Сначала она позвонила Рите и сказала, что не придет.
— Вечно у тебя нет времени! Сколько можно! — возмутилась Рита. — Если бы я знала, то договорилась бы с Ниной! Почему у тебя опять не получается, черт возьми?
— Мне надо поехать с матерью.
— О боже, как трогательно! — издевалась Рита. — Маленькая девочка должна поехать с мамочкой. И куда? Прогуляться под ручку?
— Какая же ты дура!
— Тогда скажи, куда ты едешь!
— К тетке.
— Пить кофе и есть пирожное? Действительно, круто! — продолжала насмехаться Рита.
— Да пошла ты к черту! — прошипела Магда и решила, что больше никогда не будет разговаривать с Ритой.
— И ты туда же!
Рита швырнула трубку.
— Ты готова? Мы можем идти? — спросила мать.
— Еще нет! Я же не могу разорваться! — закричала Магда, и мать заплакала.
Магда в раздумье остановилась перед шкафом. Сегодня она надевала только блузку, и в школе ей было холодно. Может быть, взять на завтра пуловер? Но она не нашла ни одного, который хотелось бы надеть. Все дело в том, что, когда у Магды было плохое настроение, ей никогда не нравились свои вещи. А сейчас Рита и мать очень здорово его испортили.
В конце концов она упаковала в сумку и блузку, и пуловер, потому что не имела понятия, какой будет погода завтра. Туда же она положила свежее белье и новую футболку. И носки. Ей очень хотелось надеть коричневые туфли с тонкими ремешками, но они были тесноваты, а от тети Хельги до остановки автобуса было довольно далеко. Поэтому она взяла с собой розовые кроссовки.
Да, и еще книжка… Это была самая большая проблема. В приключенческом романе, который она как раз читала, до конца осталось всего лишь страниц сорок, этого на вечер не хватит. Она в растерянности стояла перед книжной полкой, когда мать почти истерически закричала:
— Да идем же, в конце концов! Ты что там так долго делаешь?
— Сейчас! — заорала Магда в ответ, так и не решив, какую книгу взять с собой. К тому же она еще не собрала учебники. Было от чего прийти в отчаяние.
Через двенадцать минут, когда мать все еще бегала по комнате с лихорадочными красными пятнами на щеках, а Магда закрывала застежки-молнии на школьной сумке, они услышали, как в замке поворачивается ключ.
— О боже… — сдавленным голосом простонала мать.
Магда замерла посреди комнаты, затаив дыхание и сжимая в руке сумку.
Очевидно, отец и «кое-кто» думали, что они в квартире одни. Ведь каждый раз он звонил и предупреждал: «Сегодня я приведу с собой кое-кого. Так что убирайтесь из дому!»
Отец бросил ключи от квартиры на комод и пробормотал что-то, чего невозможно было разобрать в гостиной, а потом испустил несколько звуков, в которых было нечто животное, напоминающее похотливое рычание. «Кое-кто» в ответ взвизгнула и захихикала.
Анита стояла бледная как смерть и беспомощно смотрела на дочь.
Магда передернула плечами и поджала губы, что означало: «Я тоже не знаю, что делать, мама».
В конце концов мать, словно идя на смерть, решилась и вполголоса позвала:
— Вольфганг?
В коридоре все стихло. Больше не было слышно ни похотливых звуков, ни приглушенного смеха, а через пару секунд в дверях появился Вольфганг. Его просто трясло от злости.
— Что такое? Вы еще не ушли? — заорал он. — Вы что себе воображаете? Разве я не сказал, чтобы в три часа вас тут не было? А сейчас уже четверть четвертого!
— Извини, — заикаясь, пролепетала Анита. — Мы уже уходим. Идем, Магда.
Она как побитая собака прошмыгнула мимо мужа. Магда с набитой сумкой поплелась следом за ней.
«Кое-кто», небрежно облокотившись на комод, стояла в коридоре и, когда мать Магды посмотрела на нее, быстро надела солнцезащитные очки.
Анита на секунду замерла, словно стараясь вложить во взгляд всю свою ненависть, и вышла из квартиры.
По дороге к тете Хельге мать не проронила ни слова. Только все время плакала.
Магда и Лукас шли по ночному Риму. Ночь была теплой, и они наслаждались получасовой прогулкой от ресторана к гостинице. На улицах было много народу, и на летних площадках кафе почти не оставалось свободных мест.
— Может быть, где-нибудь выпьем? — спросил Лукас. — Думаю, я еще не смогу заснуть. Я что-то не в духе.
— Хорошо, давай найдем место на берегу. Мне бы хотелось посидеть у воды.
Они нашли свободный столик в маленькой остерии недалеко от Понте Умберто I. Огни города, мерцая, отражались в водной глади, и Магда сказала:
— Какая прекрасная ночь! Словно награда за разочарования сегодняшнего дня.
Из бара лилась мелодия из фильма «Крестный отец». Казалось, она волнами разносится над водой, представлявшей собой прекрасный фон для столь меланхоличной музыки.
— Йоганнес любил этот фильм, — сказала Магда, — и я даже не знаю, сколько раз он его смотрел. Раз двадцать, наверное. Полную версию, режиссерский вариант, он знал почти наизусть. Можно было включить фильм в любом месте, и он совершенно точно знал, что произошло, кто с кем дружит, кто с кем враждует, кто кого предал и кого следующего убьют. А я этого никогда не запоминала.
Она слушала музыку, смотрела на воду и предавалась воспоминаниям.
Лукас не сказал ни слова, только взял ее руку в свою. Когда песня уже закончилась, он промурлыкал мелодию еще раз. Только для нее.
— Пойдем, — сказала она, допив из своего бокала, — становится прохладно. Давай уйдем.
В коридоре гостиницы они расстались, поцеловав друг друга в щеку и обнявшись на прощание. Магде, когда она закрывала за собой дверь, Лукас показался чем-то расстроенным.
Очутившись в своей комнате, он включил телевизор. На выбор было три итальянские программы. По одной шел третьесортный американский вестерн, на втором канале была музыкальная передача, а на третьем — какая-то викторина. Лукас выключил телевизор и распахнул мини-бар, но там стояли только соки, минеральная вода и бутылочка дешевого красного вина.
Лукас вздохнул и отправился в ванную, чтобы почистить зубы. Он знал, что еще долго не уснет. Возможно, Магда чувствовала себя точно так же. Какая глупость, что они взяли две комнаты! Это было не только неразумно с экономической точки зрения, но и бессмысленно и печально.
Через четверть часа он снова включил телевизор. Ему было уже все равно, какая там программа, лишь бы в комнате звучали хоть какие-то голоса и он не чувствовал себя так одиноко.
Магда была совсем близко. Так близко, как еще никогда в жизни. А ведь если она считала, что Йоганнес мертв, значит, была свободна. Он много лет мечтал об этом.
Два раза он выходил в коридор, чтобы постучать в ее дверь, но так и не решился. Побоялся, что она рассердится.
Лукас слонялся по комнате, раздумывая, не отправиться ли в бар, в котором можно было бы напиться до смерти, но все же не сделал этого и улегся на кровать, проклиная кофе, который выпил в остерии на берегу Тибра.
Он даже не заметил, как уснул, а телевизор продолжал работать. В два часа ночи началась передача о животных, и рычание львов и пронзительные крики попугаев и обезьян вплелись в его сны.
Они позавтракали в девять. Магда была бледной, заспанной и необычайно тихой.
— Как ты спала? — спросил Лукас и поцеловал ее в знак приветствия.
— Да так, ничего, — уклончиво ответила она.
Буфет в гостинице «Розалия» был облицован светлой керамической плиткой, ярко освещен и обставлен с такой любовью, словно это была столовая для сотрудников какого-нибудь супермаркета. В этом холодном помещении человеку независимо от того, насколько тепло было на улице, невольно становилось зябко. Кондиционер гудел, посылая через длинные решетки на потолке совсем не нужный здесь ледяной воздух.
Расхваленный в проспекте буфет был просто издевательством. Вчерашние пирожные, сладкие бутерброды и сухой хлеб. А к ним — мед в упаковке, варенье и пара кусочков сыра.
Магда, которая любила плотно позавтракать, тщетно искала кусочек ветчины или салями, а Лукас, который по утрам предпочитал фрукты, не нашел даже йогуртов или творога, не говоря уже о яблоках, апельсинах или хотя бы фруктовом салате. Не было даже яиц.
— Пожалуйста, извините за беспокойство, — ядовито сказала Магда официанту, который протирал чашечки для эспрессо, — но вы не забыли положить фрукты и мясную нарезку?
— Нет, это невозможно, — ответил официант скучным голосом, — буфет полностью укомплектован. Он такой, как должен быть. Тут есть все, синьора. — Он сладко улыбнулся.
— Это не завтрак, а его жалкое подобие. Какая наглость!
— До сих пор еще никто не жаловался.
— Значит, я буду первой!
Магда чуть не лопалась от злости, но официант даже не смутился и только пожал плечами, продолжая полировать посуду.
