сомневается в ее верности и готов рискнуть, тоже ради интереса, деньги ему не важны. Кто выиграет, неизвестно, но адреналин будет точно. Словом, в своем деле я Пушкин и Дон Гуан в одном лице. Разве плохо!
– Ты тщеславен, это грех. – Ежов взглянул на часы. – Спасибо за угощение, мне пора.
– Может, еще посидишь?
– Толку от тебя мало, – гость поднялся, отправился к шифоньеру. – Надеешься в стороне устоять? Попробуй, только секи поляну, могу прибить ненароком. Если окажешься на пути, сочувствия не жди, тогда посмотрим, кто был прав. Понял?
– Учту, – поблагодарил Драма. – И горжусь, что ни одного рубля в жизни честно не заработал.
– И еще один совет, – Ежов надел пиджак. – Никогда не думай, что ты умнее всех. Это опасно и глупо, не говоря о том, что совершенно не соответствует истине. Я предупредил, а дальше сам.
Зазвонил телефон, Драма снял трубку.
– У аппарата… Кого-кого? – Драма удивленно смотрел на брата, протянул трубку. – Спрашивают Сержа. Не тебя, часом?
Ежов взял трубку.
– Слушаю.
– Серж! – просипел мужской голос. – Тебе привет от Илоны. Она просит тебя подъехать.
– Куда?
– К Крупскому. Она подойдет сама, – послышались гудки.
– Ничего не понимаю, – Ежов опустил трубку, посмотрел на брата.
– Что-то случилось?
– Просят подъехать к какому-то Крупскому. Кто это, не знаешь?
– Знаю, – Драма кивнул. – И ты знаешь. Мужик стоит на площади. Памятник Ленина, рядом сквер, куда он рукой показывает. Место встречи фарцовщиков, барыг, и вообще. Излюбленное место свиданий. И поосторожней там. Пума девочка хищная, голову откусит и не подавится. Если прижмет, ты звони, не стесняйся. Петру Тимофеевичу пламенный привет, а на алименты пусть не рассчитывает.
Ежов быстро оделся и, попрощавшись, вышел во двор дома, стемнело. Снег еще сыпал, но как-то лениво, без энтузиазма, снежинки падали тихо. От соседнего подъезда как раз отъезжало такси. Он махнул рукой, привлекая внимание, зеленый огонек погас. Рядом с водителем силуэт пассажира. Машина мигнула фарами, притормозила. Ежов подошел, водитель открутил окно.
– Тебе куда? – у таксиста было мясистое лицо с опухшими веками.
– До площади.
– У нас их много, площадей. Из деревни?
– В центр. К памятнику Ленина.
– Садись, – таксист мотнул головой. – С той стороны.
Ежов обошел машину, сел на заднее сиденье. Такси тут же тронулось. Сидящий впереди пассажир обернулся, в полутьме он его не сразу узнал. Валет! Поздно. Паралитический газ со змеиным шипением струился в лицо. Ежов потерял сознание.
Глава 9
Марина
Ты перед сном молилась, Дездемона?
«Отелло». Шекспир.
(Тетрадь Драмы)
Первое время дела шли успешно. Пума имела кураж и смелость, адреналин дает радость бытия. Не жалея сил и времени, я натаскивал подопечную на клиентов, как собаку на дичь, разъяснял тонкости мужской или женской психологии, разницу в подходах, терпеливо вдалбливал в ее красивую головку азы ремесла. Ее талант и мой опыт приносили ощутимые плоды, мы отрабатывали схемы, как бы прогоны, тренировались на обычной публике, но уже имели больше, чем можно выжать из целого отряда честных проституток. Сутенерскую ниву, кстати, я полностью оставил, чтобы не разбрасываться по мелочам. В бандитском мире как? Только зазевался, хлоп! Дырка в башке, похоронный марш. В любой бухгалтерии желающих оттяпать ваш кусок пирога всегда предостаточно, готовы оторвать вместе с пальцами, а тут профессиональные головорезы с кастетами и пистолетами, ножами и бритвами в рукаве. Нет, лучше дать дорогу молодежи, уйти под крики браво и аплодисменты, чем плыть на руках бывших товарищей под поминальный перезвон в направлении кладбища.
Про женщин я знал немало, про их слабости и пороки, как ими пользоваться, и это звучит цинично, однако мы, советские сутенеры, только кажемся негодяями, а по сути такие же лохи, как большинство мирных граждан. Пума мое все! В это я поверил незыблемо, иначе бы не рискнул привязаться. Мы стали неразлучны, как сиамские близнецы, как самые верные и любящие молодожены, которых объединяют не только брачные узы или гармония жаркой ночи, но общее дело и планы на будущее, и деньги тут вовсе не главное, но сам процесс, любовь к авантюрам, игра. Я уже планировал переход на более почтенную публику в виде подпольных миллионеров, начал объяснять тактику длительного контакта, и тут Пума вдруг заупрямилась.
– Чего это ради я должна какому-то идиоту хранить верность! Еще прикажешь пироги печь, или носки стирать, из дома не выходить? Я в рабство не нанималась.
– Пойми, детка, все окупится сторицей. Но при одном и непременном условии. Клиент должен тебя любить по-настоящему, доверять как родной матери, и даже больше. Лучше работать редко и метко, чем суетиться по мелочам.
– А ты! Ревновать не будешь? – она язвила. – Скучать без меня?
– Что ты, дорогая! Все прощу, – я беспечно обнимал гадюку за талию, не понимая, что играю с огнем. – Это просто работа, за которую платят деньги, и деньги хорошие.
– Вот и работай, женись на старушке с брильянтами, будешь с нею спать, а деньги поделим.
– Не дури, милая, – я шутливо печалился. – Обязательно женюсь! Есть одна старушка на примете, только слишком молода и красива. Я жду, пока ты состаришься, тогда погуляем от души, шторы оборвем и пододеяльники в клочья. Слезать с тебя не буду. А пока идем в магазин! Пора брильянты покупать, а как? Выберу, а вдруг тебе не понравятся, деньги на ветер…
Она кидалась на шею с детской непосредственностью. Господи, как они глупы, это приятно. Тут-то они и ловят нас. Так, или примерно так, заканчивались разговоры на тему подпольных миллионеров, которых надо культурно ограбить, но сделать это могла только Пума. Понятно, девочка набивает цену и, опять же, я тупо верил, что деньги не важны. Мы договаривались работать пополам, разумеется, за вычетом всех расходов, и чего надо? Это я был глуп. Ей надо было все! То есть, она играла по-крупному, а я доверчиво выкладывал ей все секреты мастерства, которые копились годами, выстраданы опасной жизнью. Душа моя от рождения была черной, как антрацит в преисподней, а со временем, пройдя через горнило сутенерских лет, уголь спекся и стал походить на отработанный шлак. Пума это поняла, и воспользовалась, вернув меня к жизни, и она это знала. Тут женский расчет, и безумец влюбился. Она мечтала взять меня полностью, поработить оружием, которое я сам дал ей в руки. Это я понимал, но был уверен, что отчаянная борьба закончится в мою пользу, никуда она не денется. Я же кремень! Без меня ее красота ничего не стоит. Дебил.
Квартиру ей купил отдельную, отчасти из благородных побуждений, любой женщине нужно логово, от этого много зависит.
