Ознакомительная версия.
Но, сказал себе комиссар, это может быть и несоответствием в рассказе Эвелин. Такая возможность тоже существует.
— Эвелин, — начал Йона, — я все думаю над тем, что вы рассказали час назад.
В дверь комнаты для допросов постучали. Эвелин испуганно напряглась. Йона поднялся и открыл. За дверью стоял главный прокурор Йенс Сванейельм. Прокурор вызвал Йону в коридор и объявил:
— Я ее отпускаю. Это все ерунда, у нас ничего нет. Незаконный допрос ее пятнадцатилетнего брата, который намекнул, что она…
Йенс замолчал, встретившись взглядом с Йоной.
— Ты что-то выяснил? — спросил он. — Или нет?
— Не имеет значения.
— Она врет?
— Не знаю, может быть…
Йенс в задумчивости потер подбородок.
— Дай ей бутерброд и чашку чая, — сказал он наконец. — У тебя есть час. Потом я решу, задерживать ее или нет.
— Не уверен, что это к чему-нибудь приведет.
— Но ты же попробуешь?
Йона поставил перед Эвелин бумажную тарелку, на которой были пластиковый стаканчик с английским чаем и бутерброд, сел на стул и сказал:
— Вы, наверное, проголодались.
— Спасибо, — ответила она и на мгновение повеселела.
Рука у нее дрожала, когда она ела бутерброд, собирая со стола крошки.
— Эвелин, в доме вашей тетки есть фотография в рамке, похожей на гриб.
Эвелин кивнула:
— Тетя купила ее в Море — думала, что она будет хорошо смотреться в доме, и…
Она замолчала, дуя на чай.
— У вас есть еще такие рамки?
— Нет, — улыбнулась девушка.
— Фотография всегда была в доме?
— К чему вы это? — спросила она слабым голосом.
— Ни к чему. Просто Юсеф рассказывал об этой фотографии. Значит, он ее видел. Вот я и подумал — может, вы что-то забыли?
— Ничего не забыла.
— Тогда это все. — Комиссар поднялся.
— Вы уходите?
— Эвелин, я на вас рассчитываю, — серьезно сказал Йона.
— Наверняка все думают, что я замешана.
— А это не так?
Она покачала головой.
— Не так, — сказал Йона.
Девушка торопливо вытерла слезы со щек и прерывающимся голосом проговорила:
— Один раз Юсеф приезжал в этот дом. Взял такси и привез мне торт.
— На ваш день рождения?
— На свой… Это у него был день рождения.
— Когда это было?
— Первого ноября.
— Почти месяц назад. И что произошло?
— Ничего. Он застал меня врасплох.
— Не предупредил, что приедет?
— Мы с ним не общались.
— Почему так?
— Mнe надо было побыть одной.
— Кто знал, что вы живете в теткином доме?
— Никто, кроме Сораба, это мой парень… Хотя у нас с ним все кончено, мы теперь просто друзья, но он мне помогает, говорит всем, что я живу у него, отвечает, когда звонит мама…
— Почему?
— Мне надо было пожить спокойно.
— Юсеф приезжал еще когда-нибудь?
— Нет.
— Эвелин, это очень важно.
— Он больше не приезжал.
— Почему вы солгали мне об этом?
— Не знаю, — прошептала она.
— В чем еще вы меня обманули?
Среда, девятое декабря, вторая половина дня
Эрик прошел между ярко освещенных витрин и оказался в ювелирном отделе универмага «Нордиска Компаниет». Женщина в черном тихо разговаривала с покупателем. Она открыла коробочку и выложила на покрытое бархатом блюдо несколько украшений. Эрик остановился у витрины и стал рассматривать ожерелье от Георга Йенсена. Тяжелые, гладко отполированные треугольники образовывали длинный венок. Чистое серебро сверкало, словно платина. Эрик представил, как красиво ожерелье будет лежать на тонкой шее Симоне, и решил купить его жене в подарок на Рождество.
Когда продавщица завернула украшение в темно-красную гладкую бумагу, в кармане у Эрика зажужжал телефон. Резонатором послужила коробочка с дикарем и попугаем. Эрик достал телефон и нажал кнопку ответа, не глядя на номер на дисплее:
— Эрик Мария Барк.
Что-то странно хрустнуло, и как бы издалека послышалась рождественская песенка.
— Алло? — повторил он.
На этот раз в трубке послышался слабый голос:
— Это Эрик?
— Да, я.
— Я хотел узнать…
Эрику показалось, что рядом с говорящим кто-то хихикает. Он резко спросил:
— С кем я говорю?
— Подождите, доктор. Я только хотел кое-что спросить, — сказал звонивший. Теперь он явно кривлялся.
Эрик уже собирался попрощаться, когда голос в телефоне неожиданно взвыл:
— Загипнотизируйте меня! Я хочу стать…
Эрик отдернул руку с телефоном от уха. Прервал разговор и посмотрел, кто звонил, но номер оказался скрытым. Тихое треньканье известило, что пришло сообщение. Тоже со скрытого номера. Эрик прочитал: «Вы можете загипнотизировать труп?»
В смятенных чувствах Эрик забрал подарок в золотисто-красном пакетике и вышел из отдела. В фойе, ведущем на Хамнгатан, он поймал взгляд женщины, одетой в широкое черное пальто. Она стояла под рождественской елкой в три этажа высотой и смотрела на Эрика. Он никогда раньше ее не видел, но взгляд женщины был явно враждебным.
Одной рукой Эрик открыл коробочку, лежавшую в кармане пальто, вытащил таблетку кодеина, отправил в рот и проглотил.
Он вышел на холодный воздух. Люди толпились перед витриной. На фоне конфетного пейзажа плясали гномики. Карамелька, разевая огромную пасть, пела рождественскую песенку. Детсадовцы в желтых жилетах поверх толстых комбинезонов молча глазели на нее.
Телефон снова зазвонил. На этот раз Эрик, прежде чем начать разговор, проверил номер. Номер оказался стокгольмским, и Эрик осторожно ответил:
— Эрик Мария Барк.
— Здравствуйте, меня зовут Бритт Сундстрём. Я работаю на «Международную амнистию».
— Здравствуйте, — не без колебаний ответил он.
— Я хочу знать, была ли у вашего пациента возможность отказаться от гипноза.
— Простите? — переспросил Эрик.
В витрине огромная улитка тащила сани с рождественскими подарками.
Сердце у него тяжело застучало, началась изжога.
— «Кубарк», справочник ЦРУ по бесследным пыткам, трактует гипноз как один из…
— Решение принимал лечащий врач…
— Вы хотите сказать, что сами ни за что не отвечаете?
— Не думаю, что я должен давать какие-то комментарии, — отбивался Эрик.
— На вас уже заявили в полицию, — коротко сказала Сундстрём.
— Вот как, — еле выговорил он и нажал «отбой».
Эрик медленно пошел к площади Сергельсторг, сверкающей стеклянной стеле и Культурному центру, рассматривая рождественский базар и слушая, как трубач играет «Тихую ночь». Свернул на Свеавеген, пошел мимо туристических бюро. Возле продуктового магазина «Севен-Элевен» остановился и прочитал полосу вечерней газеты:
РЕБЕНКА ОБМАНОМ, ПОД ГИПНОЗОМ ЗАСТАВИЛИ ПРИЗНАТЬСЯ В УБИЙСТВЕ СВОЕЙ СЕМЬИ
СКАНДАЛЬНЫЙ СЕАНС ГИПНОЗА
Эрик Мария Барк подверг риску жизнь мальчика
Эрик почувствовал, как застучало в висках. Торопливо пошел дальше, стараясь не смотреть вокруг. Миновал площадь, где убили Улофа Пальме. Три красных розы лежали на грязной мемориальной плите. Эрик услышал, как кто-то зовет его, и шмыгнул в магазин дорогой аудиотехники. Усталость ощущалась в каждой клеточке тела, будто похмелье, смесь злости и отчаяния. Трясущимися руками он достал еще одну капсулу сильного болеутоляющего, кодеисана. В животе похолодело, когда капсула растворилась и порошок попал на слизистую оболочку.
По радио обсуждали, не стоит ли запретить гипноз как форму лечения. Какой-то человек тягучим голосом рассказывал, как однажды его загипнотизировали, заставив поверить, что он — Боб Дилан:
— Конечно, я знал, что я не Боб Дилан. Но меня как бы вынудили говорить то, что я говорил. Я знал, что меня загипнотизировали, видел рядом своих приятелей и все-таки верил, что я — Дилан, по-английски говорил. Нельзя такое допускать. Я же мог признаться в чем угодно.
Министр юстиции со смоландским акцентом говорил:
— Использовать гипноз как метод допроса, безусловно, незаконно.
— Значит, Эрик Барк нарушил закон? — резко спросил журналист.
— С этим должна разбираться прокуратура…
Эрик вышел из магазина, свернул на перпендикулярную улицу и пошел дальше по Лунтмакаргатан.
С мокрой от пота спиной он остановился у подъезда дома номер семьдесят три по Лунтмакаргатан, набрал код и открыл дверь. В лифте непослушными руками достал ключи. Отперев дверь, Эрик пошатываясь вошел в гостиную и попытался раздеться, но его все время вело вправо.
Он включил телевизор. В студии сидел председатель Шведского общества клинического гипноза. Эрик отлично знал этого человека — многие коллеги пострадали от его высокомерия и карьеризма.
— Мы уже десять лет как исключили Барка и назад не приглашаем, — усмехаясь объявил председатель.
Ознакомительная версия.
