Например, что она вышла за моего отца из-за денег? – продолжала Женечка. – Конечно, это так. Что на самом деле она – похотливая, жадная сука? Ой, прости, Зоя, но это слова Лилит. – Женечка подняла бровки: – Она попала в самую точку, верно?
Зоя не выдержала и вскочила со стула. Она уже дотянулась до куклы.
– Не смей касаться ее! – завопила Женечка.
– Сейчас!
– Не смей!
– Оболью бензином и сожгу! Сейчас же, во дворе!
Но со своего места подскочила и Женечка. В ее руке сверкнул широкий столовый нож. Он был нацелен на шею мачехи, но та, выпустив куклу, вовремя закрылась рукой. Со всей силой нож ударил по тонкой кисти Зои. Вены взбухли, из глубокого разреза через всю тыльную сторону ладони густо брызнула кровь. Зоя зажала рану здоровой рукой, страшно побледнела и отступила.
– Сучка! – захлебнувшись болью, только и выдохнула она. – Тварь…
– Сама такая!
– Нож! – завопил Оскомин дочери. – Отдай нож! Сейчас же!
Но Женечка отскочила в сторону, приняла воинственную стойку и стала автоматически тыкать ножом и в отца, и в подступающую к ней с другой стороны Илону. Отца и домработницу эти движения мигом остановили. Левой рукой она изо всех сил прижимала к себе Лилит, обороняя ее.
Бледная как полотно, Зоя опустилась на стул.
– В колонию у меня поедешь, для несовершеннолетних, вместе со своей куклой, – сказала она, ее качнуло, и, теряя сознание, Зоя повалилась на пол.
Только тут до Женечки дошло, что она совершила немыслимое, противозаконное, непростительное. Сжимая столовый нож, она прошла в трех шагах от Илоны, отшатнувшейся от нее, у дверей отбросила оружие и вышла из столовой.
Схватив полотенце, Илона метнулась к истекающей кровью Зое. Павел Дмитриевич, несколько секунд находившийся в ступоре, очнулся и бросился к жене.
– Илона, аптечку! И звони в «Скорую», быстро!
4
Все изменилось в доме Оскоминых. Женечку записали в опасные психопатки и положили в дорогую частную лечебницу. Только на такой вариант Зоя и согласилась. Когда врачи решили забрать у юной пациентки Лилит, она закатила такую истерику, что куклу девочке оставили. С ней она немедленно затихала и словно уходила в себя. Но тем, кто знал подоплеку конфликта, было ясно: девочка с куклой просто затаилась и ждет своего часа. Аннушка уволилась на следующий день после кровавого конфликта. Попросту сбежала без оглядки. Илону едва уговорили остаться, увеличив зарплату вдвое. Павел Константинович не хотел новых людей в доме. Зоя перенесла две сложных операции на руке, впереди была третья – пластическая. Но шрам, как ей сказали, все равно останется.
Когда Зоя вернулась из клиники, она сказала мужу:
– Тебе придется выбирать, дорогой: либо я, либо она. Тебя я ни в чем не виню, ты и сам стал жертвой этого кошмара, но под одной крышей с твоей дочерью мне не жить.
Павел Константинович перечить не стал – он прекрасно осознавал правоту жены. Оскомин пытался дозвониться до Беспалова, но тот не брал трубку. Вместе с Зоей они решили навестить кукольника – «отца» Лилит. За рулем был дюжий водитель и телохранитель Оскомина – Федор. Но Саввы Андроновича Беспалова, кукольного гения и мага, они не застали. С ними говорил его ученик Гришаня, – так он представился сам, худощавый, жилистый, некрасивый молодой человек с хищным, как у птицы, лицом. Беспалов, якобы, уехал к родне в другой город, когда вернется – неизвестно. Мастер никого не посвящает в свои планы.
– Посмотри на эту резьбу, – кивнул Павел Константинович на фасад дома, укрытый густым деревянным орнаментом, древними знаками и символами, – тут просто память веков сосредоточена. Каждая загогулина – своего рода иероглиф с тайным смыслом.
– Запечатлеем, – сказала Зоя, вытащила телефон и наделала снимков. – С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Но когда Оскомины садились в машину, Зоя увидела, как дрогнула занавеска в одной из комнат, а именно в мастерской. Гришаня стоял на крыльце и провожал их взглядом, терпеливо ожидая, когда незваные гости уберутся восвояси.
– Старый черт, как пить дать, спрятался дома, – уже на заднем сиденье сказала Зоя. – Просто не захотел говорить с нами.
– Все равно бы он ничего не сказал, – погруженный в невеселые размышления, откликнулся ее муж.
Приближался день выписки Женечки. Не зная, как себя вести, Павел Константинович мучился и страдал, ведь вся их семейная жизнь пошла наперекосяк; нервничала Зоя, выстукивая ноготками резвые воинственные марши.
– Я уеду на пару недель в город, – сказала она. – А ты пока разберись, как быть с дочерью.
– Примирение никак невозможно? – жалобно поинтересовался Оскомин.
Было ясно – он хватался за соломинку. Вновь дал слабину и пытался исправить ситуацию.
– Ты спятил, Паша? – с насмешкой спросила она и подняла забинтованную кисть. – Уже забыл, что этой рукой я прикрыла шею? Или ты забыл, что того столового ножа, которым она меня чуть не разделала, на столе не было? Она заранее стащила его из кухни. Твоя Женечка готовила нападение. Скандал и нападение! Вернее, его готовила Лилит!
С искренней мукой на лице он покачал головой:
– Ты серьезно это говоришь? Мы же взрослые люди, Зоенька!
И вновь Зоя показала искалеченную руку:
– Вот мой аргумент, дорогой. Другого не надо. Веришь ты или нет, но с появлением куклы твоя дочь превратилась в монстра. Если это еще твоя дочь, – мрачно усмехнулась она.
За день до возвращения Женечки домработница Илона взяла недельный отпуск за свой счет – она тоже не хотела видеть спятившую девочку и подвергать себя возможной опасности. Водитель Федор практически не вылезал из гаража – и он решил держаться в стороне от буйнопомешанной хозяйской дочери.
В тот вечер Оскомины ужинали в дорогом ресторане. Решили выползти на люди,
