Последовала пауза, затем Эллен сказала решительно:
— Джоан Бэкон или Бэском или как-нибудь ещё. Я пробыла в этом городе только два дня, и двое сказали мне, что я похожа на эту Джоан…
— Нет, — возразил Пауэлл, — её звали Дороти. — Он сложил счёт. — Ланч за мой счёт. — Он помахал рукой, пытаясь привлечь внимание сидевшего у входа в аптеку кассира. Вытянув шею, показал на счёт, на Эллен, на себя, а потом сунул сложенный листок себе в карман. — Всё улажено, — сказал он.
Эллен, поднявшись с табурета, надевала своё пальто.
— В восемь часов в фойе «Нью-Вашингтон», — повторил Пауэлл. — Ты там остановилась?
— Да, — она заставила себя улыбнуться. Она легко угадывала ход его мыслей: сговорчивая чувиха, приезжая, живёт в отеле. — Спасибо за ланч.
— Не за что.
Она подняла с табурета свою сумочку.
— Увидимся вечером, Эвлин.
— В восемь часов, — сказала она. Она повернулась и направилась к выходу из аптеки, стараясь шагать неспешно, чувствуя на себе его взгляд. У дверей она оглянулась. Он поднял руку и улыбнулся. Она повторила этот жест.
На улице она поняла, что у неё трясутся колени.
Эллен была в фойе в 7:30, чтобы Пауэллу не представилась возможность спросить у дежурного администратора, как позвонить в номер мисс Киттридж. Он появился без пяти восемь, поблёскивая узкой полоской усов, нервно улыбаясь (сговорчивая чувиха, приезжая…). Он разузнал поточнее, что "Потерянный горизонт" начинается в 8:06, так что им пришлось взять такси, хотя отель и кинотеатр разделяли всего пять кварталов. Где-то в средине фильма Пауэлл обнял Эллен своею рукой. Краем глаза она не переставая видела его ладонь, охватившую её плечо: эта рука ласкала Дороти, а потом с силою толкнула её… быть может…
Здание Муниципалитета находилось в трёх кварталах от кинотеатра и менее, чем в двух — от гостиницы. Они проходили мимо него на обратном пути в отель, по другой стороне улицы. В нескольких окнах верхнего этажа угадываемого в темноте фасада горел свет.
— Это самое высокое здание в городе? — спросила Эллен, глядя Пауэллу в лицо.
— Да, — подтвердил он. Его взгляд при этом был уставлен на тротуар, по которому они шагали, куда-то футов на двадцать вперёд.
— Какая у него высота?
— Четырнадцать этажей, — он продолжал смотреть во всё том же направлении. Эллен подумала: "Когда тебя спрашивают про высоту чего-нибудь в пределах видимости, вполне естественно ещё раз поглядеть на этот объект, даже если знаешь ответ заранее. Если только тут не кроется особой причины для нежелания это делать".
Они сидели в кабинке отделанного чёрным деревом коктейль-бара гостиницы, наполненного тихими звуками фортепьяно, и пили виски-сауэр. Разговор не клеился, Эллен с трудом вытягивала слова из Пауэлла, который как будто намеренно медлил с ответами, осторожничал. Взвинченное оживление, в котором он начал вечер, слетело с него, когда они проходили мимо здания Муниципалитета, вернулось к нему опять, когда они вошли в отель, и теперь неуклонно угасало, всё больше и больше с каждой минутой, проведённой ими в обтянутой красной кожей кабинке.
Заговорили про работу. Пауэллу не нравилась его нынешняя работа. Уже два месяца он был барменом и планировал тотчас уволиться, как только найдёт что-нибудь получше. Он копил деньги на летний учебный тур по Европе.
Что он изучал? Профилирующим предметом у него был английский. Что он собирался делать по окончании университета? Он пока ещё не решил окончательно. Может быть, пойти в рекламный бизнес или в издательское дело. Его планы на будущее казались пока самыми приблизительными.
Потом заговорили про девушек.
— Меня мутит от студенток, — сообщил он. — Никакой зрелости — всё воспринимают слишком всерьёз.
Эллен подумала, что, потянув за эту ниточку, можно выйти прямо на вопрос типа: "Ты слишком важное значение придаёшь сексу. Если вы нравитесь друг другу, что плохого если у вас дойдёт до постели?" Однако поняла, что так просто разговорить его не получится. Казалось, что-то тревожит его. Он осторожно взвешивал свои слова, изгибая в своих беспокойных длинных пальцах соломинку уже третьего стакана.
— Стоит позволить сесть им на шею, — рассуждал он с затуманенным взором, — и так просто их уже не стряхнуть. — Он посмотрел на свою руку. — Наломаешь таких дров.
Эллен закрыла глаза; её лежавшие на гладкой черной поверхности стола руки покрылись испариной.
— И ничего не поделаешь, их тоже жалко, — продолжал он, — но в первую очередь надо беспокоиться о себе.
— Их — это кого? — спросила она, по-прежнему с закрытыми глазами.
— Тех, кто вешается нам на шею. — Он громко шлёпнул ладонью по столу. Эллен открыла глаза. Улыбаясь, он доставал сигареты из пачки, лежавшей на столе. — Главная моя беда — слишком увлёкся виски-сауэр, — сказал он. Поднёс нетвёрдою рукой спичку к её сигарете. — Давай поговорим о тебе.
Она рассказала ему выдуманную историю про школу секретарш в Де-Мойне, в которой директором был пожилой француз, швырявшийся в учащихся комками жёванной бумаги, когда они отвлекались на уроке. Когда она закончила свой рассказ, Пауэлл сказал:
— Послушай, давай уйдём отсюда.
— Ты хочешь сказать, в другой ресторан? — спросила Эллен.
— Если ты хочешь, — сказал он без энтузиазма.
Эллен потрогала своё пальто, лежавшее рядом на стуле.
— А ничего, если никуда не пойдём? Лично я бы… Я сегодня так рано встала.
— О'кей, — согласился Пауэлл. — Провожу тебя до дверей твоего номера. — На лице у него снова появилась та нервная улыбка, с которой он встретил её в фойе.
Она стояла, прислонившись спиной к двери номера, в руке держа ключ с латунной биркой.
— Большое спасибо, — сказала она. — Это был по-настоящему приятный вечер.
Он попытался обнять её той рукой, на сгибе которой лежали оба их пальто. Губами потянулся к её губам, но она уклонилась в сторону, и поцелуй пришёлся в щёку.
— Не будь недотрогой, — пробормотал он полусонно. Схватил её за подбородок и крепко поцеловал в губы.
— Давай зайдём внутрь — выкурим по последней сигарете, — предложил он.
Она помотала головой.
— Эвви… — его рука лежала у неё на плече.
Она снова помотала головой.
— Честное слово. Я до смерти устала.
Это был отказ, но увещевающие нотки в её голосе давали понять, что всё может быть по-другому в следующий раз.
Он поцеловал её ещё раз. Она попыталась сбросить его руку со своего плеча.
— Пожалуйста — кто-нибудь может…
Продолжая удерживать её, он слегка откинулся назад и улыбнулся ей. В ответ она тоже улыбнулась, постаравшись, чтобы эта улыбка вышла столь же широкой и сияющей, как та, которой она одарила его в аптеке.
Уловка сработала. Как если бы проводом под напряжением коснулись обнажённого нерва. Снова тень скользнула по его лицу.
Он привлёк её к себе теснее, обнимая обеими руками, а подбородок положив ей на плечо, как будто, чтобы не видеть её улыбки.
— Я всё ещё напоминаю тебе о той девице? — поинтересовалась она. И тут же: — Наверняка, она была из тех, с кем ты тут же расстался.
— Нет, — возразил он. — Мы долго были вместе. — Он снова отшатнулся назад. — Кто сказал, что я тут же с тобой расстанусь? На завтрашний вечер у тебя есть какие-нибудь планы?
— Нет.
— То же время, то же место.
— Если ты не против.
Он поцеловал её в щёку и снова прижал к себе.
— Что случилось? — спросила она.
— Ты о чём? — Она почувствовала вибрации его голоса у самого своего виска.
— О той девице. Почему ты её бросил? — Она старалась придать беззаботность, небрежность своим словам. — Может, я сумею чему-нибудь научиться на её ошибках.
— Ох… — Он замолчал. Эллен уставилась на лацкан его пиджака, заворожённая повторяющимся узором серо-голубой ткани, видимым столь близко.
— Всё было в точности, как я говорил тебе там, внизу. Мы зашли слишком далеко. Пришлось рвать по живому. — Он тяжело вздохнул. — Она была очень незрелой, — добавил он.
Немного погодя, Эллен попыталась вырваться из его рук:
— Думаю, мне лучше…
Он снова приложился к ней своими губами; на этот раз поцелуй был затяжным. Не в силах сдержать отвращение, она закрыла глаза.
Высвободившись из его объятий, она повернулась к Пауэллу спиной, вставила ключ в замочную скважину.
— Завтра вечером в восемь, — повторил он. Ей всё-таки пришлось обернуться к нему, чтобы взять своё пальто с его руки, и тут уж ей не удалось спрятаться от его пристального взгляда. — Спокойной ночи, Эвви.
Она надавила рукою на дверь у себя за спиной и, заставив себя улыбнуться, сделала шаг назад.
— Спокойной ночи. — Она захлопнула дверь.
Пятью минутами позднее, когда она неподвижно сидела на кровати, всё ещё держа в руках пальто, зазвонил телефон. Это был Гант.
