class="p1">– Сержант Крайше? Что вы делаете здесь так рано?
Еще секунду назад она с трудом узнала его. Уверенные движения, взгляд, столь неприсущий ему – серьезность, граничащая с долей ярости. Но сейчас он смотрел на нее, словно попался на какой-то провинности, и Кристиан знала, что так оно и было.
– Можно сказать, что это компенсация за то, что я ушел вчера пораньше, капитан.
Он засмеялся, но в смехе этом чувствовалась нервозность.
Кристиан позволила ему отшутиться. Она знала, что он пришел сюда не просто так – в то время, когда в участке никого не должно было быть. Сержант хотел забрать что-то из своего стола, но если она начнет задавать вопросы, то выдаст свое недоверие. Она не хотела, чтобы он знал, что она наводила о нем справки и в курсе его визитов в архив.
– А что насчет вас, капитан? Решили перебраться сюда жить?
Ей не хотелось говорить истинную причину. Этот человек слишком многое от нее скрывал – а значит, она имела право ничего не сообщать ему в ответ.
– Нужно было доделать кое-какие дела.
– Я, конечно, уважаю вашу приверженность работе, но это уже перебор.
Она встала с дивана, небрежно поправляя волосы.
– Ну, раз решили прийти пораньше, приступайте к работе.
Судя по тому, как целеустремленно он вошел в кабинет, сержант явно куда-то спешил. Но теперь он не может уйти, не спросив ее разрешения, и в глубине души Кристиан надеялась, что сейчас он, поставленный в тупик, наконец объяснит ей, что происходит. Лишь бы этот круг недоверия и недомолвок разорвался.
Но Фледель лишь рассмеялся, садясь за свое место.
Мерно зажужжал компьютер; Кристиан едва сумела скрыть эмоции, повернувшись к одному из столов. Ее захлестывало нечто среднее между отчаянием и беспокойством. Она не чувствовала злости или обиды – теперь ей стало страшно. Если он отказывается говорить что-либо, значит, это что-то, что она не готова была услышать. Капитан уже не хотела выяснить правду или призвать его к ответственности – она просто хотела, чтобы все было как раньше.
Уняв дрожь в руках, она глубоко вдохнула и шагнула в сторону своего кабинета. Конечно, стоит двери закрыться за ней, как сержант сможет уйти, но Кристиан не хотела и думать об этом. Хотелось не знать ничего, не замечать, не носить в сердце бесконечные подозрения.
– Эй, капитан, помните, как мы учились вместе?
Она остановилась.
– К чему этот вопрос так внезапно?
– Нам так редко выпадает шанс поговорить наедине. Я не хочу, чтобы вы уходили.
Повисло молчание. Что-то шевельнулось в душе, похожее на надежду, и Кристиан обернулась. Сержант сидел за столом, откинувшись в кресле; взгляд его был слегка опечаленным, но спокойным. Словно не нужно было ничего скрывать; словно и правда все вернулось на круги своя, когда он был ее безответственным, но дружелюбным подчиненным – только она теперь стала на пару шагов ближе.
– Останьтесь. Наконец-то только вы и я. Я так долго ждал возможности поговорить с вами.
Какой странной, однако, бывает жизнь – никогда не знаешь, что ждет тебя за ближайшим поворотом. Еще неделю назад капитан бы почувствовала раздражение, высказалась бы как-то грубо, ушла бы без промедления. Но сейчас волна облегчения прошлась по всему ее телу, и она не знала причины; скованно улыбнувшись, она сделала шаг вперед, чтобы сесть за соседний стол.
– Сказать по правде, едва ли я помню что-то о вас. Мы учились в разных группах, а я и о своей-то не многое знала.
– Грустно, конечно, но я и не ожидал иного ответа. Это очень на вас похоже. Мне всегда казалось, что вы полностью погружены в учебу.
– Так и было, – она невольно улыбнулась, вспомнив, как верила тогда, что вся несправедливость мира может быть искоренена лишь одними ее руками.
– А я вас помню, капитан. Подходил даже пару раз с какими-то глупыми вопросами, надеялся познакомиться.
– Познакомиться…
То, что должно было порадовать ее, вызвало лишь неприятный укол в груди – мало какая девушка тогда не удостаивалась внимания Фледеля; это же заставило Кристиан вспомнить вчерашнюю сцену, невольной свидетельницей которой она стала. Как странно, наверное, выглядела она со стороны. Даже для нее самой ее настроение менялось в мгновение ока – улыбка сменялась печалью, подозрение страхом, обида горечью, а мимолетное счастье – бесконечным падением вниз.
– Столько лет прошло, а вы так и не остепенились, сержант.
Это была простая фраза, которая наверняка должна была спровоцировать очередную шутку. Однако Фледель выглядел так, словно глубоко задумался, подбирая слова.
– Просто я не думаю… Что сейчас это может быть уместно в качестве моей жизненной цели.
Что-то в этой формулировке показалось Кристиан тревожным. Какова же тогда его жизненная цель на данный момент? Она знала, что не услышит ответа на этот вопрос, даже если задаст его.
– Вы ведь тоже имеете… несколько иные приоритеты? – он подбирал слова осторожно, словно ступая по минному полю.
Приоритеты… Задумавшись о жизненной цели сержанта, она невольно задумалась и о своей собственной. Ради чего она вообще живет последние… двенадцать лет? Было ли что-то определенное в ее существовании до того, как началась череда этих странных убийств?
– Мой единственный приоритет сейчас – это дело.
– Как же я понимаю вас, – он горько засмеялся.
Что-то в его голосе заставило ее душу болезненно сжаться. Что-то, позволившее почувствовать какое-то родство с ним. Может, поэтому она решила открыться.
– Я… по правде говоря, не знаю, есть ли что-то еще. Даже эти убийства заставляют меня словно возвращаться в прошлое, времена, когда я была эмоциональнее, импульсивнее… Живее. Мне казалось, что пути назад уже нет, но сейчас меня засасывает в водоворот воспоминаний, чувств, которые я давно позабыла. Вынуждает сердце вспоминать, каково это – биться от страха, трепетать в ожидании хоть каких-то новостей, разрываться на части от эмоций, которые я даже не могу осознать.
– Звучит как… перерождение.
– Да, но оно болезненное. Я не хочу этого.
– Капитан, я… Работая рядом с вами все это время, мне казалось, что в вас что-то выключили. Многие, кто знал вас раньше, наверняка сказали бы, что ничего не изменилось – все такая же преданная делу и равнодушно холодная, но я видел разницу. Мы… – он поколебался, но все же продолжил, – все знаем, что за события виной тому. Но сейчас что-то происходит. С вами. С нами. Со всем этим городом. Трагедия, в которую мы все оказались втянуты, как пешки, словно включила этот свет внутри вас снова – и если эти убийства тому причина, простите меня за эгоистичность, то это
