когда я пытался помочь ему сесть.
Светя под ноги фонарем, к нам подбежал Женя.
– Что случилось? – спросил он, голос у него дрожал, как и фонарь в руках.
– Нога, – прохрипел Игорь, морщась от боли.
– Помоги мне его поднять, давай положим его на кровать, – попросил я.
Одна из девчонок взвизгнула.
– Вы слышали это? Кто-то пробежало мимо меня, – судя по голосу, это была Марина, – кажется, босяком, – добавила она.
– Мне здесь не нравится, давайте отсюда уйдем! – это уже была Даша.
– Куда мы уйдем?! – мой ответ прозвучал грубо, – у Игоря что-то с ногой, нужно посмотреть. Идти он не сможет, – добавил я, стараясь смягчить свой тон.
– Свет нужен нормальный, – добавил Женя.
На этот раз, шлепанье босых ног услышал и я. Снова завизжали девчонки. Мне тут тоже не нравилось. Игорь сидел на полу и мычал от боли.
– Хорошо, давайте вернемся в душевую, – предложил я, – там, вроде, лампочка горела в какой-то из комнат. Все же лучше, чем фонарем светить. Девчонки, стойте на месте. Жень, помоги мне поднять его.
Вдвоем мы поставили Игоря на ногу, вторую ногу он согнул и держал на весу. Подхватив его под руки, мы понесли парня к двери. Игорь помогал нам тащить себя, подпрыгивая на одной ноге. Я перекинул его руку себе через плечо, второй рукой обхватил пострадавшего за пояс, ухватившись за ремень джинсов. Весь его вес пришелся на меня, поэтому дорогу освещал Женя. Луч его фонаря выхватывал из темноты – то мои ноги, то пол чуть впереди них, то потолок, то вообще черт знает, что. А под ногами то и дело попадались разбросанные детские игрушки. Споткнуться о них в такой темноте было недолго.
– Куда ты светишь? – обратился я к Жене, опять гораздо грубее, чем планировал, – под ноги свети, не видно же ни черта.
Пока мы ковыляли до двери, Марина достала свой фонарь. Видимо, когда свет в комнате зажегся, все, кроме меня, расслабились и убрали свои фонарики за ненадобностью.
– А дверь-то! – кажется это была Даша. В этой фразе слышался и вопрос, и восклицание одновременно.
Игорь, уставший прыгать на одной ноге, отталкивался ей гораздо реже. На один его прыжок приходилось три – четыре моих шага, фактически, я тащил его на себе. Моя шея, под весом его руки согнулась, и голова смотрела под ноги, куда изредка светил фонарем Женя. Евгений теперь бежал впереди нас, нести Игоря вдвоем было неудобно. Он первый подбежал к двери.
– Дверь, Макс, дверь закрыта! – закричал он.
– Что значит закрыта? – я остановился.
– Дверь закрыта, – повторил Женя.
В это поверить я не мог!
– Подойди к нам, подержи Игоря, – попросил я.
Передав Игоря Жене, я достал свой фонарь и подошел к двери. Она, действительно, была закрыта. Причем, на этот раз, никакой щели между дверью и дверным проемом не было. Массивная гермодверь наглухо закрывала комнату. Но этого быть не может! Я помнил, с каким трудом мы втроем смогли ее лишь немного приоткрыть. И скрежет при этом стоял будь – здоров, когда нижний край двери волочился по полу. Не услышать такой грохот мы не могли. И сама дверь казалась вставленной в верхнюю дверную петлю.
Сколько же нужно было человек, чтобы поднять утяжелённую гермодверь и вставить ее обратно в паз, я не представлял. И вряд ли, это можно сделать быстро и по-тихому, тем более, в полной темноте. По всей вероятности, дверь закрылась, пока мы отвлеклись на Игоря. Кстати, как он там? Я посветил лучом фонаря на парней, Игорь уже сидел на полу, обнимая ногу, видимо Женя устал его держать. Повернувшись обратно к двери, я попробовал ее толкнуть или повернуть ручку. Дверь не поддалась, ручка не вращалась, как я уже заметил, она была сильно погнута и в одном месте упиралась в дверь. Сомневаться не приходилось, это была та самая дверь, через которую мы сюда вошли. Только теперь она была плотно закрыта…
Я обернулся к своим спутникам. Игорь, по-прежнему, баюкал ногу и мычал. Женя стоял рядом с ним, что называется, – стоял, впав в ступор. Девчонки стояли чуть в стороне и обняв друг друга смотрели на меня.
– Закрыта? – спросил кто-то из них.
– «Да, черт возьми, закрыта!» – я с трудом подавил эти слова. – Закрыто, – спокойным тоном подтвердил я.
– И не открывается? – кажется, это была Марина.
Ответить второй раз спокойно у меня навряд ли бы получилось. Поэтому, я крепче сжал зубы, посветил лучом фонаря на Женю, потом перевел фонарь на ближайшую кровать. Прикинул расстояние, – метров пять, не больше. Если дверь, все-таки, откроется и придется бежать, много времени не потеряем. А на полу сидеть не дело, да и ногу Игоря нужно осмотреть. Я подошел к парням и сказал, обращаясь к Жене:
– Давай отнесем его на кровать, – кивком головы указывая в сторону Игоря.
Евгений смотрел на меня и молчал. Мне пришлось трижды повторить свой вопрос, прежде чем он понял, чего я от него хочу и помог мне перетащить Игоря на ближайшую постель. Под голову и ногу пострадавшему мы положили подушки.
– Посмотрите, что у него с ногой, – сказал я, обращаясь к девушкам, а сам вернулся к запертой двери.
Замка и засова на ней, я не увидел. Видимо, весь запирающий механизм находился внутри двери. Безрезультатно попробовав еще раз толкнуть ее, я стал исследовать стены слева и справа от двери. В темноте мы могли ошибиться, возможно мы сюда вошли через другую дверь. Я дошел до угла комнаты, вдоль левой стены. На стене не было ничего. Я вернулся обратно к двери и пошел от нее вдоль правой стены.
Вся стена была в детских рисунках, на которых, действительно, часто встречались люди с головами, похожими на противогаз. Еще, вдоль стены, мне попалось два небольших столика с поделками из пластилина. Я дошел до угла. Второй двери, ведущей из комнаты в тамбур, не было…
Я подошел к кровати, на которую мы положили Игоря, ребята стояли вокруг него. Сам Игорь выглядел неважно. Из плотно сжатых век катились слезы, на лбу выступили крупные капли пота, лицо бледное.
– Что у него с ногой? – спросил я.
– Болит, – ответила за всех Даша.
Понятно. Ногу они не смотрели, оставили это для меня. Я осторожно закатал Игорю джинсы, стараясь не касаться до больной ноги. Но, даже это вызвало сильную боль. Игорь зажмурился еще сильней и застонал.
Кое-как освободив ему ногу, я бегло осмотрел ее. Я не врач, но вряд ли тут вывих. Лодыжка казалась повернута под углом, нога распухла и посинела.
