– Ага. Когда я вижу его во плоти, он кажется мне славным искренним парнем.
– Особенно в этом розовом свете.
– Розовом? – спросил полковник Дикси.
– Ну да. Ты что, не видишь розовый свет?
– Я плохо различаю цвета, путаю зеленый с красным. Мне все равно – что розовый, что пурпурный.
– В таком случае ты лишился высочайшего наслаждения, какое только бывает в жизни.
– О чем вы? – спросил Нарвел Боггз, пытаясь уразуметь, что же произошло.
– Уважая чувства жителей Виргинии и других штатов Юга, мы решили построить павильон под названием «Если бы Юг победил», – продолжал Микки Уэйзингер.
Южане заметно оживились.
– В нашем парке поставят автоматы с играми виртуальной реальности, в которой Юг неизменно одерживает победу!
Оживление в рядах южан продолжало нарастать.
– Ну и, разумеется, мы надеемся послужить истории, отразив подлинные события и развязку... э-э-э...
Уэйзингер подхватил выпавший из его уха капсюль и торопливо вернул его на место.
– Войны между американскими штатами, болван ты этакий, – раздался в наушнике раздраженный голос Дяди Сэма.
– ...развязку войны между американскими штатами, – сообщил Микки толпе ликующих северян. Впрочем, южане тоже ликовали, причем с таким пылом, как будто всегда считали подлинный исход Гражданской войны поводом для радостных торжеств.
– Вот здесь, перед этими камерами, – продолжал Уэйзингер, – мне хотелось бы покончить с былой враждой, зарыть в землю томагавк и попросить вас поддержать наш грандиозный замысел.
Воодушевленные бойцы ринулись вперед столь внезапно, что оратор торопливо спрыгнул с корзины, собираясь искать спасения в кратере. Но пес Гампи и лось Маки схватили его и вновь водрузили на плетеный мыльный ящик[11].
К Микки потянулись нетерпеливые энергичные руки, и он стал пожимать их со всей возможной скоростью.
Внезапно толпа заволновалась, словно простыня на ветру; расталкивая людей, к оратору протиснулся человек в серо-алом одеянии и, схватив Микки за глотку, принялся его душить.
– Э-экк! – всхлипнул Микки.
– Быть может, кого-то ты и сумел превратить в труса, но только не меня! – прогремел полковник Дикси. – Сейчас я сломаю твою жидовскую шею!
– Нет, нет, прошу вас!
– Пожалуйста, прекратите, полковник!
– Этот человек – приятель Монго. Он не хотел нас обидеть.
– Э-экк! – повторил Микки Уэйзингер, и в ту же секунду окружающий мир померк в его глазах, а в слуховых каналах раздался шум, напоминавший рев океанского прибоя.
Сквозь шум послышался сердитый голос:
– Мне видно все, что у вас происходит. Пообещай ему...
– Я могу сделать вас богачом, – сдавленным голосом произнес Микки, повторяя слова, звучавшие в наушнике.
– Полковник Дикси не продается! Его душа чиста, словно дожди Джорджии.
– Я могу предложить вам нечто большее, чем богатство. Мы выпишем вам официальную лицензию компании Бисли!
– На кой черт?
– Вы станете членом почтенной семьи наших персонажей.
Полковник ослабил свою удушающую хватку.
– Хочешь сказать, я стану приятелем Монго?
– Скажи ему, Монго.
– Конечно! – воскликнул Монго, выныривая откуда-то справа и размахивая лапами в желтых перчатках. – Дружище, нас ждут захватывающие приключения!
– Значит, у меня будет собственная книжка комиксов? – спросил Нарвел, обращаясь к своему пленнику.
– Комиксы, мультфильмы, видеоигры и выступления на публике – все, что только пожелаете. Мы сделаем вас талисманом «Америкен-Бисли».
– Согласен, черт побери! – отозвался Нарвел Боггз и не прогадал: события нынешнего дня превратили его в преуспевающего дельца с капиталом, который к концу века должен был перевалить за четверть миллиарда долларов.
А Микки Уэйзингер еще долго откашливался, прежде чем лицо его вновь обрело здоровый цвет, а легкие заработали как положено.
* * *
– Вероятно, все это было обычным недоразумением, – сказал Римо учителю. Ликующая толпа тем временем подхватила и понесла на своих плечах Микки Уэйзингера и полковника Дикси.
– Войны всегда разыгрываются из-за сокровищ. В данном случае сокровищем была земля, и враждовавшие стороны наконец пришли к взаимопониманию. Битва окончена.
– Полагаю, теперь мы можем вернуться домой, – заметил Римо и тут же резко обернулся, высмотрев в толпе знакомую фигуру.
– Кто это, Римо?
– Французская журналистка.
Женщина в берете и синем платье осторожно пробиралась вдоль кратера, запруженного умиротворенными солдатами. Приложив к уху аппарат спутниковой связи, она с видимой горячностью что-то говорила в микрофон.
– Что она говорит? – спросил Римо. – Я не понимаю по-французски.
– Говорит, что битва кончилась.
– Так оно и есть, – согласился Римо.
– Но она не может понять почему.
Ученик пожал плечами:
– Не беда. Разберется.
Но женщина никак не могла разобраться в происходящем. Отдалившись от толпы, она принялась расхаживать взад-вперед, словно рассерженная тигрица, и постепенно приблизилась к мастерам Синанджу, не замечая их присутствия.
– J'essaie de constater cela, – бормотала она. – И как прикажете все это понимать?
– Ба! – воскликнул Римо.
Женщина резко повернула к нему побледневшее лицо.
– Опять вы?
– Ага. Он самый.
Женщина выпрямилась и нервным жестом оправила юбку. Глаза ее вдруг вспыхнули.
– Может быть, вы сможете мне помогайт?
– Если сможем, – отозвался Римо.
– Я не понимаю, что здесь случилось. Битва закончился. Вы не скажете, почему это происходиль?
– Солдаты увидели шары.
– Oui. Я тоже видель, как спускались этот мерзкие аэростаты. Но почему прекратилась драка? Почему они не побили людей из компании Бисли?
– Я бы не назвал эти шары мерзкими.
– На них нарисован этот большие грубые рожи из мультфильм.
– Зато фокус с цветными лучами удался как нельзя лучше, и вы не можете не признать этого, – ответил Римо.
– Я лишь заметила слепящий свет.
– Скорее успокаивающий, чем слепящий.
– С чего вы взяли, будто он успокаивающий? Обычный белый свет.
– Не белый, а розовый.
– Ах да. Я ведь... как это по-вашему?.. Дальтоньен?
– Что вы сказали?
– Цветнослепая.
– Должно быть, это забавно, – отозвался Римо.
Женщина устремила на него вопросительный взгляд.
– А тот яркий предмет, что упаль с черного вьертолета, он тоже быль розовый?
– Если вы цветнослепая, то откуда вам знать, что вертолет был черный?
– Отвечайте на мой вопрос, силь ву пле.
– Нет. Тот предмет был желтый. Он тоже произвел на людей сильное впечатление.
– Желтый, говорите?
– Да.
– А этот – розовый?
– Ага.
– Желтый предмет испугал людей, а теперь, когда прилетел розовый, они бросаль оружие и помирился?
– Не знаю, есть ли тут какая-то связь, но, похоже, вы правы. – Римо внимательно пригляделся к женщине и добавил: – Вам не говорили, что у вас восхитительный акцент?
– Да уж, – ввернул Чиун, – для женщины из племени франков у вас слишком приятный акцент.
Девушка бросила на него сердитый взгляд.
– Как вас зовут? – спросил Римо.
– Эврил Мэй.
– Славное имя.
– Даже слишком славное для французской лгуньи, – добавил кореец.
– Она только сказала, что ее зовут Эврил Мэй, – вступился за девушку Римо.
– Значит, она Телец. Вы – Телец?
– Нет, я картезианка.
– У французов не бывает таких имен, – беззлобно проворчал Чиун и обратил свои карие глаза к розовому свету, струившемуся из кратера.
Женщина торопливо попятилась.
– Я должен идти, – быстро проговорила она. – Мне пора давать репортаж по телефону.
– Всего доброго, – отозвался Римо.
– Au revoir, – сказал мастер Синанджу, отмахиваясь от женщины и элегантно пошевеливая ногтями.
Отойдя подальше, журналистка принялась настойчиво шептать в микрофон.
– Что она говорит? – поинтересовался Римо.
– La charade se perpetre... – начал было Чиун.
– По-английски, пожалуйста.
– Вся эта шарада возникла из-за ярких цветных лучей. Ключ к разгадке – слепящий окрашенный свет, – перевел Чиун.
– Какая еще шарада?
– Понятия не имею. – Чиун поймал взгляд взлетающего Монго Мауса, и они дружелюбно помахали друг другу руками. – Не знаю и знать не хочу.
Когда раздался звонок, доктор Харолд В. Смит смотрел на экран своего компьютера, наблюдая за развитием Второй гражданской войны.
Он разглядывал янтарную карту южных штатов, аккуратно отмечая на ней диспозиции и перемещения противоборствующих сторон.
Свирепые род-айлендские национальные гвардейцы до сих пор пребывали на вашингтонском берегу Потомака под неусыпным надзором полиции округа Колумбия, в то время как остальные подразделения находились на марше.
Зрелище было потрясающее. При взгляде на экран, спрятанный под темным полупрозрачным стеклом столешницы, у Смита создавалось впечатление, будто к Питерсбергу стягиваются несметные полчища бойцов.
