— А вы становитесь очень симпатичным, когда так говорите. С такими грозными глазами.
— О, Господи, — я встал.
Она шагнула ко мне. Встала вплотную, гораздо ближе, чем требовали приличия. Левой рукой, в которой не было стакана, разгладила мне лацкан пиджака.
— Эта сучка Майзель, — проворковала Луиза Эймс. — Она его заставила.
— Так говорит Дэйн?
— Артур Дэйн обходится мне недешево. Знаете его ставки?
— Я слышал, пятьсот долларов в день.
— Так что полученная мною информация о ней стоит больших денег.
— И вы не намерены поделиться ею со мной.
— Я могу, — ее пальчики уже играли моими волосами. — Могу, когда мы лучше узнаем друг друга.
Я не такой уж красавчик. Рост у меня шесть футов три дюйма, вес — сто шестьдесят один фунт. Я не могу позволить себе потолстеть, потому что все лишнее собирается у меня в животе. Сара как-то сказала мне, что я похож на недружелюбного спаниеля. Умного, недружелюбного спаниеля, добавила она. Так что женщины не бросаются на меня, не присылают маленькие сувениры от «Камальер и Бакли»,[6] не ждут меня в темных барах. Иной раз бывали исключения. Одинокая жена, которая могла знать, а могла и не знать что-либо о манипуляциях ее мужа с государственными фондами, распахивала халатик и не считала нужным застегнуть пуговички. Ее муж особо не возражал, ибо к тому времени обретался где-нибудь в Буэнос-Айресе. Так что намерения Луизы Эймс не составляли для меня тайны и мне предстояло решить, нужна ли мне еще одна чья-то жена с восемнадцатью миллионами долларов за душей. Я даже задумался, а стоит ли мне или нет вызнать все, что ей известно. И пришел к выводу, что не стоит. Я до сих пор не уверен, как бы все повернулось, приди я к противоположному выводу. Возможно, пара людей остались бы в живых. Но, опять же, это всего лишь предположение.
Мне, однако, не пришлось отталкивать ее от себя.
Грязную работу выполнили другие.
— Вам нужно что-нибудь еще, миссис Эймс?
Джонас Джонс стоял у двери, ведущей, как я полагал, в буфетную. Я смотрел на него через ее плечо. Лицо побледнело, но тон оставался вежливым.
Она не отпрыгнула, не вздрогнула. Рука ее медленно скользнула по моей груди. Потом она обернулась.
— Мистер Лукас как раз уходит, Джонас. Пожалуйста, проводите его.
— Хорошо, миссис Эймс.
Он пересек гостиную и остановился у другой двери, что вела в холл.
— Нам надо бы побеседовать вновь, — она уже смотрела на меня. — В самое ближайшее время.
— Конечно, — кивнул я. — Обязательно побеседуем.
— Вам это сбережет массу времени. Да и мне будет интересно.
— Несомненно.
— Я вам позвоню.
— Обязательно позвоните, — с тем я и направился к двери, которую уже открыл Джонас Джонс.
Он последовал за мной, обогнал слева, чтобы открыть старинную резную входную дверь.
Я остановился, повернулся к нему.
— Вам нравится ваша работа?
— Лучше, чем Майами-Бич, приятель, — ответил он. — Нет такой конкуренции.
— Вы хотите сохранить ее?
Он кивнул.
— Конечно.
— Тогда уделяйте больше внимания домашнему заданию.
В Международном аэропорту Лос-Анджелеса я арендовал зеленую «шевроле-импалу» в агентстве Хертца и снял номер в мотеле на Западной авеню, неподалеку от Уилшира. Повесил пиджак на вешалку, плеснул в стакан виски из бутылки, что привез из Вашингтона, добавил воды, снял трубку и позвонил Френку Сайзу.
В Вашингтоне был час дня и Френк Сайз собирался на ленч.
— Я в мотеле «Гэмини», — сообщил я.
Он спросил мой номер, а после того, как я продиктовал его, добавил:
— Я перетряхнул этот город снизу доверху, но ничего особого не нашел. Он бывал там часто, но в этом ничуть не отличался от остальных. В первый раз в двадцать девятом году, еще маленьким. В тот же год он посетил Большой Каньон, Йеллоустоун-Парк, Йосемайт, Сан-Франциско и озеро Флетхэд. Это в Монтане.
— Ничего себе путешествие.
— Они ехали на машине. «Эссекс супер шесть» выпуска одна тысяча двадцать восьмого года, если вас это интересует.
— Всей семьей?
— Да. Отец, мать и сестра, младше его на два года. Она умерла в тридцать пятом от полиомиелита.
— За это не зацепишься, — подтвердил я. — Когда еще он побывал здесь?
— Не меньше двух или трех десятков раз. О Боже, все ездят в Калифорнию. Я практически ничего не узнал о его поездках до того, как его избрали сенатором, а уж потом он летал туда пятнадцать раз. Примерно три раза в год.
— В Лос-Анджелес?
— Не только. Иногда в Лос-Анджелес. Иногда в Сан-Франциско. Пару раз в Сакраменто. Однажды в Сан-Диего. У него приятель в Ла-Джолле. Пару раз он останавливался там.
— Приятель или подруга?
— Сосед по комнате в студенческом общежитии.
— Это уже кое-что. Как его зовут?
— Джон Сведсон, но вам он ничем не поможет. Он умер четыре года тому назад. Эймс летал на похороны.
— Ясно. Вернемся к тому времени, когда он еще не был сенатором.
— Утром Мэйбл связалась с его матерью по телефону. Она живет в Индианаполисе. От нее мы узнали о «эссексе супер шесть». Старушка говорила почти час, и все о той автомобильной поездке. Она не помнит, чтобы он специально ездил в Калифорнию, кроме как во время войны. Его корабль базировался в Сан-Франциско.
— Он был летчиком, так?
— Военно-морским летчиком. Летал много. Вернулся с войны капитаном.
— Когда?
— Согласно данным Пентагона, его демобилизовали четырнадцатого августа сорок пятого года.
— В день капитуляции Японии, не так ли?
— Совершенно верно.
— Где его демобилизовали?
— Его мать говорит, что произошло это в Лос-Анджелесе, и он два дня не мог добраться до дому, потому что самолеты были переполнены. А она уже испекла пирог, который пришлось выкинуть.
— Раз он служил на флоте, его демобилизовали в Кэмп-Пендлтон. Это рядом с Лос-Анджелесом. Нашли что-нибудь еще?
— Мы потратили все утро, чтобы добыть эти сведения.
— Накопали вы немного.
— Больше ничего нет.
— Что ж, надеюсь, остальное я найду здесь.
— Где именно?
— Еще не знаю.
— Этого-то я и боялся, — и Сайз положил трубку.
Конструкторская фирма «Коллинсон и Кирни» занимала второй этаж трехэтажного здания на бульваре Беверли. Я поднялся по лестнице, прошел по коридору и, поскольку звонка не было, просто открыл дверь и переступил порог. За простым металлическим столом, выкрашенным в серый цвет, сидела женщина. Решала кроссворд в «Таймс». Всю обстановку составляли несколько неудобных кресел, какие встречаются в приемных дантиста да вытертый ковер на полу. Стены украшали фотографии различных мостов, которых я раньше никогда не видел.
Женщина, похоже, уже разменяла седьмой десяток.
Оранжевые крашеные волосы топорщились в разные стороны, на бледном лице выделялись оранжевый рот и два оранжевых пятна на щеках. Посмотрела она на меня сквозь очки, форма которых считалась последним писком моды пятнадцать или двадцать лет тому назад.
— Если вы что-то продаете, то лишь потеряете здесь время, — тон, ледяной, как ветер в Арктике. — Мистер Кирни приходит только по вторникам и четвергам.
— А если я хочу построить мост в пятницу? — спросил я. — Шутить изволите?
— Дела идут так себе?
Она вернулась к кроссворду.
— Какие уж тут дела.
— Может, они пошли бы в гору, если бы мистер Коллинсон и мистер Кирни почаще захаживали на работу.
Она отложила шариковую ручку, оранжевый лак на ногтях гармонировал с помадой и румянами. Глаза у нее, я заметил, были синими. С оранжевым их цвет не сочетался.
— Мистер Коллинсон умер пятнадцать лет тому назад. Мистеру Кирни семьдесят семь, и он приходит сюда лишь для того, чтобы удрать от своей жены. Его жена, должна добавить, сука. Что же касается строительства мостов, то мы их не строим. Мы их проектируем. А если точнее, объясняем людям, как их проектировать. Но последние девять лет к нам никто не обращался.
— Процветающим ваш бизнес не назовешь, — покивал я.
— А что вам, собственно, нужно? — она поставила локти на стол, оперлась подбородком на руки. — Можете мне что-нибудь рассказать. Я не против. Делать-то все равно нечего.
— Вы давно здесь работаете?
— Тридцать лет.
— Меня интересуют некоторые сотрудники, вашей фирмы, которые давно уволились.
Она улыбнулась.
— О, значит есть возможность посплетничать. Кто? Я знаю всех.
— Мужчина по фамилии Майзель. И его жена. Майзель вроде бы был инженером.
— Вы из кредитного бюро?
Я покачал головой.
— Коп?
Опять покачал.
— Извините, я в некотором роде репортер.
— Не с телевидения? — в ее голосе слышалось разочарование.
— Нет. Я работаю у Френка Сайза.
