— Говорили! — замполит свысока взглянул на Иванова. — За время правления Сталина были репрессированы более шестидесяти четырёх миллионов человек. Нам об этом читал лекции профессор Волкогонов.
— А теперь, — вежливо попросил Иванов Косачаного, — скажите, пожалуйста, хотя бы примерно, сколько оставалось населения в Советском Союзе после Гражданской войны, скажем, в 1924–1925 годах?
— Ну, так точно сейчас сказать не могу, — Косачаный потёр висок. — Но, если мне память не изменяет, где-то примерно сто двадцать — сто тридцать миллионов человек.
— Пусть примерно, — кивнув головой, продолжал Иванов. — А сколько всего проживало в Советском Союзе на момент переписи в тысяча девятьсот тридцать девятом году?
— Около ста семидесяти миллионов, — не подумав, ответил Косачаный.
— Теперь давайте посчитаем: рост населения, несмотря на репрессии, в эти годы составляет около тридцати процентов. Правильно? А репрессированных, по вашей информации, получается — каждый третий. Посчитайте сами, выходит — каждый третий. И даже больше, включая стариков и младенцев. Так? — Иванов почти ласково смотрел на задумавшегося замполита. — Хотите, угадаю с трёх раз, кто платил Волкогонову?
— Но эта цифра за все годы правления Сталина! — не сдавался Косачаный. — И ты, Иванов, забываешь, что под репрессии попали целые народы: чеченцы, ингуши, крымские татары, калмыки!
— Ну, если Вы всё так хорошо знаете, почему не говорите, за что? — Этот спор стал захватывать Иванова. — Почему не говорите, что чеченцы, ингуши и крымские татары служили у немцев в карательных частях, даже целая дивизия из них была сформирована? А при подходе немцев к Грозному старейшины чеченских родов приготовили подарок Гитлеру: белого коня и бурку. Знаете вы об этом, Игорь Дмитриевич? А калмыцкая конная дивизия при подходе немцев к Сталинграду оголила участок фронта, пропустив противника, и ушла на левый берег Волги, где занималась грабежами и разбоем, когда Сталинград обливался кровью. Из-за предательства калмыков наши войска понесли страшные потери. Целый год «дикая» калмыцкая дивизия «беспредельничала» в тылу наших войск. Только после уничтожения немцев под Сталинградом, наконец, смогли разобраться и с этими предателями. Или вы считаете, что для того времени Сталин поступил жестоко? Я считаю, что товарищ Сталин, как никто другой, очень хорошо знал наш народ. Если я вас не убедил, и вы по-прежнему придерживаетесь версии господина Волкогонова, давайте спросим присутствующих, у кого в семье есть репрессированные при Сталине?
Оказалось, что у Мельничука дед сидел после войны за воровство хлеба с колхозного поля.
— А у тебя в семье кого-то репрессировали? — Косачаный выжидающе смотрел на Иванова.
— Можете посмотреть моё личное дело, — усмехнулся Иванов. — Мой дед был казачьим сотником в Империалистическую, потом служил у атамана Семёнова под Читой. В Китай с ним не ушёл. Служил, правда недолго, в Красной Армии у Блюхера. Потом в тридцать шестом попал под репрессии. Отечественную начинал в штрафбате. Дожил до девяноста лет и ни разу плохого слова про Сталина не сказал.
— Воспитывать при Сталине умели, — согласился замполит.
— Наверное, Игорь Дмитриевич, воров, бандитов, убийц и всех остальных уголовников тоже надо отнести к Вашему числу «репрессированных»? — «додавливал» его Иванов. — А по-моему, разные «ужасные» цифры того времени нужны нынешней власти для того, чтобы запугивать свой народ и чтобы тот, не дай Бог, не просчитал новые цифры по Афганистану и Чечне.
— Вот при Сталине тебя, Иванов, первого расстреляли бы за такие слова! — зло бросил Косачаный. — А сейчас, конечно, ты чувствуешь себя героем — можно всё говорить. А такие разговоры и приносят самый большой вред!
— Кому? Стране? Не согласен! Народу? Нет! Властьпридержащим? При Сталине, товарищ подполковник, мы бы с Вами не оказались в таком дерьме! — Иванов понимал, что начал излишне волноваться, но уже ничего не мог поделать. — Чечня — это позор нынешнего правительства и боль всего народа! При Сталине, товарищ подполковник, не могло существовать террориста Басаева! После недавних событий в Будёновске порядочное правительство должно было уйти в отставку вместе с президентом. А Басаева отпустили, чтобы он стал героем, чтобы с него пример брали другие боевики. О чём только в Москве думают? О больших деньгах? Поверьте, теперь после Будёновска террористы не остановятся.
— Правильно Саня говорит! — поддержал Ильяс Мингазов. — Да, только за Будёновск всех этих «чичей» нужно засыпать ковровыми бомбардировками. А то у них там, в Кремле, — всё игрушечки! А люди гибнут здесь!.. И такое впечатление создается, что в нашем правительстве одни двоечники да бездарности! Или подосланные провокаторы, которые работают на «дядю Сэма»! Говорят, что из Кремля финансируются боевики. И я верю! У татар на Волге вовсю идёт агитация за войну против «неверных». Я знаю, потому что сам родом из тех мест. Могло случиться что-то подобное при Сталине?
— А у моих деда с бабкой, — вступил в разговор Серёга Сучков, — они в деревне жили, до войны было пятеро детей. И нормально жили — не голодали. Потом три маминых брата погибли на войне. Смертью храбрых. И никто не сказал, что они погибли зря.
— А сейчас попробуйте вырастить пятерых! — добавил Мингазов.
— Да, Вы прибавьте, товарищ подполковник, к своей цифре ещё двадцать семь миллионов человек, погибших во Второй мировой! — снова вступил в разговор Костин. — Совсем интересная цифра получается! Вы не находите?
Но замполит ответить не успел. Его опередил Шура Касымов:
— Короче, я так понимаю: раньше нам мало чего говорили, а теперь совсем забрехались! И ведь многие верят. И вы тоже, товарищ подполковник.
— Наши люди сказки любят, — произнёс в своей манере Ващенка. — Про курочку Рябу с золотым яичком да про всяких там волшебников, чтобы всё на халяву! С детства нам мозги «пудрят». А правда — она совсем другая. Почему вы нам её не говорите?
— Больно круто вы заворачиваете, — как-то неопределённо проговорил Косачаный. — Вы не верите в Великую Россию?
— Почему же? Верим! — ответил Иванов. — Но, во-первых, Россия уже пережила пик расцвета при Иосифе Виссарионовиче. И таких темпов роста ей уже никогда не достичь. А в нынешнем столетии, по моему мнению, ей светит только разграбление и обнищание. Во-вторых, в России идёт захват всего, что имеет хоть какую-либо цену. При нынешней власти народ от этой приватизации ничего не получит, потому что она — путь разграбления страны кучкой чиновников в союзе с криминальными авторитетами. А то, что даже стратегически важные предприятия скупаются иностранными компаниями, — это как? Прибыль от приватизации имеет только власть или точнее — властьимущие чиновники. Добавим сюда доходы от перекачки за границу нефти, газа и электроэнергии. Куда идут эти деньги? На укрепление и закрепление нынешней власти и в карманы всяким прихлебателям! В результате, мы можем иметь приватизацию власти властьимущими. А для них народ — скот, расходный материал, в чём мы с вами здесь в Чечне можем убеждаться каждый день. Они всю страну превратили в разменную монету — в свою колонию. И с этой властью, Игорь Дмитриевич, Вы надеетесь на Великую Россию?! Так что правильные слова у песни получаются. Не хотел я разводить демагогию, но, извините, «достали»! А перегибы — они при любой власти будут. Но давайте лучше выпьем, — желая сменить тему, предложил Иванов и взглянул на Наташу. Она смотрела на него так, будто выдела впервые. Это его немного смутило. Улыбнувшись, он подмигнул ей — мол, знай наших!
Но тут заговорил Вадим Фархеев:
— Много людей погибло при Сталине. Это факт. Для меня Иосиф Виссарионович — диктатор. Но не сам же он их убивал. Прав командир — народ у нас такой: «без царя в голове». Поэтому России нужен сильный и мудрый правитель. Когда такой появится, тогда и в России всё станет нормально.
— Давайте не будем касаться области предсказаний! — Косачаный всё никак не хотел сдаваться. — Иначе мы уходим от темы. Александр, ты считаешь, что культ личности Сталина пошёл на пользу народу? Ты оправдываешь жертвы?
— Не оправдываю. Но время было такое, товарищ подполковник. Приходилось вести внешнюю борьбу за выживание. И шла внутренняя борьба за власть, и гибли те, кто к ней чересчур уж рвался. А трудовой народ работал и поднимал страну. Вспомните лозунг: «Догнать и перегнать!». И ведь догнали! А насчёт жертв, давайте посчитаем цифры. Сколько наших парней погибло в Афганистане и Чечне? На могилах российских солдат стоит вся вторая половина двадцатого века! А сколько умерло от горя отцов и матерей? Возникает другой вопрос: за что? Создание Сталинского культа вождя — ясновидца, отца народов, — в то время было просто необходимо для сплочения вокруг одного человека, человека — вождя всего огромного многонационального государства, чтобы решать грандиозные задачи. Под руководством Сталина народ два раза поднимал страну из руин до высоты жиреющей при мирной жизни Америки. А разве мы смогли бы без настоящего сильного лидера победить немцев, так фанатично верующих в непогрешимость своего фюрера? Сталин был тираном, но и выдающимся сыном своего времени! А Вы считаете Ельцина лидером, Игорь Дмитриевич? Он тоже выдающийся? Докажите нам это!
