Я остановила Брайана жестом:
— Погоди. Ты видел тело, лежавшее в доме?
— Да, — недоуменно ответил брат.
— Опиши место.
Он смутился еще сильнее.
— Вайоминга я нашел на полу в гостиной. Спиной он привалился к дивану, голова приподнята, на груди — большое красное пятно.
— Он был точно мертв?
— Определенно.
Я тяжело вздохнула.
— К моему возвращению тело находилось в мусорном баке и горело.
Встретившись взглядами, мы одновременно подумали одно и то же: убийца был в доме, когда там появился Брайан. Картину смерти завершили после ухода брата. Внутри пронеслась волна холодного ужаса. Брайан тоже побледнел.
— Я подверг тебя смертельной опасности, — сказал он. — Ты могла столкнуться с убийцей после моего ухода.
— Тебе следует позвонить в полицию.
— Они не поверят.
— Нужно попытаться.
Я чуть не лопнула от досады и от понимания тщетности любых усилий. Поведение Брайана уже загнало его в угол. Покинув место, где произошло убийство, он сделал то, что полиция и прокуроры квалифицируют не иначе как заведомое осознание вины.
— Где пистолет, что ты пытался мне навязать?
— Где-где… Нигде.
Я топнула ногой, едва не подскочив от пола:
— Хватит, Брайан! Скажешь, ты от него избавился?
— Да, черт возьми… А для чего мне обвинение в хранении оружия, к тому же незарегистрированного? Для офицера это не что иное, как недостойное поведение.
— Чтобы определить причастность оружия к убийству, достаточно сделать баллистическую экспертизу.
Брайан беспомощно заморгал. Об этом он явно не подумал.
Озабоченно взъерошив волосы, я спросила:
— А где твой служебный пистолет?
— Где всегда. В туалете.
— Ты уверен?
Едва Брайан раскрыл рот, как я поняла: нет.
— Ты что, придя домой, не взял его с собой?
Он покрутил головой.
— И даже не проверил?
Брайан прикрыл глаза. При мысли, что его собственный девятимиллиметровый ствол мог оказаться в руках убийцы, его охватило отчаяние.
— Ты должен явиться в ближайшее отделение полиции и попытаться спасти ситуацию.
— Не сейчас.
— Нет, сейчас! — В ужасе я воздела к небу руки. — Ты что, черт подери, болтаешь? Они решат, что ты скрылся от полиции. Кстати, вместе со мной.
Именно это он и сделал.
— Послушай меня, это очень важно. Полиция сделает анализ на наличие следов пороха на твоих руках. Что докажет твою непричастность к убийству. Но экспертизу делают через несколько часов после выстрела.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда! Потому что я чертова юристка! Потому что я смотрю телевизор! Который час?
— Почти шесть.
Слишком поздно. Присев на край ванны, я сказала:
— Ты должен был явиться в полицию вчера вечером.
В его зрачках загорелись злые огоньки.
— А ты понимаешь, из-за чего я этого не сделал? Не догадываешься, хотя бы смутно? Я искал тебя! — Он тяжко вздохнул. — Эван, подумай сама. Питера Вайоминга убили в моем доме. В полиции меня бы немедленно арестовали.
— Не обязательно.
Мои слова прозвучали как-то неубедительно.
— Нет, меня арестует дуэт местных кантри-комиков Хомер и Джетро. Сложат два и два, получат семнадцать. Явись я прошлой ночью, был бы уже в суде. А Табита заявила бы права на Люка. Она начнет спектакль сразу, как только я окажусь в «обезьяннике». — Он беспомощно развел руками. — Я не пойду в полицию до тех пор, пока не пойму, что Люк в безопасности. Ты единственная, кому я доверяю.
Растрогавшись, я крепко обняла брата. Казалось, после обсуждения этой грустной и страшной темы осталось чувство некоей незавершенности.
— В полицию я пойду. Но хочу, чтобы сначала ты перевезла Люка в безопасное место.
Не отпуская Брайана, я кивнула. Возвратиться в Санта-Барбару — это не выход.
— Мама и папа будут в отъезде еще десять дней, — сказала я, немного отступив назад.
Разведенные уже двенадцать лет, наши родители проводили отпуск вместе. На сей раз в круизе по Юго-Восточной Азии.
— Созвонись с ними. Пусть вылетают домой из ближайшего порта.
— Я найду тебе адвоката по уголовным делам. Этим занимается Джесси.
— Ты что, сказала Джесси?
Я воздела руки:
— Перестань. Не время капризничать. — С осуждением посмотрев в глаза брата, я добавила: — Джесси нужен тебе прямо сейчас. Именно тебе.
По-моему, Брайан в основном боролся с мыслью, что в ком-то нуждается. Скорее всего потому, что мысль была жупелом, которого страшится любой пилот: такая идея грозила потерей управления. Но руки Брайана уже не влияли на траекторию.
— Можешь поверить, ведь я юрист, — сказала я, стараясь говорить не слишком мрачно.
Брайан немного сбавил обороты:
— К тому же адвокат-любитель.
— Через это придется пройти. — Я положила руку ему на плечо.
— Хорошо, я позвоню детективу Маккрекену.
Тут словно во сне мы услышали стук в дверь. Я оцепенела. Стук перешел в более настойчивый.
За дверью отчетливо прокричали:
— Полиция! Откройте!
Копы предъявили ордер на арест за убийство первой степени.
Брайан просил полицию соблюсти минимум приличий.
— Наденьте наручники в коридоре. Не делайте этого при сыне.
Они не согласились. Защелкнуть наручники выпало той же Лоре Йелтоу. Прежде чем вывести наружу, она сковала руки Брайана прямо в комнате. Мне она не сказала ничего, только косо взглянула, словно прикидывая степень моего соучастия.
На секунду я погрузилась в трясину отчаяния, потеряв всякую способность к действию. Потом увидела съежившегося у постели Люка — сидя на полу, он с дрожащими губами цеплялся за одеяло. Я взяла мальчишку на руки.
Он казался совсем не тяжелым: одни только локти и длинные худые ноги. Вздрогнув, Люк заплакал. Я принялась бормотать спасительную ложь, раскачиваясь взад и вперед и повторяя одно и то же.
— Все будет хорошо, — говорила я.
Солнце едва оторвалось от горизонта в золоте, ослепительном на фоне ясного голубого неба. Немного успокоив Люка, я посадила его в машину, и мы поехали в полицию. Раскрашенные бока «эксплорера» полыхали в рассветных лучах неестественно ярким красным цветом. Когда остановились у булочной, хозяин долго разглядывал машину сквозь витринное стекло.
Оказавшись в участке, я посадила Люка на стул в коридоре, вручив ему сладкую булочку и пакет молока. От полиции мне не удалось добиться вообще ничего. Маккрекен в эту смену не дежурил. Ни у кого не нашлось для меня никакой информации. Брайана все еще оформляли, и я смогла бы переговорить с ним лишь через несколько часов.
В гостиницу мы ехали мимо поворота к дому брата. Помимо собственной воли я убавила скорость и взглянула туда, где всего в шестидесяти ярдах стоял его дом. У дома на тротуаре сидели двое, по всей вероятности, часовые, следившие за ограждением.
Я затормозила.
— Что случилось? — спросил Люк.
— Точно не знаю. Не беспокойся.
Стоя посреди дороги, я отчетливо поняла, что от меня не требовалось никого искать. «Оставшиеся» сами ждали моего появления.
Нельзя выступать против «Оставшихся» с Люком на буксире. Добравшись до гостиницы, я позвонила Эбби Хэнкинс, спросив, не присмотрит ли она за ребенком. Эбби жила с Вэлли на Нэнси-плейс, в неброском типовом доме, на лужайке возле которого валялись брошенные их детьми игрушки.
Вэлли вышел к двери, держа в руке чашку кофе, с газетой «Лос-Анджелес тайме», зажатой под локтем. Он чмокнул меня в щечку.
— А… укротительница койотов.
Вэлли тихо улыбался, что придавало стоматологу несколько глуповатый вид. Наверное, потому, что вместе с очками в золотой оправе улыбка делала его похожим на игрушечного медведя.
Из кухни, вытирая руки полотенцем, вышла Эбби. Несмотря на перевязанную руку, она казалась довольно бодрой. Я осторожно коснулась повязки:
— Как себя чувствуешь?
— Как старый ботинок, который не смогли прожевать. Пришлось накладывать швы. Что неприятнее, так это прививки от бешенства. Но могло быть хуже. Спасибо тебе, малыш.
К нам приковыляла совсем крошечная, едва научившаяся ходить девочка со светлыми волосиками и пухлыми ручками, в слюнявчике с картинкой. Губы и ладошки девочки были облеплены сахарной пудрой.
Обвившись вокруг ноги Эбби, она принялась рассматривать Люка.
Эбби посмотрела на мальчика:
— У Вэлли на завтрак пончики. Хочешь перекусить?
Люк прижался ко мне еще сильнее, и Эбби серьезно посмотрела на меня.
— Эбс, покажи Эван то, что я нашел, — сказал Вэлли.
— Ой, тебе понравится, — обрадовалась Эбби.
Устроив девочку на своем боку, она повела нас на кухню, оклеенную желто-зелеными обоями, для моего состояния чересчур кричащими. На столе лежал ежегодный школьный альбом с выдавленными на обложке собачьими лапами и надписью: «Следы лап».
