виновник первый слева. Выбирай оружие, снимай покрывало и выпусти все, что тяготит тебя. Все, что не дает покоя. Все, что болит. Альбина, выпусти весь свой гнев, всю ярость и всю злость на того, кто убил твоего мужа.
Альбина, вооружившись лопатой, прошла к силуэту под тканью. Ее руки тряслись.
— Ты готова взглянуть в глаза того, кто виноват в твоем горе?
Альбина медлила.
— Да… кажется, готова.
— Говори увереннее. Готова?
— Да. Готова.
— Отлично. Снимай покрывало.
Альбина неуклюжими движениями стянула ткань с манекена. На нее смотрел человек, одетый в черную форму. В руках он держал винтовку. На голову прилеплена фотография бородатого мужчины. Его зеленые глаза смотрели на Альбину.
— Киллер, убивший твоего мужа. Человек, нажавший курок в новогоднюю ночь после боя курантов. Он отнял у тебя все, Альбина. Он забрал не только твоего любимого человека, но и твой дом, твою семью, твою свободу, твое спокойствие, твое счастье.
Альбина крепче сжала черенок. Она поставила ноги на ширине плеч, приготовившись отправить манекен в нокаут.
— Отомсти ему, Альбина. Сделай с ним то, что он заслужил. Приступай. Дай волю своей душе, своим эмоциям, своему потоку.
И Альбина дала волю. Даже очень хорошо! Она испустила отчаянный боевой рык и принялась лупить деревянный манекен лопатой. Она замахивалась и наносила новые удары снова и снова. Она лупила чучело по голове, выкрикивая:
— Урод! Гадкий засранец! Получи! Сдохни ради Бога! Сдохни!
Она материлась через слово и выкрикивала проклятия. Альбина ударила по рукам лопатой — и руки сломались. Она колотила по телу, нанося рубящие удары. Она стучала по голове, словно вбивала гвоздь.
— Ты отнял у меня все, что я имела! Ты оставил меня ни с чем! Гори в аду, тварь! Гори! Гори! Гори!
Она рыдала. Она кричала. Она продолжала бить манекен. В какой-то момент деревянный киллер повалился на пол, а Альбина запрыгнула на него. Она била его ногами, пинала, топтала, стучала пятками по лицу. А потом она врезала штык лопаты прямо в шею чучелу, отрубил голову.
Альбина схватила голову киллера, плюнула в лицо, а потом швырнула ее, как футбольный мяч, в двери.
— Получи свое, подонок! Получи!
Альбина выдохлась. Катерина зааплодировала.
— Прекрасно, Альбина. Ты справилась блестяще. Понимаю, что быть первой очень сложно, но ты поняла задание и сделала все правильно. Скажи, тебе стало легче? Что ты чувствуешь?
— Я… я… я ощущаю такую внутреннюю силу! Я горы готова свернуть! Я так рада, что этот гад получил по заслугам! Мне этого не хватало, Катерина. Вы — настоящая волшебница. Я так давно мечтала сделать нечто подобное.
— Ты ощущаешь легкость внутри?
— Да, да и еще раз да! Это просто полет! Полет свободы! Прыжок в небеса! Мне так легко и хорошо! Я просто счастлива!
— Это потрясающе. Присаживайся, Альбина. Кто будет следующим?
Яков, переглянувшись с Андреем, поднял руку.
— Я попробую.
— Вперед.
Яков поднялся и выбрал в качестве оружия топор.
— Не знаю, как вы в виде манекена изобразили болезнь. Мне просто интересно.
— Вы можете взглянуть. Пожалуйста. Ваш манекен второй справа. Смотрите.
Меня саму интересовало, как Катерина решила показать болезнь жены Якова. Но когда он снял покрывало, мы увидели чучело в белом халате.
— Что за?.. — Яков растерялся.
— Не болезнь сгубила вашу жену, Яков. Во всем виноваты врачи, которые не смогли ее спасти. Они приложили мало усилий. Им вообще было плевать на вашу жену. Сколько мимо них проходит подобных пациентов каждый день? Задумайтесь. Люди для них — расходный материал. Одного спасли, пятерых потеряли. Деньги получили. И плевать на все на свете. Врачи проявили халатность по отношению к вашей жене. Они действовали слишком медленно. Вы же это знаете, Яков. Все можно было изменить. Но уже слишком поздно. И в этом виноваты они. Сделайте с ними все, что пожелаете.
В глазах Якова стояли слезы. Он вытер лоб ладонью, а потом замахнулся топором. Острие врезалось в плечо, разорвав рукав халата манекена. Яков проделал с чучелом врача много всего. Он рубил его руки, ноги, тело, раскромсал голову в щепки.
Яков плакал и кричал. И его крик был страшен. Наполненный отчаянием и болью. Яков выпускал всю злость и всю ярость на виновника смерти жены. Замахиваясь и нанося удары топором снова и снова, он превратил чучело в обрубки дерева. Белый халат разрезался в клочки.
Весь в поту, багровый Яков стоял над поверженным противником, не способном дать сдачи.
— Это было сильно, Яков. Вы молодец. Что чувствуете?
Но я не слышала его ответа. Я гадала, кого Катерина приготовила для меня. какое оружие мне взять? Что ждет меня за покрывалом?
— Я следующий, — прозвучал голос Андрея.
— Прошу.
Андрей взял биту, утыканную гвоздями, и прошел у казанному манекену. Стянув покрывало, он увидел тощее чучело, бледное, безжизненное. Но оно нахально улыбалось, полное эйфории. В руке манекена воткнуты иглы шприцов.
— Кто это? — не понял Андрей.
— Тот, кто когда-то подсадил вашу жену на наркотики. Из-за него она заболела. И из-за него она сейчас не с вами, а в тюрьме. Она связалась с плохой компанией, не так ли? Она долго лечилась. Но какой-то наркоман вернул ее на черную тропу. Так всегда бывает. Перед вами стоит тот, кто отнял у вас жену, Андрей.
Андрей отчаянно избивал чучело наркомана, но в его ударах я не ощутила той боли и отчаяния, с которой били Яков и Альбина. Возможно, дело в том, что сам Андрей не винит во всем какого-то наркомана. Может, он винит во всем именно свою жену. Или себя самого?
Не сильно увлекаясь, Андрей прекратил выполнять упражнение и отбросил биту в сторону.
— В чем дело, Андрей? Я заметила, что вы не можете выплеснуть все негативные эмоции.
Он покачал головой.
— Я не знаю.
— Объясните же. Разве вы не видите свое врага перед собой? Зависимость не появляется на ровном месте. Есть участники. Кто-то подсадил вашу жену на запрещенные вещества. Кто-то толкнул ее во мрак. Вы можете злиться на него. Вы имеете право. В чем дело, Андрей?
— Не знаю, Катерина. Может, я… все еще не готов винить кого-то другого.
— А кого же? Себя? Только не говорите так. Вы ни в чем не виноваты. Мы говорили с вами об этом вчера на нашем сеансе. Возможно, вам нужно время, чтобы подумать. Я предлагаю вам сесть и подумать об этом.
Андрея словно посадили за парту, как неспособного ученика. Остались я и Нелли.
— Вы хотите пойти? — спросила я у нее.
— Я, пожалуй, пойду последняя, ладно? Что-то я сейчас не
