операции без наркоза, вам предстоит оказаться в моей постели, до 23.00 куча времени. Я взялся за телефон, ощущая волнение, знакомое всякому артисту, набрал номер, записанный на ресторанной салфетке. Я знал, что она молода и красива, зовут Марина, и больше ровным счетом ничего.
– Але? – послышался приятный женский голос, чуть с трещинкой. Да мы скучаем! Очень хорошо. Я выдал заготовленную тираду, а дальше пойдет по ситуации.
– Ниночка! Ты где пропала? Я выиграл 20 тысяч. Представляешь? Поставил на зеро. Ты советовала! Делим пополам. Если не приедешь, я выброшусь с балкона, раздавлю пару прохожих, несчастные, нашли, где гулять. Ты почему молчишь, бессовестная?
– Это не Нина.
– Простите, ради бога, – мой голос переключил тембр, тронул бархатные ноты. – Я перепутал номер? Извините за беспокойство, мадам! – и положил трубку.
Сейчас на том конце провода кусают губки, обидевшись на «мадам», и завидуя мифической Нине, которой звонит ухажер, выигравший кучу денег. А ей скучать, тянуть унылый вечер, пока муж цветы принимает и автографы раздает. Через минуту я повторил маневр.
– Это гостиница? Ниночка, это ты?
– Нет. Вы опять не туда попали.
– Девушка, не вешайте трубку! Я вас умоляю, – мой тон приглашал к легкому телефонному флирту. – Ваш голос прекрасен.
– А как же ваша Нина? – уже кокетничала трубка.
О, женщины. Как не подложить свинью Нине! Это их хлебом не корми.
– Какая Нина?.. Ах, Нина. Это сестра моя, двоюродная, – несколько смутился я, намекая, что врать совершенно не умею, а потому опасаться меня нечего.
– Вы всегда такой… легкомысленный? – кажется, она уже переживает, что положу трубку и больше не позвоню.
– Что вы! Как вы могли подумать. Я примерный семьянин, семеро по лавкам. А ваш голос звучит, как музыка Глинки, решил отвлечься. А вдруг это судьба? Денег много, девать некуда.
– А дети?
– Какие дети. А! Не мои. Это племянники. Вас как зовут?
Она засмеялась. Празднует победу. Ей время убить, а мне Волошина ограбить. Подельники.
– Я вам не скажу, – она открыто флиртовала, процесс пошел.
– А вдруг любовь? Не отвергайте влюбленное сердце художника, и оно будет биться только для вас, на мелкие осколки. Вы уедете, а я останусь! Может, вместе махнем? В Японию, весной там красиво, сакура цветет, все сиреневое, как белье гейши.
Она хихикнула, но сдержалась, чтобы не спугнуть неожиданное развлечение.
– Вы художник?
– Что вы! Это брат у меня художник, а я поэт. Нет, еще хуже. Я ученый! Настоящий книжный червь. Всю жизнь точил гранит науки, и в лабиринте Минотавра встретил вас. Назовем вашим именем планету? Вы моя судьба, богиня, свет в ночи… лампочка Ильича, – добавил я неуверенно.
Пока она незнакомка, то как бы в домике, в крепости. А имя – это уже доверие.
– Лампочка, – она заливалась колокольчиком. – Первый раз такой комплимент слышу.
– Гореть вам в геенне огненной, если не назовете имя свое. Большая Медведица! Буду летать вокруг вас привидением, как призрак ночи. С ума сойду, увидеть хочу, бледнеть и гаснуть! У ваших ног. Кстати, вы блондинка?
– Почему, – она смеялась. – Я шатенка.
– Спасибо партии. Слава КПСС!
– А причем здесь партия?
– Горничные подслушивают, им лучше не знать. Встретимся на маяке. Когда-нибудь, или где-нибудь. Я не вынесу разлуки. Кто знает, как сложится жизнь. Может, сегодня? Миллион алых роз. Я стану знаменитым, диссертацию защищу и умру от любви, вы будете плакать. Хотите быть моей вдовой? Я готов писать завещание, пойдем к нотариусу? Зовут Валера. А вас?
– Марина, – сказала она. – А вы, правда, ученый?
Есть! Наручники щелкнули, капкан захлопнулся, привод неизбежен.
– Еще какой. Про работу скучно. Знаете, что? А давайте в Париж. Через неделю улетаю на Конференцию. Мне будет приятно, оппоненты сдохнут от зависти. Вы любите путешествовать? К вашим ногам весь мир положу, – я сделал паузу. – А ножки у вас прямые? Мечтаю поцеловать! Решайтесь.
Если откажется от встречи, будет выглядеть, будто ножки подвели. А ножки-то, небось, идеальные, никто не ценит. Артист, еще и народный, вкус имеет. Сейчас на том конце провода мучительно думают, как бы показать неизвестному мужику свои ноги. Еще бы! В ногах усомнились, даме обидно. Такая духота в гостинице, почему не прогуляться.
– А в какой области ваша диссертация? – она еще не решилась, раздумывает.
– Теория поля. А духи любите? Я вам привезу флакончик, если из Бастилии сбегу.
– Вы физик.
– Ядерщик. Меня могут выкрасть! Только не говорите, что замужем.
– А что. Это имеет значение?
– Никакого значения, мадам. Я вас выкраду, поедем в табор.
– Валерий. Вы слишком легкомысленны.
– Ерунда! Какие звания? Подумаешь, кандидат наук. Я же с вами запросто разговариваю! Посидим в кафе. Деньги с неба свалились, скучно жить без любви. Не губите, помогите потратить.
– Может, вы не ученый вовсе, – протянула она.
Прекрасно знает, что не ученый, а последняя сволочь. Лучшее и надежное средство от скуки. Зачем серьезные отношения? Эту тему надо развить, чтобы оправдать надежды.
– Мариночка. Или вы решили, что я гинеколог? Изнасилую прямо в снежном сугробе? Не надейтесь. Я давно инвалид, женщины меня очень интересуют, но исключительно в качестве собеседниц.
Она захихикала.
– А вам сколько лет, Валера?
– Молодой, но талантливый. Мариночка! Я вам понравлюсь, не сомневайтесь. Впрочем, как хотите. Через 5 минут буду в гостинице с собаками, все этажи подниму, а вас найду. Впрочем, зачем этажи?.. Номер телефона есть, буду звонить ночами, пока вы не согласитесь на рандеву.
– Нет, – испугалась она. – Если настаиваете, встретимся в городе, ненадолго.
– Отлично. Где, когда?
– Я как раз собиралась прогуляться, перед ужином, – запоздало оправдывалась она. – В восемь часов. Где-нибудь возле Главпочтамта. Мне письмо отправить надо. Хорошо?
– Поужинаем вместе! – воскликнул подлец, сладострастно потирая руки. Мы уточнили место свидания, первый этап завершился. Господин артист, готовьте ваши денежки! Все шло по маслу. Поезд тронулся, придет по расписанию, и завернет в мою квартиру.
В районе восьми часов я топтался под широкими ступенями Главпочтамта, сжимая букет красных тюльпанов. Большие электронные часы мигали на другой стороне проспекта голубым глазом. Опаздывает! Я стоял лишние пять минут. А вдруг не придет? Придется бежать из страны, просить политического убежища, хотя вряд ли артист Волошин снарядит погоню, ему деньги без разницы. Я гипнотизировал случайных женщин, пытаясь издалека угадать избранницу Волошина. Сколько ей лет, я понятия не имел. А вдруг обезьяна? Спать с ней не надо, а домой затащу, это как два пальца. Букет я держал повыше, чтобы привлечь внимание. Один тут, как тополь на Плющихе. Целлофан переливался отраженным светом фар проезжающих машин и фонарей, я уж замерзать начал, и вполголоса матерился…
– Здравствуйте, Валера!
Она подошла с
