«По эту сторону рая» Мэттью забрал с собой, намереваясь почитать перед сном. Солнце давно село, за окнами было темно. Небо напоминало натянутый над городом черный, чуть запыленный бархат, с серебристой пуговицей луны. Звезд видно не было. Глядя на пятна фонарей внизу, Мэттью медленно разделся. Потом вдруг вспомнил о давней просьбе Дэвида и разыскал среди привезенных книг тонкий томик Лавкрафта.
Он был облачен в хлипкий переплет, текст полнился опечатками, словно его набирал сам Мэттью. И все же один нюанс перекрывал все недостатки. Это было первое издание произведения Лавкрафта в виде книги. Прежде его рассказы публиковались в журналах, вроде того, которым владел мистер Уильямс. И вот, «Тень над Иннсмутом» попала в переплет. И не самый удачный. Мэттью не знал, насколько сам автор был доволен видом своей первой книги, но содержание его захватило. Тираж был очень скромным, и чтобы заполучить себе экземпляр, Мэттью уговорил отца воспользоваться своими профессиональными связями.
С нежностью погладив томик, он оставил его у постели.
В ванной он читал Фицджеральда и курил, пока вода не остыла, а тело не наполнила приятная тяжесть. Когда он, уже завернутый в халат поверх пижамы, взялся за ручку двери, тихий голос произнес:
— Добрый вечер, Мэттью.
Он вздрогнул. Волоски на теле встали дыбом, расслабленное тепло сменилось холодом до онемевших пальцев. Мэттью медленно обернулся. Из зеркала на него смотрел Дэвид.
— Был уговор, что вы сами меня позовете, — произнес тот с грустной улыбкой. — Но ждать было все тяжелее.
Мэттью сделал медленный глубокий вдох. Сердце сорвалось в отчаянный ритм, но он не чувствовал прежнего парализующего ужаса. Отчасти он ждал этого разговора.
— Простите. Мне… не хотелось этого делать, — признался он, прижимая к себе книгу, словно щит.
Дэвид понимающе хмыкнул. Он был точь-в-точь, как настоящий. Те же зеленые глаза, те же кудри, спадающие на плечи. Может быть, его лицо казалось чуть бледнее. И надет на нем не халат, а черный костюм. Все остальное, даже голос, были совершенно такими же, как у живого и материального оригинала. Как если бы Дэвид дурачил его через стекло.
— Я понимаю, — кивнул Дэвид. — И беспокою вас лишь потому, но мне нужна помощь.
— Как вы… Что происходит?
Это был главный вопрос. Что происходит? Если подумать, было бы куда понятнее и логичнее, обратись к нему Кристал из глубины зеркала. Ее неупокоенный дух. Но Дэвид? Как он может звать его из зеркала и в то же время — бродить по квартире, мыть посуду в кухне и курить свои странные сладкие травы? Во всем этом не было никакого смысла.
Впрочем… Мэттью вспомнил фото и два совершенно одинаковых лица, улыбающихся в объектив. Откуда такая уверенность, что перед ним — не Кристал? Он ведь никогда не встречал ее. Может, все это время в отражении была сестра, а не брат? Насколько похожи были их голоса? Их манеры? Их лица, не превращенные в плоское черно-белое изображение на куске картона?
Сердце, только начавшее успокаиваться, вновь забилось быстрее. Мэттью до скрипа стиснул обложку в пальцах.
— Кто вы такой?
— Меня зовут Дэвид…
— Неправда! Дэвид… сейчас, наверное, уже спит в соседней комнате! — Мэттью с трудом совладал с голосом, норовившим взвиться до верхних октав.
— Боюсь, что нет, — произнесло отражение все с той же грустной улыбкой.
========== 10. Шкатулка ==========
— Я и есть Дэвид.
— Чушь! — Мэттью даже подался вперед. — Этого не может быть!
— Значит, все остальное кажется вам вполне вероятным? — отражение смотрело на него с легкой усмешкой. Удивительно похожей на ту, что Мэттью уже не раз видел на губах Дэвида. Другого. Настоящего. Похожа — и все же что-то в ней было другим. Может, отражению не хватало лукавства во взгляде? Или их лица все же не столь безупречно повторяли друг друга.
Глубоко вздохнув, Мэттью отступил, прижавшись спиной к деревянному косяку.
— Я понимаю, поверить во все это сложно, — прибавило отражение. — Но вам придется.
— Дэвид тоже видит вас? — перебил Мэттью. — Потому велел заклеить все зеркала?
Отражение кивнуло, замявшись на какое-то мгновение.
— Мой двойник… не желает выпускать меня отсюда, — произнесло оно.
— Ваш двойник… то есть Дэвид? — у Мэттью начала болеть голова. Он потер пальцем висок. Сбоку, вдоль кончика тянулся узкий порез, уже начавший заживать. Мэттью вспомнилась теплая улыбка Дэвида и его ворчливое «вы удивительно невезучи». Или как он тогда сказал?
— Да. Тот, что живет в этой квартире, — тем временем кивнуло отражение.
— Чушь! — повторил Мэттью. — Хотите сказать… хотите сказать, он не настоящий?
— Только в каком-то смысле.
Дэвид в отражении казался совершенно невозмутимым. И эта спокойная невозмутимость сбивала с толку. Слишком невероятно звучали его слова. Но чего еще ждать от говорящего отражения в зеркале?
Мэттью снова потер висок и зажмурился.
— Кто он такой? Ваш двойник.
— Я… не могу сказать, — Дэвид трагически заломил брови.
— То есть вы не знаете?
— То есть я не могу сказать. Простите.
— Почему я должен вам верить? Все это чушь какая-то. Я ничего не понимаю!
Послышался тихий вздох.
— Я ожидал подобного. Разумеется, вам трудно принять мои слова…
«Прекрати!», — думал Мэттью, стискивая книгу до побелевших пальцев. — «Перестань быть таким до тошноты понимающим!». Тон отражения напомнил ему мистера Бингли, старого врача, приходившего к отцу: «Я знаю, что это трудно принять, но сделать уже ничего нельзя».
— К сожалению, я сам понимаю далеко не все. Мэттью, послушайте. Просто дайте мне шанс, хорошо? Мне это очень нужно.
— Чего вы хотите? — Мэттью снова поднял на него взгляд. Сердце уже не пыталось выскочить из груди. Пульс возвращался к норме. Наверное, все сумасшедшие рано или поздно принимают свое безумие, как данность.
Дэвид в отражении молчал, покусывая губы. Он казался расстроенным, но это, почему-то, почти не трогало Мэттью.
— Для начала нужно найти одну вещь. Шкатулку. Скорее всего, она в комнате двойника. Или в запертой спальне Кристал.
Пульс снова скакнул вверх. Мэттью сглотнул, пытаясь протолкнуть слюну сквозь сжавшееся горло.
— Какую шкатулку? Вы хотите, чтобы я рылся в вещах Дэвида?
— Просто осмотрите его комнату. Рыться не придется. Пожалуйста, Мэттью! Сам я не могу этого сделать, вы же понимаете! — в его лице проступило отчаяние. Мэттью опустил взгляд. Кончики его пальцев беспокойно поглаживали почти затянувшуюся царапину.
— Мне нужно подумать. Я не могу вам ничего обещать. Что это за шкатулка?
— Медная, с патиной. Вы ее ни с чем не спутаете. И спасибо, Мэттью. Вы дали мне надежду.
Не найдя в себе сил на ответ или на то, чтобы поднять на отражение взгляд, Мэттью нашарил за спиной дверную ручку и поспешно вышел.
Он не чувствовал ужаса, как бывало прежде. Но и просто лечь спать не мог. Им овладело беспокойство, мешавшее даже просто сидеть на месте. Не выпуская книгу из рук, он сделал несколько кругов по комнате. В голове была сумятица. Ни одной связной мысли. Только обрывки фраз, как эхо, вновь и вновь всплывали в сознании, натыкаясь друг на друга, путаясь и переплетаясь.
Если бы можно было прямо сейчас поговорить с Дэвидом. Мэттью даже направился к двери, но остановился, взявшись за металлическую ручку. Горло сжалось до размеров игольного ушка, он с трудом мог вздохнуть. Что если все это — лишь галлюцинация? Что если он придумал все это? Происходящее больше походило на бред, так может, им оно и являлось?
Позволит ли Дэвид остаться сумасшедшему в его квартире? Он сам не стал бы так рисковать.
Мэттью вернулся к постели, сел и потер лицо руками. Сердце колотилось, в висках гудела кровь. Никаких поспешных решений. Не прямо сейчас. Лучше всего попробовать уснуть. А завтра… завтра…
Он сбросил халат и лег. Сна не было. Голова полнилась мыслями. Он натыкался на них, как на острые углы в темной комнате. Тело не желало расслабляться, а сознание — соскальзывать в сон. Полежав немного, Мэттью снова поднялся. Без халата, стараясь ступать потише, прошел в темный коридор, а оттуда — в гостиную. В шкафчике возле граммофона стоял графин, наполовину заполненный виски, и несколько разномастных бутылок. Их он трогать не стал, налил виски немного в бокал и залпом выпил, обжигая горло и рот, но не почувствовал вкуса. По телу разлилось тепло. Помедлив, он плеснул еще и снова проглотил, как горькую микстуру. После чего так же бесшумно вернулся в постель. К моменту, когда Мэттью забрался под одеяло, тело стало теплым и податливым, как кусок мокрой глины. Зажмурившись, он досчитал до четырнадцати, и провалился в темноту.
