Я вернулась к секретарше.
— Что хотели эти люди?
— Тоже просились на прием. Они заглянули в мой список, чтобы узнать, кто еще там будет.
У меня все похолодело. Ведь в списке значилось только три имени — Суэйзи, моего отца и мое.
— Позвоните в отдел безопасности и уточните у Арчи, кто они такие, — сказала я.
— Что-то не так?
— Да нет, просто странно… У них ведь не было нагрудных пропусков. Позвоните же скорее!
Она связалась по телефону с общим вестибюлем, и уже в следующее мгновение на лице ее появилось озабоченное выражение. Растерянно глядя на меня, она сообщила:
— Они не отметились на входе. Арчи это не нравится. — И уже в трубку произнесла: — Да, они поехали вниз.
Я тупо смотрела на лифт. Ладони вспотели.
— Где тут у вас лестница?
Продолжая разговаривать по телефону, она кивнула вправо.
— Пусть Арчи передаст моему другу, чтобы он побыл в вестибюле и понаблюдал за этими мужчинами. — И я бегом бросилась к лестнице.
Я мчалась, стуча каблуками по бетонным ступенькам, не слыша ничего, кроме собственного дыхания, эхом отлетавшего от стен. Лифты в здании барахлили, и я надеялась, что успею раньше этих двоих спуститься в вестибюль. Серьезность момента и взыгравший адреналин подхлестывали меня.
Нет, они все-таки явно были какими-то федералами. Иначе почему одновременно автоматически обернулись, когда я подошла?
Несясь мимо третьего этажа, я начала сомневаться. Наверное, все бесполезно! Не догнать мне их, даже с такими убогими лифтами!
На втором этаже я торопливо отодвинула засов пожарного входа и рванула по лестнице к верхней антресоли.
Там мне пришлось бежать вдоль всей галереи, с которой обозревался атриум. Лестница справа вела на нижнюю антресоль, а оттуда по другой лестнице можно было спуститься в вестибюль.
Я подбежала к перилам и посмотрела вниз. Художники по-прежнему торчали на лесах напротив входа. Арчи, подтягивая на ходу сползающие штаны, шел к ближайшим лифтам. Вид у него был озабоченный, но не сильно встревоженный — ничего удивительного, что два федеральных агента без особого труда прошмыгнули под самым его носом. Джесси ждал в другом конце вестибюля, у дальних лифтов.
— Блэкберн! — окликнула я.
Мой голос эхом пронесся над атриумом. Я помахала рукой, он заметил меня и недоуменно развел руками, как бы спрашивая: «Какого черта?!»
Не отходя от перил, я взглянула вверх и увидела спускающийся лифт, а в нем парочку в синих костюмах. Одно лицо белое, другое черное — ну прямо-таки соль с перцем.
Я растерялась, не зная толком, что собираюсь предпринять. Ну не драться же с ними в самом деле?
Нет. Просто я должна выяснить, зачем они заявились к Морин Суэйзи и зачем поинтересовались моим именем. Вот, пожалуй, и все. Я отошла от перил и вызвала лифт, рассудив, что в вестибюль мы можем спуститься вместе. Конечно, два этажа пролетят быстро, так что особенно не разгуляешься. Впрочем, как я заметила, они не очень-то склонны к беседам, поэтому, откинув в сторону любезности, можно смело приступить прямо к делу.
Я встала перед самой дверью, следя за приближающимся лифтом. Но он проехал мимо.
Вот черт! Я бросилась обратно к перилам. Лифт звякнул ниже этажом, открылся, и двое в синих костюмах вышли.
Я помчалась по ступенькам вниз. Перец с Солью степенно направлялись по нижней галерее к обшей лестнице в вестибюль. Джесси окликнул меня, и я указала ему на них.
Они остановились и обернулись, так что я едва успела притормозить.
— Агент Малдер. Пожалуйста, проходите. Не смеем вас задерживать.
Сверкая бритой башкой, Перец повернулся к своему спутнику, что-то сказал ему, и они пошли дальше.
— Вы бы поднялись к нам обратно, — предложила я. — Мы там пончиками балуемся. Пончики с кремом.
Внизу по вестибюлю, оживленно разговаривая, шли какие-то люди. Позади них Джесси недоуменно смотрел на меня. А Перец с Солью уже скакали вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Я уж было собралась последовать их примеру, но увидела оставленную уборщицей табличку: «Осторожно, мокрый пол!» — и моментально представила себе, как загремлю сейчас вниз — словно Скарлетт О'Хара, которая потеряла ребенка, упав с лестницы в своем доме. Держась за перила, я начала осторожно спускаться, стараясь не поскользнуться.
Внизу Арчи, без конца подтягивая штаны, торопливо шагал навстречу незнакомцам в костюмах.
— Эй, ребята! Погодите-ка, не исчезайте!
А между тем люди, пересекавшие вестибюль, уже выходили через вращающиеся двери на улицу. Перец с Солью пристроились за ними. Когда я наконец спустилась по лестнице, они уже шагали по улице, слившись с толпой.
Я бросилась следом, но мне преградили путь какие-то входящие с улицы люди. Я метнулась вбок, стараясь не упустить из виду агентов, смешавшихся с уличной толпой. И вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Какой-то мужчина смотрел на меня из-за стеклянной двери. Я поглядела в его сторону, но он отвернулся. Я только мельком заметила бейсболку на светловолосой голове.
Выскочив на улицу, я на мгновение зажмурилась от яркого солнца и бросилась в объятия знойного и шумного города. Где же мои федералы?
Меня охватило какое-то неприятное чувство. Что-то здесь было не так…
Я оглянулась на здание. Вращающаяся дверь пришла в движение. Блондин в бейсболке направлялся в вестибюль. Сейчас я видела его только со спины.
Мне сделалось не по себе.
Почему он так пристально смотрел на меня? Я до сих пор чувствовала на себе этот взгляд, подобный слабому удару тока. Очень странный взгляд и даже будто бы знакомый — такое впечатление, что когда-то очень давно он уже останавливался на мне.
Все звуки куда-то исчезли, остался только убийственно-яркий свет. А между тем дверь перестала вращаться. Художники на строительных лесах спускали на лебедке банки с краской. Незнакомец удалялся прямиком в сторону Джесси, который рулил к боковой двери.
Джесси хмурился, и по движению губ я поняла, что он бормочет мое имя.
Щурясь от яркого солнца, я приложила руку ко лбу. Незнакомец прошел мимо Джесси, и тот оглянулся ему вслед. Потом снова посмотрел на меня, будто спрашивая: «Ты ведь хочешь, чтобы я это сделал, так?» Он окликнул незнакомца, но тот как ни в чем не бывало продолжал идти.
Джесси поехал за ним и, догнав у строительных лесов, тронул за руку. Незнакомец застыл как вкопанный.
Да, конечно, я совершила большую ошибку. Я поняла это, когда услышала донесшийся из вестибюля грохот, и бросилась к вращающейся двери.
Незнакомец отдернул руку, шарахнулся к лебедке, схватил банку с краской и швырнул ее в голову Джесси.
Джесси пригнулся. Банка пролетела мимо, угодив в окно. Раздался чудовищный грохот, и стекло покрылось белесой паутиной трещин. Краска зияла в ней алым пятном, словно кровавая рана.
Один из художников выругался.
А незнакомец схватил Джесси за плечи и поволок его вместе с коляской. Он пятился задом и поэтому врезался в строительные леса. Те закачались, художники наверху орали и матерились.
Один из них, потеряв равновесие, полетел вниз. На лету он пытался за что-нибудь ухватиться, но только обрушил на пол еще целую кучу банок и всякого барахла. Ему все-таки удалось зацепиться за перекладину и повиснуть на ней. Он болтался в воздухе, отчаянно матерясь. А к месту происшествия уже бежали трое — Арчи, кто-то из охранников и я. По стеклу сползала вниз краска. Деревянные обломки и рабочее барахло художников валялись на мраморном полу под строительными лесами.
Посреди этого бедлама сидел в коляске Джесси. Сидел не шевелясь, схватившись руками за виски и зажмурив глаза. На одежде его виднелись красные пятна.
Я подбежала к нему.
— Милый!
Он тяжело дышал, хватая ртом воздух, как выброшенная на сушу рыба.
Примчавшийся охранник первым делом испуганно спросил:
— Это что, кровь?
Я схватила Джесси за плечи:
— Ты ранен? Что он тебе сделал?
— Черт, да у него кровь! — воскликнул охранник.
Я растерянно смотрела на алые пятна на рубашке и джинсах Джесси, потом пощупала пальцем.
— Это краска… — В моем голосе прозвучало не столько облегчение, сколько смятение и испуг. — Он что, ударил тебя или чем-то брызнул? Что он сделал?
Я оглянулась по сторонам. Незнакомец исчез. Я махнула охраннику в дальний конец вестибюля:
— Скорее найдите этого человека! Блондин в бейсболке. — И заорала: — Ну не стойте же просто так! Давайте! Он ведь уходит!
Секунду тот колебался, потом бросился бежать, на ходу вытаскивая из-за пояса рацию.
Джесси отчаянно хватал ртом воздух. Ноги у него дергались, а правая рука, скрючившись, начала трястись.
Художник смотрел на него с сочувствием.
— Ой, Боже, мужчина!..
Арчи в ужасе попятился:
