Оказавшись в своей машине, он почувствовал себя уверенней, хотя Пятачок и связал ему руки. Негодяи посадили Татьяну рядом с ним, и ее изувеченная голова безвольно легла ему на плечо. Он вздрогнул, почувствовав теплую влагу. Танино лицо, прожигаемое кислотой, продолжало тихо шипеть, будто жило своей отдельной жизнью, независимо от тела. Постепенно и эти звуки затихли, остался лишь запах горелого.
— Пятачок, возьми марлю, — услышал Леонид немного усталый голос Пуха. — А то с нее может потечь. — Медведь закряхтел так, как если бы сидел в туалете, затем послышался шелест материи. — Аж весь вспотел в этом наряде, — пожаловался он.
«Переодеваются», — догадался Леонид.
Вскоре с его стороны кто-то уселся.
— Хрю-хрю, — услышал он совсем близко голос Пятачка. — Подвинься, толстяк.
Леонид безропотно передвинулся, осторожно подталкивая Татьяну. Она пугала его. Но еще больше он страшился того, что рано или поздно она придет в себя.
«Если выживет», — неожиданно подумал Леонид.
Хлопнула дверь, зашумел двигатель, и автомобиль медленно тронулся с места.
— Вот так, — резюмировал Пух. — Добро всегда побеждает зло. Знаешь, Кролик, у меня есть любимая сказка. Идет по лесу маленькая девочка. Навстречу ей выскакивает огромная Куча Дерьма и кричит:
«Маленькая девочка, я тебя съем!»
«Нет, это я тебя съем!» — ответила девочка и съела эту нехорошую Кучу Дерьма. Вот так добро в очередной раз победило зло. Кролик, ты слышишь?
Леонид без сил откинулся на спинку сиденья и плотно сжал губы. Ему было страшно даже думать о Тане.
«Выживет ли она? Бог ты мой, у нее не лицо, а сырой фарш! А если Таня умрет?!»
Его снова охватил безотчетный ужас. Он потерял ориентацию в пространстве и времени, сам того не заметив, провалился в вязкую бессознательную пустоту.
— Проснись, парень.
Чья-то рука бесцеремонно сорвала с него мешок, больно задев сломанный нос.
Леонид, щурясь, огляделся по сторонам. Они все еще были в машине. За окном начинало светать, моросил мелкий дождь.
С переднего сиденья его в упор разглядывал человек в мотоциклетном шлеме.
Леонид сглотнул, скосив взгляд. Справа от него сидел еще один тип в таком же шлеме.
«Как будто и не было тех безумных часов, проведенных в какой-то глухомани», — внезапно подумалось ему.
На Татьяну Леонид смотреть не решился, это было выше его сил.
— Сейчас наши пути расходятся, — сказал тот субъект, который сидел рядом с ним, и по голосу Леонид понял, что это Пух. — Слушай внимательно. Ты никогда не будешь даже пытаться найти нас. Если я узнаю, что ты начал наводить о нас какие-то справки, то заберу всю твою родню в наш маленький домик. Я знаю, кто твоя мать, сестра с дочерью, двоюродный брат. Мне даже известно, как зовут твоего мопса, которого часто мучает понос. Мы подвесим их под потолком и будем каждый день отрезать по кусочку, а тебя посадим за стол и заставим смотреть на это. А потом наденем тебя на вертел, зажарим и съедим.
— Я никогда…
— Закрой рот! — перебил его Пятачок. — Ты так и не научился слушать?
Палец, пробитый гвоздем, колыхнуло болью. Нет, он хорошо запомнил эти уроки.
— Мы же с тобой сказочники, Леня, — заявил Пух и раскатисто засмеялся. — Вчера мы — Винни-Пух и Пятачок. Сегодня — Крокодил Гена и Чебурашка. Завтра — Чиполлино и Синьор Помидор. Усек?
— Сказок много, — подхватил Пятачок. — Кто знает, в какой из них ты окажешься, если начнешь совать свой нос туда, куда не нужно, и где его могут оторвать?
— Думаю, ты сумеешь справиться с веревкой, — продолжил Пух. — До города километров пятьдесят. Отвези ее в больницу. Она выживет. Правда, ей придется привыкать к новому лицу. Но я на твоем месте тоже сделал бы себе душ из кислоты. Глядишь, когда станете одинаковыми, и чувства настоящие появятся. Ты хоть въезжаешь, какой ценой тебя отмазали? Лям евро!
Леонид уныло кивнул.
— Поцелуй ей, — вдруг потребовал Пух.
Пятачок протянул руку, убрал с лица Татьяны марлю и бросил ее на колени Леонида. Несостоявшийся жених расширенными глазами смотрел на темно-красную тряпку с налипшими клочьями плоти и чувствовал, что его снова начинает мутить.
— Целуй! — повторил Пух, и голос его посуровел.
Закрыв глаза, Леонид склонился над обезображенным лицом Тани. Ноздри уловили запах жженых спичек и свернувшейся крови. Его губы коснулись чего-то теплого и влажного. Взбунтовавшийся желудок вновь подскочил к горлу, грозя вывернуться наизнанку и выбросить фонтан желчи. Татьяна тихо застонала, и он торопливо отстранился.
Велосипедисты засмеялись.
— Как в сказке про мертвую царевну, — воскликнул Пятачок.
— Она скоро проснется, Леня, и тогда ей будет очень больно. Действие наркоза не безгранично. Наверное, тебе нужно подготовить какие-то слова, чтобы успокоить ее, — произнес Пух.
— Они вообще-то в ЗАГС собирались, — напомнил Пятачок. — Уверен, больница подождет, а в ЗАГСе их примут без очереди.
— Может быть. Ладно, нам пора, — сказал Пух. — Пока, Леня. Желаю счастья в личной жизни. Да, не обижайся, но твою флешку с видеорегистратора я прихвачу на память о нашей встрече.
Мужчины бесшумно выскользнули в прохладное серое утро и достали из багажника велосипеды. Через секунду две неприметные тени, несущие за собой леденящий ужас, уже быстро катили по безлюдному шоссе.
Глядя на фигурки, быстро уменьшающиеся в размерах, Леонид не сразу понял, что Таня пришла в себя и крепко сжала его руку.
— Леня?.. — булькнул ее голос.
Он посмотрел на нее и зашелся в надрывном крике.
Александр не ждал визита Игоря. Старый приятель, как и всегда, приперся без приглашения и позвонил ему с мобильника, фактически находясь у дверей.
— Хотел поглядеть, как ты обустроился в новом жилище, — пояснил он, когда Саша впустил его.
Но глаза друга, припухшие от очередного запоя, многодневная щетина и перегар, не перебиваемый жевательной резинкой, настойчиво намекали, что он, мягко говоря, лукавит. Денин не сомневался в том, что Игорю снова понадобились деньги на опохмел.
Не разуваясь, нежданный гость прошел за Александром в самую дальнюю комнату в коммунальной квартире, куда тот недавно въехал со своими нехитрыми пожитками.
Из соседней комнаты высунулась голова плешивого старика, соседа Денина. Недовольно сопя, он проводил мужчин долгим подозрительным взглядом.
— Опять привел! — сделал он вывод и задумчиво пожевал губами. — Только въехал, а уже алкашей водить начал. Как бы не обокрали!.. — Продолжая бурчать, старик запер дверь на замок.
— Ну и соседи у тебя! — Игорь покачал головой. — Алкашей, понимаешь, в гости водишь. А еще тут кто живет?
— Семья кавказцев. Армяне, кажется, — ответил Саша. — Но они тихие.
Игорь огляделся и присвистнул. Жилище Александра представляло собой крошечную конуру, никак не более десяти квадратных метров. Из мебели в ней присутствовали лишь древний скрипучий шкаф и небольшой журнальный столик, сплошь исцарапанный, словно его на протяжении многих лет использовали в качестве разделочной доски. На нем стояла единственная ценность Саши — ноутбук. Кровати не было, вместо нее у стены лежал надувной матрас с подушкой и одеялом.
— А картины твои где? — спросил Игорь, и обладатель комнаты молча указал рукой в сторону балкона.
— Да-а… — протянул Косенко. — Разве у тебя не должны были после размена остаться бабки? Чего такую халупу взял, на лучшее не хватило?
— Мне жить на что-то надо или нет? — резонно возразил Денин и помахал перед лицом товарища изуродованными запястьями. — Писать портреты и прочие картинки я уже не могу.
— Ты так говоришь, будто это я тебе руки покромсал! — Игорь фыркнул, почесал нос, чихнул и заявил: — Денин, меня посетила гениальная идея. Переезжай жить ко мне. Комнату твою сдавать станем, деньги пополам делить. Только условие — готовить жрачку ты будешь.
— Ага. И убирать в твоем свинарнике тоже? Хорошо хоть в постель не зовешь. — Саша усмехнулся.
— Я же не гомик. На хрена мне тебя в кровать к себе звать? — Игорь насупился.
— Нет. Спасибо за предложение, но видеть, как ты нажираешься каждый вечер на мои деньги, особого желания нет, — честно признался Саша.
Косенко плюхнулся на матрас.
— Ну и хрен с тобой. Гламурный мальчик, понимаешь. Даже на новоселье не позвал.
Саша кисло улыбнулся:
— Игоряша, ты в своем уме? Какое, на фиг, новоселье? Или тебе повод побухать нужен?
Гость деликатно кашлянул, словно косвенно подтверждая последнюю фразу Александра.
— Ладно, чай будешь?
Игорь скривился, напоминая Карлсона, когда Малыш предложил ему всего один торт с восемью свечками, а не наоборот.
