— И всё, больше не искали?
— Плюнули! Пил сантехник. Они и подумали, что сам потом вылезет.
— И что, вылез?
— Не вылез, родимый, пропал!
— А у кого ключи от подвала? — спросил Сидоров.
— В ЖЭКе ключи. Только вас туда не пустят. Опечатали подвал. Говорят, засыпать будут пещеры те.
Надо же! В обычной, не новой уже, девятиэтажке и вдруг — пещеры! Да, этот дом выглядел несколько иначе, чем все остальные, имел несколько другую форму. Но, можно же списать это на причуду советского архитектора! Сейчас, вон, какие дома строят — и плавучие, и вертящиеся!.. А слазить — придётся. Как-нибудь выбить ключи, и — слазить. И с участковым тем поболтать…
И тут запел мобильный Петра Ивановича.
— Алё? Ну, привет…
Звонил Казаченко из райотдела.
— Пётр Иванович, — сказал он. — Там, у вас, в обезьяннике происшествие.
— А почему — у меня? — не понял Серёгин.
Когда Казаченко объяснил, почему — у Петра Ивановича подогнулись колени.
— Мама дорогая! — выдохнул он. — Саня, гоним на базу…
Когда Пётр Иванович и Сидоров приехали, вокруг камер предварительного заключения собралась небольшая толпа. Серёгин протолкался вперёд. Гарик Белов лежал посреди камеры с простреленным виском. Крекер и Ведёркин дрожали, забившись под нары.
— Вот, пожалуйста, — сказал Казаченко, показав на Гарика.
Сидоров тоже пропихался. Сержант зашёл в камеру и выволок Крекера за шиворот.
— Ты видел, кто это сделал? — сержант встряхнул преступника.
Крекер просипел что-то, кажется: «Пусти, больно», а Ведёркин из-под нар пискнул:
— Мент.
— Мент? — уточнил Сидоров. — Какой мент? А ну, рассказывай, быстро!
Сержант отпустил Крекера. Тот попятился подальше от него. Ведёркин наполовину выполз из укрытия, стоял на четвереньках.
— Молодой какой-то, — пролепетал он. — Он просто открыл окошко и стрельнул в Гарика из пистолета с глушителем. Я заметил его лицо, потому что сидел напротив двери… Мы спрятались, чтобы он в нас не попал.
— А я — не заметил, — протянул Крекер, поправляя смятый Сидоровым воротник.
То, что Гарик убит, первым заметил молоденький новичок, который принёс им в камеру еду. От неожиданности он уронил тарелки на пол (осколки до сих пор валялись) и побежал прочь, поднимая шум. Этого новичка быстро разыскали и привели. Он был обалдевший, его руки тряслись.
— Он? — коротко спросил Серёгин.
Новичок лихорадочно мотал головой: «Не я, не я!».
Ведёркин полностью вылез из-под нар, и подошёл к Петру Ивановичу.
— Нет, — прошептал Стёпа. — Вы мне показывали фотографию, то есть, портрет того, Коли, или Кости… Вот, он на него похож…
Светленко! Он где-то достал милицейскую форму, и… Верно в «Постфактуме» про «оборотней» показывают!
— Так, где ты говорил, Светленко живёт? — осведомился Пётр Иванович у Сидорова.
— Да, за шахтой там, этой, «Двенадцать — Восемнадцать», далеко.
— Вперёд, Санька, погнали туда! — Пётр Иванович выскочил в коридор и помчался на улицу.
Минуту спустя милиционеры ехали в служебной «Самаре» в «конспиративный дом» Николая Светленко. Чтобы сократить путь, Пётр Иванович иногда срезал через дворы. На мосту через железнодорожные пути, около «Мотеля», снова образовалась большая пробка. Мост опять асфальтировали. Они каждый год его асфальтируют! Пётр Иванович объехал эту пробку задворками. Один раз даже проехался по тротуару, но этого никто не видел, кроме Сидорова. Когда они подъезжали к небольшому частному сектору, расположившемуся вокруг шахты, навстречу «Самаре» проехала пожарная машина. Она ехала не быстро: уже что-то где-то потушили, и возвращались назад, в часть. Что и где потушили, милиционеры поняли, когда Сидоров довёл Петра Ивановича до логова Николая. А от логова остались одни головешки. Вокруг пожарища собрались соседи.
— Погиб Парамон Феоктистович, — всплакнула одна женщина, вытерев платочком слёзы.
Пётр Иванович узнал от соседей, что дом «Парамона Феоктистовича» загорелся сегодня днём. Пожарные говорили, что взорвался газовый котёл. Тело хозяина нашли в руинах дома обгоревшим да неузнаваемости. Что же это получается? Сам Николай Светленко просто так взял, и погиб от взрыва какого-то котла дурацкого?! Нет уж! Просто он, наверное, вычислил слежку Сидорова, и сам дом спалил, чтобы скрыться. А насчёт тела — он специально подложил кого-то, как Жоффрей де Пейрак. Может быть, бомжа, а может быть, какого-то пьющего соседа! Сидоров осматривал остатки гаража, который сгорел вместе с домом. Горелые доски, хлам какой-то… Стоп! Он же был внутри железный, сержант сам видел… Машины, кстати, тоже не было.
— Обвёл он нас с тобой, — заключил Пётр Иванович.
Карпец никак не желал колоться. Он упрямо бормотал о том, что не брал из архива дело Светленко, о том, что и в глаза не видел денег, и о том, что уж точно не продавал никому никаких дел. И вообще, выглядел он как-то странно, как зачарованный какой-то, что ли… Матрёшкин не смог от него добиться ни слова. Пётр Иванович тоже приезжал, посмотрел на старшего лейтенанта. Карпец был совсем унылый, под глазами — синяки от недосыпа.
— Я ничего не продавал, — твердил он.
— Ну вот, — сказал Матрёшкин — Он только это и повторяет. Никак не могу добиться ничего. Хоть «слоника» на него напяливай… Но не могу же я друга — «слоником», да и противогаза у меня нету…
Серёгин глянул на сидящего перед ним Карпеца. Тот пространно моргал пустыми глазами.
— Ой, не нравится он мне, — вздохнул Пётр Иванович. — Какой-то он «забацанный», понимаешь… Как будто загипнотизировал кто, что ли. Не поможет здесь твой «слоник». Его в больницу надо отвезти и пригласить психиатра.
— Вы думаете? — удивился Матрёшкин.
— Я уверен, — подтвердил Пётр Иванович. — Я однажды расследовал один случай, там цыганки гипнотизировали и обворовывали людей. Так вот, потерпевшие точно так же выглядели. Тоже, вот так моргали и повторяли одно и то же, когда допрашивать начинаешь.
— Но, так, он нормальный был, шутил даже… — неуверенно протянул Матрёшкин.
— Есть такое понятие, как выборочный гипноз, — возразил Серёгин. — Потерпевший ведёт себя как обычно, а вот когда ему начинают задавать определённые вопросы — отвечает то, что ему внушили. Он впадает в транс при определённых обстоятельствах, которые определяет гипнотизёр. А когда эти обстоятельства исчезают, потерпевший возвращается к нормальной жизни.
Матрёшкин без лишних разговоров вызвал врачей. Он и не представлял, что на свете существует этот самый, «выборочный гипноз»…
А потом, напуганный убийством Гарика, раскололся Крекер. Преступник начал стучать в дверь камеры и кричать, что хочет дать показания. Когда его привели в кабинет Петра Ивановича, он выглядел серьёзным, не отпускал более шуточек и не пытался ни рисовать рога фотороботам, ни мастерить голубей из документов. Он смотрел на Серёгина, и говорил медленно, с расстановкой:
— Девочку похитил Додик. А меня просто попросил за ней присматривать. Ну, за гонорар, конечно. Додик хотел получить диски майора. А за четыре штуки баксов вы уж меня простите — это я от себя добавил, потому что знаю, что Додик только обещает деньги, но не платит. Вот та вот «деревня», где Додик хату снимал у бабульки — это просто «явка», а вот живёт он в центре. Улица Розы Люксембург, дом семьдесят один, квартира два. Это я точно знаю. Мы с Витькой в техникуме вместе учились, он меня в гости к себе приглашал. У него ещё любовница есть — Катюха, она с ним живёт, потому что иначе Додик её уроет. Она знает слишком много. Раньше Додик работал сантехником, но потом ему это надоело почему-то. Он в бандиты подался… А ещё Додик однажды попросил меня вот что сделать. Я должен был прийти вечером под магазин «Дик» и передать деньги одному чуваку. Деньги мне Додик дал. А чувак мне папку, так, сунул, деньги схватил и смылся.
— Что за папка?
— Дело какое-то. Додик у меня его отобрал, и велел помалкивать.
— Какой из чуваков?
Пётр Иванович выложил на стол несколько фотографий. Среди них были три рецидивиста, Брэд Питт, Гельмут Коль, Дима Билан, Павел Астахов и Карпец. Крекер, не задумываясь, схватил Карпеца.
— Этот чувак, — заявил он.
— Понятно, — протянул Пётр Иванович. — А кто мог Синицына похитить?
— Ну, Додик мог похитить, — ответил Крекер. — Додик всё может сделать, если ему прикажут. И ещё я знаю кое-что про пещеры у Гарика в подвале. Додик заставлял меня в них лазить, а там так холодно, сыро — брр! Я вылез и больше не полезу.
— А зачем Додик просил тебя лезть в подземелье?
— Там какие-то сокровища где-то спрятаны. Додик меня заставлял их искать.
— Так, — Пётр Иванович встал из-за стола. — Нужно ехать к Додику. Как положено, с Самохваловым. Если его не окажется дома — устроим засаду. Но схватить надо обязательно.
