кивнула.
– Есть. Но это не единственный способ общения. Мы общаемся такими способами, какие вы небось сочтете невозможными.
Сплошные загадки.
В таком духе и протекало наше застолье. Марта охотно рассказывала о традициях и суевериях родной деревни. Как ни странно, нас с Софи она больше ни о чем не спрашивала. Проделав такой путь, она как будто совсем не хотела узнать нас получше.
Возможно, она сама немножко нервничала на новом месте. А освоившись, будет вести себя менее странно.
После обеда тетушка отправилась в свою комнату, чтобы распаковать вещи и немножко вздремнуть. К явному маминому облегчению.
– Я буду так рада, когда ваш папа вернется, – пробормотала она.
Я взглянула на нее.
– Мам, почему ты так напряжена?
Она ответила мне задумчивым взглядом.
– Честно, не знаю.
Я помогла ей вымыть посуду. Потом поднялась в нашу комнату, где Софи уже вовсю корпела над домашкой, развалилась на кровати и стала писать друзьям сообщения.
Той ночью мне приснился очередной волчий сон.
Во сне я преследовала в лесу двух белых волков. Была ли я сама волчицей? Я не видела себя, но, судя по ощущениям, бежала на четвереньках. Слышала стук своих лап по укрытой листвой земле. Чуяла острый аромат хвойной чащи. Даже во сне я воспринимала запахи, и от этого он становился еще более реальным, настолько, что мне хотелось вырваться из него.
Но я знала, что это невозможно. Мне придется досмотреть сон до конца.
Я преследовала волчью пару темными лесными просеками. Слышала их дыхание, как они пыхтят на бегу, покачивая косматыми белыми головами.
А потом они вдруг обернулись. Вскинулись на задние лапы, дико сверкая глазами и распахнув пасти, полные острых зубов.
Не успела я развернуться, как они набросились. Прыгнули на меня, подняв передние лапы и рыча от ярости.
Я заорала.
И проснулась.
А на краю постели сидела тетушка Марта. Она склонилась ко мне, заглянула в глаза.
– Стало быть, ты видишь сны, – произнесла она хриплым шепотом. – Я так и знала.
Я стряхнула остатки сна. Запах соснового леса так и стоял в носу. Я вроде одновременно была и в лесу, и в своей постели. Я моргала, пытаясь отогнать наваждение.
Марта начала вставать, но я поймала ее за руку и заставила снова сесть.
– Что вы говорите? Тетя Марта, вы должны мне объяснить!
Она смотрела на меня, ее темные глаза мерцали в лунном свете. У меня было такое чувство, что эти глаза видят меня насквозь. Все мои мысли. Все мои сны.
Ее ладошка сжала мой серебряный кулон-полумесяц.
– Полумесяц, – промолвила она. – Это я подарила его тебе. Ты загадываешь на нем желания, дитя мое? Исполняются ли они?
– Что? Нет.
Она отпустила кулон и трижды провела по нему пальцем.
– Я дала тебе полумесяц, потому что знала: ты особенная.
– Нет, расскажите про сны! Откуда вы о них знаете?
Она не ответила. Я понимала: это мой единственный шанс узнать правду о себе и понять, почему меня преследуют эти безумные волчьи сны.
Я снова схватила ее за руку.
– Марта, – проговорила я хриплым со сна голосом. – Марта, прошу, скажите мне. Эти сны из-за собаки? Той, что покусала меня в деревне, когда мне было пять?
К моему удивлению, Марта охнула. Ее глаза расширились.
– Собаки? – воскликнула она. – Это тебе матушка сказала? Что тебя покусала собака?
Я кивнула.
– Да. Она говорит, что из леса выбежала собака и покусала меня. И теперь мне снятся эти сны…
Я бросила взгляд на кровать сестры. Софи мирно посапывала, лежа на боку, глаза закрыты. Неужели наш разговор не разбудил ее? Или она притворяется спящей, а сама подслушивает?
– Твоя матушка не хотела, чтобы ты узнала правду. – Марта склонилась ближе, щекоча дыханием мое лицо. – Она боялась, Эмми. Поэтому солгала тебе.
Я сглотнула. У меня вдруг пересохло в горле.
– Солгала?
Глаза Марты зловеще блеснули.
– Тебя покусал волк, Эмми.
– Как? – ахнула я. – Не собака?
– Да не обычный волк, – продолжала Марта, понизив голос почти до шепота и склонившись ко мне так, что мы почти соприкасались щеками. – Он был из Бессмертных. Это был…
– Минуточку. – Я снова схватила ее костлявую руку. – Минуточку. О чем вы говорите?
– Дослушай меня. Я проделала такой долгий путь для того, чтобы ты узнала правду. Волк, покусавший тебя, был одним из Бессмертных. Волчьих отродий, в которых нынче мало кто верит. Но они существуют. Для всех, кто живет в Старом Свете и пронес свет истины сквозь тьму веков.
Я смотрела на нее, на ее горящие глаза – темные, немигающие.
– Марта… ты имеешь в виду оборотней? – это слово как-то само у меня вырвалось. Оно казалось нереальным. Я произнесла его бессознательно.
Она кивнула.
– У них много имен. – Она погладила мою руку. Ее ладонь была твердой и теплой, моя – холодной и мокрой. – Неудивительно, что ты потрясена, милая. От тебя всю жизнь скрывали правду. Но не вини матушку.
– Я… я не понимаю, – пролепетала я. – Что вы имеете в виду?
Марта закрыла глаза.
– Ты волколак, Эмми, попомни мое слово. Ты волколак.
Я смотрела на ее лицо в полумраке, не в силах ни охнуть, ни вздохнуть. Ее слова стучали у меня в голове.
И в этот миг – самый ужасный миг в моей жизни – стало ясно, что это я убила Райли.
После недолгого молчания тетя Марта удалилась, оставив меня сидеть на постели. Я была словно парализована ужасными мыслями. Я слышала, как половицы в коридоре скрипели под ее ногами, пока она шла в гостевую комнату. Слышала, как закрылась дверь. Слышала, как ветер свистит за окном. Слышала, как внизу гудит холодильник. Слышала легкое дыхание Софи. Слышала стук собственного сердца.
Было ощущение, будто каждая клеточка тела напряглась. Разум сковало леденящим ужасом, но тело дрожало, словно пробитое электрическим разрядом.
Я зверь. Я убила человека. Убила Райли.
А вдруг я снова кого-то убью?
Сны мне неподвластны. Могу ли я управлять своими действиями в реальности?
Вопросы были слишком пугающими, чтобы размышлять над ними в одиночку.
Я представила распоротое тело Райли. Влажный блеск красного мяса, располосованного, точно бекон.
Это я сделала. Превратилась в зверя и разодрала Райли на куски.
Вскочив, я метнулась через всю комнату, схватила сестру за плечи и стала трясти. Я не хотела так грубо,
