— Погодите. Мне нужно увидеть, кто это. — Выбравшись из патрульной машины, я неуверенно остановилась. — Как он… Я хотела спросить, насколько пламя…
— Лицо можно опознать, — ответил Маккрекен. — Оно не обгорело.
Кивнув, я повернулась к медикам.
— Откройте мешок, — распорядился детектив.
Раздался звук расстегиваемой молнии. Носовые пазухи заполнила вонь, ночь вдруг сделалась ясной и звонкой. В ушах зашумело. Сначала я увидела лицо, а затем очнулась, сидя на тротуаре, с ногами, нелепо выставленными вперед. Мои плечи поддерживала рука Йелтоу, на ее обеспокоенное лицо падал свет желтых уличных фонарей.
Голос женщины-полицейской пробился сквозь шум в голове, забивавший слух:
— Вы опознали погибшего?
Наверное, я кивнула, точно не знаю.
— Это Питер Вайоминг.
В час ночи, сидя в комнате для допросов с чашкой холодного кофе, я продолжала отвечать на вопросы детектива Маккрекена.
Я сообщила детективу, что покинула дом Брайана около семи. Брат был дома, но собирался сводить ребенка на фильм, начинавшийся в семь тридцать. Я не знала, посмотрели они фильм или нет. Сама я вышла из «Лобо» примерно в десять тридцать, посмотрев совсем другое шоу — «живой» репортаж о животных.
— Находиться в «Лобо» в десять тридцать — не значит иметь алиби, — пожал плечами Маккрекен.
Пришлось рассказать подробности. В «Лобо» я провела весь вечер. Моими спутниками были Эбби Хэнкинс и доктор Вэлли плюс инженер по имени Чет, пара ракетчиков и половина населения Чайна-Лейк. И я не знаю, как в доме брата оказался Питер Вайоминг. Трудно представить, чтобы сам Брайан мог позволить ему войти.
Маккрекен положил свои толстые ручищи на край стола. Он сидел напротив меня, и его рыжие волосы тускло отсвечивали под люминесцентными лампами.
— Имеете вы представление, кто мог это сделать?
Я посмотрела на детектива, словно на присосавшегося клеща:
— Сами «Оставшиеся».
— Полагаете, эта церковь некоторым образом причастна к убийству?
— Несомненно.
— То есть люди самого Вайоминга? Люди, считавшие его практически Богом?
— Вы видели, что творится в доме? Стены покрыты цитатами из Библии.
Детектив положил на стол бумажку. Проведя по ней ногтем, он шумно засопел носом.
— Вы очень наблюдательны. То есть вы успели это заметить, хотя спешили к огнетушителю.
Брайан ошибался, считая детектива тупицей. Сложив бумажку, Маккрекен еще раз провел по ней ногтем.
— Знаете, вы постоянно ведете речь о том, что принадлежащая этой церкви группа преследует вашу семью. Тем не менее в доме обнаружено вовсе не тело вашего брата. Напротив, найден труп пастора.
Сложил, провел ногтем. Сложил, провел ногтем. Похоже на оригами.
— В тот самый день, когда вы приехали в город. Это правда, что ваш брат угрожал преподобному Вайомингу?
— Что? Нет.
— На улице, возле этого полицейского отделения. Разве он не сказал, что Вайоминг пожалеет, если будет ему мешать? Что-то вроде «в землю зарою».
Я услышала внутри какое-то смутное эхо. Дымящийся ствол.
— Нет, все было совсем не так. Брайан сказал, чтобы нас оставили в покое, а иначе…
— Иначе что? Ну, в самом деле?
— Нет, это вовсе не то, что я…
— Мисс Делани, где находится ваш брат?
— Я не знаю.
— Есть какие-то соображения, куда он мог скрыться?
— Скрыться?
Смысл вопроса показался мне оскорбительным.
— Он никуда не скрылся, если только его не увезли с собой «Оставшиеся». Есть разница?
— Я понимаю разницу. Поверьте, мы все равно найдем его, так или иначе. И не стоит беспокоиться: вернувшись домой, он увидит желтую ленту полицейского ограждения и сообразит, что необходимо выйти с нами на связь.
Они натянули ленту, чтобы защитить от посягательства картину преступления. Но картина преступления была нарушена, причем мной: я ворвалась в дом, использовала огнетушитель во внутреннем дворике, возможно, уничтожила отпечатки пальцев и другие улики в радиусе десяти футов от самого тела.
— Много ли улик вы обнаружите в доме? Учитывая, что пожарная команда не старалась оставить в целости картину преступления.
— Вы специализируетесь на уголовных делах?
— Нет.
— Тогда по какой причине готовите базу для защиты?
В дверь постучали. К нам заглянул другой полицейский, одетый в гражданское, блондин с коротко остриженными волосами. Извинившись, Маккрекен вышел в вестибюль для разговора. Спустя несколько минут он вернулся, потирая рыжую щетину на подбородке.
— Мисс Делани, поговорим о вашей машине.
— Я не успела перекрасить ее за ночь. Я не могла сделать вообще ничего.
— Вы не пройдете на стоянку вместе с нами?
Мы вышли, и полицейский, одетый в гражданское, спросил, не стану ли я возражать против осмотра салона моего автомобиля. Я медлила. Они ждали. Зная ход рассуждений Маккрекена, я понимала, что полиция в любом случае найдет основание для обыска либо произведет осмотр без всякой санкции. И, здраво рассудив, что правильнее будет сотрудничать, отперла дверь. Полицейский первым делом сунулся в багажник.
— Здесь.
Он показал на перепачканный краской баллончик. Я начисто забыла о своей находке и лишь теперь поняла, как просчиталась.
— Хотите объяснить, что это?
— Это я нашла у машины, возле бара «Лобо». Хотела отдать в полицию.
Полицейские многозначительно переглянулись.
— Ничего, если мы его заберем?
— Давайте.
— Как полагаете, мы найдем на баллончике отпечатки ваших пальцев или нет?
— Большой и указательный пальцы правой руки, возле крышки. Я брала его рукой, когда поднимала с земли.
«Гражданский» надел резиновые перчатки и опустил баллончик в пластиковый пакет, помеченный наклейкой «Вещественное доказательство». Потом сказал:
— Слышал о вашем прошлом «подвиге». Ведомству шерифа нужно менять стекло на патрульной машине. Похоже, вы прогрессируете в своем вандализме.
Маккрекен отослал коллегу прочь. Я осталась стоять с красным от возмущения лицом.
— Я этого не совершала. И не размалевывала стены в доме Брайана.
Взглянув в еще темное небо, детектив ненадолго задумался. Потом спросил:
— Скажите, у вашего брата было огнестрельное оружие?
Он заранее знал ответ.
— Служебный автоматический пистолет, — сказала я.
— Знаете, где оно хранится?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Питер Вайоминг погиб не от огня. Его застрелили.
Детектив снова уставился себе под ноги.
— Мы разговаривали с женой преподобного Вайоминга. Она сообщила, что на вечер у мужа была назначена встреча с вашим братом. Пастор собирался выступить посредником в споре об опеке.
— Абсурд.
— Встреча должна была состояться в доме вашего брата в десять вечера.
— Она лжет.
Склонив голову набок, Маккрекен задумчиво, с какой-то странной озабоченностью взглянул на меня:
— Какие у вас соображения на этот счет? Относительно достоверности.
Я не сразу собралась с ответом, и детектив повторил вопрос:
— Для чего миссис Вайоминг лгать в этой ситуации?
— Затем, что Вайоминг не хотел ничего обсуждать. Он хотел похитить Люка. И Брайан ни в коем случае не впустил бы в свой дом этого человека.
— Тогда как объяснить его присутствие в доме?
— Вероятно, пастор проник туда самостоятельно, когда Брайана не было дома.
Детектив поскреб щетину на подбородке.
— Хорошо, посмотрим наш расклад. Примерно в десять вечера красный «мустанг» вашего брата видели стоящим на обочине шоссе. Через несколько минут он уже несся по улице, визжа покрышками.
— А кто его видел? — Я чуть не подпрыгнула.
Маккрекен развел руками, что означало обширную базу свидетельских показаний.
— Вам нужны доказательства? Пуля, убившая Вайоминга, была калибра девять миллиметров.
Он опять наклонил голову, как бы проверяя, слежу ли я за мыслью.
Мне стало не по себе. Стандартное личное оружие войск НАТО — пистолет «беретта» калибра девять миллиметров.
— Связать эти факты под силу даже копу, деревенщине из Чайна-Лейк.
— Вы ошибаетесь. С моим братом что-то случилось, неизвестно что. Нам нужно его найти.
— Об этом не беспокойтесь. Мы найдем, — ответил детектив.
Я врубила передачу так резко, как только смогла. Мозг, погруженный в пучину отрицания, отказывался работать нормально.
Это не могло быть правдой. Что до Маккрекена — детектив перевернул факты. Не расследование, а просто жуть какая-то. С визгом отъехав от полицейского участка Чайна-Лейк, я помчалась по бульвару, вне себя от услышанного прямого обвинения. Я ненавидела легковесность детектива и его провинциальную поверхностность, его слабохарактерность, благодаря которой Маккрекен немедленно принял самое простое решение, его нежелание усложнять себе жизнь, тупую обстоятельность его мышления и ту самую простоту, которой я сама была привержена.
