Даниэль опустил книгу и вопросительно воззрился на подошедшего. Тот молчал. Да он же видит, что я не Макс, подумал Даниэль и принялся ломать голову, как же ему поступить: продолжать притворяться и дальше или же признать правоту мужчины и во всем сознаться. Второе представлялось более простым выходом.
— Думаю, ты взял чужое кресло, — наконец произнес худой.
Даниэль посмотрел на кресла вокруг бассейна и на лужайке. Как будто они ничем не отличались от его собственного.
— Прошу прощения, — пробормотал он. — Мне показалось, оно свободное.
Мужчина ничего не ответил, однако принялся нервно потирать плечо, словно бы массируя его.
— Я могу поставить его на место, — миролюбиво предложил Даниэль.
Худой по-прежнему молчал. Он уже не потирал, но вроде как мягко поглаживал себе плечо и руку. Выглядело так, будто он успокаивает самого себя, как порой утихомиривают испугавшуюся лошадь. На перегоревшего на работе управляющего, о которых рассказывал Макс, мужчина определенно не походил.
Даниэль отнес кресло к бассейну и поставил его возле края.
— Ну, все в порядке? — осведомился он.
Теперь худой потирал плечо и затылок, все быстрее и быстрее.
Тут его приятель ткнул пальцем на одну из плиток на площадке. Все тело мужчины покрывала густая серая растительность, а на пальце красовался броский перстень с темно-красным камнем.
— Сюда, — произнес он.
Ничего особенного на указанном месте Даниэль не увидел.
Мужчина неопределенным жестом показал на кресло, словно бы смахивал хлебные крошки, после чего вновь ткнул пальцем на плитку.
Даниэль послушно перенес туда кресло. Худой тут же перестал потирать плечо, а все вокруг бассейна словно бы облегченно выдохнули.
Игроки снова уселись и возобновили разговор, отныне совершенно не обращая внимания на Даниэля. Остальные расслабились на солнышке.
Перемена в атмосфере оказалась настолько разительной — едва ли не осязаемой, — что до Даниэля только тогда и дошло, какой же напряженной она была всего пару мгновений назад. Словно бы убрался восвояси огромный хищник и снова защебетали птички.
Взять другое кресло он не осмелился, потому просто расстелил полотенце на травке и уселся с книжкой, оперевшись на ствол дерева. Так приятно было греться на солнышке, особенно выбритым и подстриженным.
У бассейна появился высокий сутулый старик в льняном костюме. Он целеустремленно, словно осматривающий свои владения помещик, двинулся среди отдыхающих, кивая направо и налево. Пациенты приподнимались и отвечали на приветствия.
— Доброе утро, доктор Фишер, — доносилось из кресел.
— Доброе утро, друзья мои. Доброе утро, доброе утро, — отзывался врач.
Старик остановился перед Даниэлем и уставился на него.
— Доброе утро, Макс.
Даниэль поднял руку, прикрываясь от солнца, однако доктор двинулся дальше, не дожидаясь его ответа.
Около часу дня пациенты начали понемногу расходиться. Некоторые, услышал Даниэль, толковали об обеде. Он тоже ощущал голод. Где же в клинике обедают? Вряд ли в том шикарном ресторане, куда его водил брат в день приезда. Спросить он не мог, поскольку тут же выдал бы в себе новичка. Что ж, самым простым решением было пойти за остальными.
14
Столовая для пациентов представляла собой просторный зал с современной обстановкой и стеклянными стенами, выходящими в парк. В меню значились курица по-восточному и вегетарианская запеканка, и Даниэль выбрал курицу. Свободных мест было в избытке, и он устроился за отдельным столиком. Несколько пациентов тоже держались особняком.
Даниэль только принялся за еду, приятно удивленный ее вкусом, как совсем рядом раздался голос:
— Я видел тебя у бассейна.
Он поднял взгляд. Возле столика стоял мужчина примерно его возраста, немного полноватый, в джинсовой жилетке и с собранными в хвост редеющими светлыми волосами. Держа в одной руке поднос с едой, другой он выдвинул стул напротив Даниэля, после чего уселся и ухмыльнулся.
— Не спрашиваю разрешения, можно ли мне сесть. — Он жадно набросился на еду. — Но ведь и ты не спрашиваешь, — многозначительно добавил гость.
Даниэль принялся лихорадочно соображать, как бы уместнее ответить, однако мужчина остановил его, подняв руку. Выглядел он словно провинциальный рокер.
— Круто, братан. Ты поступил верно. Давно уже пора было кому-то взять это кресло. Он ведь больше не вернется, верно?
— Кто не вернется? — осторожно спросил Даниэль.
— Блок. Больше мы его не увидим. Может, оно и к лучшему.
Даниэль глубокомысленно кивнул. Именно этого он и опасался — встретиться со знакомым Макса и разговаривать о вещах, известных только брату. Или же этот человек был чокнутым и нес полнейшую чушь.
— Блока перевели, — сообщил волосатый с набитым ртом, уставившись куда-то за спину Даниэля.
— О, вот как?
У Даниэля внезапно закралось подозрение, что Макс несколько покривил душой, описывая клинику и ее пациентов.
— И мы оба знаем почему.
— Ну да, — буркнул Даниэль, ковыряя ножом куриную ножку. В будущем этого типа надо будет избегать, решил он про себя.
— Блок был не тем, за кого себя выдавал.
У Даниэля так и перехватило дыхание, и он прекратил терзать курятину. Разговор определенно принимал неприятный оборот.
— А нам такое не по нраву. — Мужчина уставился на каких-то вновь вошедших пациентов. Какое-то время внимательно следил, как они рассаживаются у стеклянной стены, затем потерял к ним всякий интерес и вновь обратился к Даниэлю: — В этом мы с тобой схожи, ты и я. Нам не нравятся те, кто плавает под чужим флагом.
На протяжении невыносимо долгих секунд он молча сверлил Даниэля таким пронзительным взглядом, что у того возникло ощущение, будто в него тычут вилкой. Затем волосатый произнес:
— Не из-за тебя ли его перевели?
— Нет, — холодея от ужаса, ответил Даниэль. — Точно не из-за меня. Я не имею к этому никакого отношения.
Мужчина взял зубочистку и принялся ковыряться в зубах. Потом откинулся на спинку стула и окинул собеседника довольным взглядом.
— Да все путем. Надо чего?
Он зажал ноздрю указательным пальцем и с шумом втянул воздух через другую.
Даниэль покачал головой, извинился и едва ли не бросился прочь из столовой.
Он быстро поднялся по склону к коттеджу Макса. Впредь нужно будет избегать подобных встреч. И об этой столовой придется позабыть.
Макс обещал отсутствовать три, возможно, четыре дня. Сегодня вторник. Следовательно, брат вернется вечером в четверг или самое позднее в пятницу.
Он достал поношенные бермуды Макса из шкафа, куда в сердцах зашвырнул их утром, и обследовал содержимое карманов. После вчерашней рыбалки шорты воняли дымом, кое-где на них чернели пятна сажи. В заднем кармане обнаружился бумажник. Раз уж Макс улизнул с его собственным, рассудил Даниэль, он автоматически получает право пользоваться деньгами брата.
Часов в семь он сходит поужинать в «Пивную Ханнелоры». В прошлый свой визит он заметил, что там подаются кой-какие простые блюда. Возьмет с собой книжку да почитает за парой кружек пива. А до той поры погуляет и осмотрит деревню и окрестности. Вернется в коттедж около десяти, почитает еще, а после вечернего обхода ляжет спать.
На этом его первый день в качестве замещающего пациента и закончится. После того, как составил себе план, Даниэль снова воспрянул духом.
15
Поднимаясь к себе в кабинет, Гизела Оберманн оказалась в лифте с Карлом Фишером. Он вломился из вестибюля в кабину, когда она уже нажала на кнопку и двери начали закрываться. Льняной костюм доктора был помят, и от него пахло потом. Гизела уставилась на его отражение в стекле, и когда лифт устремился вверх, оно заговорило с ее собственным.
— Гизела, ваш контракт скоро заканчивается. Вынужден уведомить вас, что продлевать его мы не намерены.
— Что я сделала не так? — ошарашенно выдавила она.
