Потом я почувствовал, что кто-то поднимает меня на ноги, — вокруг уже сгустилась тьма. Антоний прошептал мне в ухо:
— Вдохни поглубже, малыш.
Он отпустил меня, и я понял: он собирается заглянуть в сарай. Я услышал его громкий вздох у меня за спиной, а потом возглас:
— Твою мать!
Мгновение спустя Антоний уже был рядом со мной и обнимал меня за плечи.
— Идем отсюда, — велел он.
— А как насчет мисс Хаш?
— Забудь о ней. Это вполне может быть подстава. Идем, малыш. Давай быстрее. — Он подтолкнул меня. — Пошевеливайся.
Я последовал его совету. Выйдя на тропинку, я припустил бегом, словно спасался от жуткого видения мертвой девочки. За спиной я слышал топот Антония, сопевшего от напряжения.
Мы добрались до машины всего минуты за две, залезли в нее, и Антоний тут же завел двигатель. Не включая фар, он рванул с места так, что задымились покрышки. В лобовое стекло ударили капли дождя. Когда, проехав с милю, мы перевели дыхание, Антоний включил фары и сбросил скорость.
— Как ты там, малыш? — спросил он.
— Неважно, — ответил я, срывая с головы тюрбан и швыряя его на заднее сиденье. В глазах у меня стояли слезы.
— Я тебя понимаю, — сказал он и добавил через несколько секунд: — Это дерьмо теперь воняет еще больше.
Дома я сразу же бросился на диван в гостиной и свернулся в уголке, положив голову на подушку и подтянув колени к груди. Только тогда я понял, что меня трясет. Меня все еще подташнивало, и каждый раз, когда перед моим мысленным взором возникал жуткий образ мертвой Шарлотты Барнс, тошнота усиливалась. И хотя глаза у меня были закрыты, я знал, что Шелл здесь, в этой комнате. Потом я услышал, как Антоний обращается к нему.
— Босс, мы нашли девочку Барнсов. — Антоний говорил страшно усталым голосом, чуть ли не шепотом.
— Плохи дела? — Шелл, видимо, уселся на стул рядом с диваном.
— Хуже некуда. Она мертва.
Шелл ничего не ответил. Я услышал, как Антоний рухнул на стул рядом с кофейным столиком.
— А Лидия Хаш? — наконец задал вопрос Шелл.
— Да вроде и она тут не совсем чиста.
— Расскажи мне все, — попросил Шелл, и Антоний рассказал, начиная с того момента, когда мы притормозили у леса, уже ближе к вечеру.
Я слушал, заново переживая все события, и чем ближе я в рассказе Антония подходил к сараю-развалюхе, тем сильнее прошибал меня пот. Когда Антоний закончил, я глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Она вывела вас к телу, — произнес Шелл.
— Да. И потом исчезла. Когда Диего нашел девочку, я решил, что лучше нам уносить ноги. Я боялся, что это подстава: копы предупреждены и появятся, когда мы вдвоем будем стоять над телом.
— Ты мыслил в верном направлении, — одобрил босс.
— И еще одно, — добавил я. — Антоний сказал, что девочка была голая. В общем, это так, но низ живота был прикрыт куском материи.
— Да-да, — согласился Антоний. — Малыш верно говорит.
— И еще на этой материи был рисунок.
— Какой? — спросил Шелл.
— Я что-то не обратил внимания, — задумался Антоний.
— Какой-то символ, — сказал я. — Я его никогда прежде не видел и толком не запомнил. Там был круг, потом что-то еще, но…
— Ладно, это на потом, — перебил меня Шелл. — Постарайся попозже припомнить, что это было.
Я кивнул.
— В каком состоянии было тело? — спросил Шелл.
— Не знаю, босс, — ответил Антоний. — Бедняжка была мертва. Я особо не приглядывался. Могу только сказать, что запах был жуткий. Думаю, она пролежала там не меньше двух-трех дней.
— А были на ней отметины? Раны? Царапины?
— Ничего, — сказал я. — Белая кожа и глаза, мухи и мотыльки, личинки… — Я поперхнулся, не в силах закончить предложение.
Шелл протянул руку и погладил меня по голове, прижатой к боковине дивана.
— Ну-ну, — сказал он.
— Наверно, нужно позвонить в полицию и сказать, чтобы ее забрали оттуда, — предложил Антоний.
Шелл оторвал руку от моей головы и откинулся к спинке стула.
— Нет.
— Томми, забудь эту историю. Мы вообще совершили ошибку, ввязавшись в нее, — сказал Антоний.
— Был момент, когда я мог выйти из этого дела, но теперь уже поздно. Маленькая девочка ожила перед моим мысленным взором. Есть в этом деле какая-то непонятная нам подоплека.
— Да, есть. Девочка была убита — может, каким-то маньяком. Пусть копы его найдут.
— А что Лидия Хаш? — спросил Шелл.
— А что с ней? — переспросил Антоний.
— Она явно знала, где находится тело. Что, по-твоему, ей еще известно?
— Может, у нее и в самом деле дар ясновидения?
— Ерунда. Если ты так считаешь, почему вдруг подумал о подставе?
— А ты что думаешь, малыш? — обратился ко мне Антоний.
— Не знаю, — сказал я. — Ее способ поисков выглядел довольно подозрительным. И все же она вывела нас к Шарлотте. В ней было что-то…
— Вы двое совсем рехнулись. Я должен ее найти, а тогда уже узнаю, что произошло.
— Ну и хорошо, босс, — согласился Антоний. — Как скажешь.
Шелл посмотрел на меня, и я кивнул.
— Я должен узнать, — сказал я.
— Первым делом я должен анонимно сообщить в полицию, где находится тело. Потом позвоню Барнсу и скажу, что мы ее нашли. Я попрошу его не говорить полиции, что мы замешаны в этом деле. Так мы, возможно, сумеем избежать неприятностей и не утратить его доверия. Уверен, что нам нужно еще раз встретиться с ним и поговорить. — Шелл встал и глубоко вздохнул. — Задача нелегкая, — прибавил он.
— Не забывай, у тебя есть всего две-три минуты — потом они вычислят твой номер, — сказал Антоний.
— Да, я знаю. Идем со мной. Ты должен мне объяснить, где именно лежит тело.
Антоний встал и пошел прочь, но остановился посередине комнаты и повернулся ко мне:
— Мне жаль, что найти ее выпало тебе, малыш.
— Мне уже лучше, — заверил я его.
Они вышли, а мне не хотелось оставаться одному, и я думал было пойти следом, но тут меня одолела страшная усталость. Я решил, что закрою на секундочку глаза, а потом уже пойду к ним. Проснулся я несколько часов спустя, удивленный появлением во сне Шарлотты Барнс. В комнате было темно. Я услышал голос Шелла:
— Как ты?
— Ничего, просто сон приснился.
Мои глаза привыкли к темноте, и я увидел, что Шелл сидит на диване, у меня в ногах. «Сколько же он там просидел?» — подумал я.
— Ты говорил с Барнсом? — спросил я.
— Да.
— И что?
— Он разрыдался. — Шелл потрепал меня по подбородку. — Ты давай спи дальше. Уже поздно. Все в порядке.
Когда я проснулся следующим утром, тошнота прошла, но вместо нее появилось подспудное ощущение страха. Я принял ванну, переоделся и приготовился быть тише воды ниже травы. Таково было указание Шелла. Надо было выждать несколько дней, чтобы улеглась вся эта шумиха, а тогда мы могли бы вернуться к собственному расследованию. Антоний вышел из дома рано утром и купил газету. На первой странице виднелись фотографии сарая и снимки тела, но не целиком. «Дочка Барнса найдена мертвой» — гласил заголовок. Я не стал читать — хотел, чтобы съеденный завтрак остался у меня в желудке. Нет, фотографии в газете были не такими уж откровенными, но я опасался, что снимки оживят в памяти увиденное, когда оно временно отошло на задний план.
Я вернулся к своим занятиям. Через два дня должна была заявиться миссис Хендриксон, чтобы поговорить со мной о «Птичьем парламенте» Чосера,[41] а мне было бы не очень приятно беседовать о том, чего я не знаю. С начала наших поисков Шарлотты Барнс я не прочел ни строки. А потому я отправился в свою комнату за тетрадью и Чосером громадного формата. В книжном шкафу я увидел другую книгу, которую не открывал вот уже несколько лет. Я взял ее вместо Чосера и открыл. Это была очень старая книга, немного потрепанная. Шелл прежде читал мне ее вслух — «Сказки со всего света». На титульной странице оставила свой автограф предыдущая владелица — Люсьер Лонделл. Я пролистал несколько страниц и наконец нашел иллюстрацию к «Снежной королеве» — дама на картинке по своей бледности могла поспорить с мисс Хаш.
Я снова перешел к началу сказки и прочел несколько первых абзацев. Много лет прошло с тех пор, как я узнал историю про дьявола, создавшего особое зеркало: все доброе и хорошее представало в нем искаженным, нелепым, пугающим. Дьявол попытался было взять зеркало на небеса и показать ангелам их кривые отражения, но оно выпало из его рук, ударилось о землю и разбилось на миллион мелких кусочков, которые разлетелись по всему свету. Крохотные кусочки попали в глаза двух детей, любивших друг друга, и образы окружающего мира и друг друга стали для них темными, искаженными. Тело Шарлотты перед моим мысленным взором было осколком того дьявольского зеркала.
