— Вы во многом правы, — вздохнул разоблачённый «англичанин», — и я не совсем тот, за кого себя выдаю.
Язык чуть не сболтнул, кто он такой на самом деле. Мужчина сделал над собой огромное усилие и не признался. От большого внутреннего напряжения его даже прошибло в пот, покрывая лоб лёгкой испариной.
— Начните с того, где вы учили русский, — видя, что мужчина попал в неловкую ситуацию, помогла ему Рощина.
— Я русский, — признался «капитан». — Этим всё и объясняется.
— А имя? И ваша служба у принца? — уточнила девушка. — Я угадала, вы работаете в разведке?
— Можно сказать и так, — опять почти не соврал Юродивый, жизнь которого, особенно в последнее время, развивалась в жанре шпионского романа.
Острый разговор был прерван появлением мамы Алёны, которая тут же рассыпалась перед английским гостем в благодарностях за спасение дочери, и беседа плавно перетекла на кухню к столу. После ужина гость, похищенный Севкой, направился в детскую для продолжения не законченных ранее игр. Воспользовавшись моментом, Наталья Андреевна поинтересовалась у дочери её отношением к появившемуся в их доме мужчине. Нравится он ей или нет? Алёна ответила неопределённо.
— Странно, я-то, грешным делом, подумала: если уж ты его стала переодевать в одежду мужа, значит, у тебя с ним серьёзно, — разочарованно вздохнула мать. — А он ничего, и по-русски чешет лучше наших некоторых.
— Мама, ну о чём ты говоришь! — вспыхнула Рощина.
— А что, вполне приятный мужчина и детей любит, — отмахнулась пожилая женщина.
— Да разве мало мужчин, которые хорошо к детям относятся? — продолжала сопротивляться молодая женщина.
— Хватает, вон хоть дядя Юра, который Всеволода нашего спас, — фыркнула мать, — он так над Севкой дрожал, да и парень в нём души не чает. Может, к нему приглядеться, если этот не нравится?
— Мам, зачем ты о нём вспоминаешь, — Алёна передёрнула плечами от одной только мысли о мужчине с такой отталкивающей внешностью, словно нечаянно прикоснулась к жабе. — Он же урод, брр!
— И я про то же, дай Бог дяде Юре здоровья, — продолжила мать, — а этот твой Джек просто красавец, опять же профессия приличная — капитан. Всё время в плавании будет, а зарплата тебе на карточку «падать» будет.
Алёна, не выдержав маминых планов, расхохоталась во весь голос. Только тут она заметила за стеклянной дверью тень мужчины. Ей стало неудобно перед Фаррелом, который наверняка слышал женский разговор. Спустя минуту англичанин зашёл в кухню за водой для мальчика. Его лицо хранило ледяное спокойствие, но Алёна понимала, что мужчина слышал их разговор, и покраснела при его появлении.
Весь вечер Юродивый играл с сыном, потом уложил его спать и долго не выходил из его комнаты, оттягивая момент расставания со своей семьёй. Он и в самом деле слышал, как девушка назвала его уродом. Мужчина и сам понимал, что его внешность отталкивает и прежней уже никогда не будет. Рощина заглянула в детскую, призывая засидевшегося «Джека» выйти, оставив спящего ребёнка.
Они остались на кухне одни. Юродивый никак не мог начать разговор. От волнения у него постоянно пересыхало в горле, и он то и дело подливал себе чай. Алёна тоже не знала, как подвести черту под его сегодняшним визитом. За окном ночь. Выгонять его нельзя, но и оставлять как-то странно. Сам он ничего не говорит. И вообще не тот, за которого себя выдавал. Ладно, он будет просто мужчиной, который не побоялся рискнуть ради неё своей жизнью. Ведь это иногда намного больше, чем ворох исписанных страниц личной анкеты и характеристики.
— Если вам некуда идти, оставайтесь, я постелю вам на полу, — неожиданно вырвалось у молодой женщины.
— Благодарю, — прошептал Юродивый, но блеск глаз его выдал.
— Уж и не знаю, англичанин вы или нет, но прошу вас быть джентльменом, — напомнила о приличии молодая женщина, чувствуя, как краска заливает ей лицо, выдавая волнение.
— Разве я на яхте не доказал, что мне можно доверять? — улыбнулся «капитан».
Он вышел из душа и лёг в импровизированную постель на полу, дожидаясь, когда его жена выйдет из душа, прикрыв глаза, но оставив достаточную щель, чтобы увидеть появление любимой женщины. Она вошла босиком, одетая в пижаму, и, как раньше, на носочках прошмыгнула к себе в кровать. Заворочалась быстро-быстро, принимая удобную позу, и в момент затихла. Как собачка. Он вспомнил, как дразнил её за эту манеру крутиться на месте. Хихикнул.
— Вы чего? — привскочила встревоженная женщина — Чего смеётесь?
— Вы как собачка на коврике устраиваетесь, — проговорился «англичанин». — Смешно получается и очень трогательно, извините.
Повисла пауза, в течение которой Алёна приходила в себя от нахлынувших воспоминаний. Этот Джек напомнил ей мужа, который всегда дразнил, называя «собачкой». Теперь, лёжа в полной темноте, она на минуту представила, что этот мужчина и есть её Сашка, который «отселён» ею из супружеской кровати за какую-то провинность. Погрузившись в плен своей фантазии, она не смогла больше сопротивляться безудержному желанию мужской ласки и позвала «Джека» к себе.
С утра к бывшему главе государства спешили с докладами и не умолкали многочисленные телефоны. Тревожные события сливались в одну большую волну, которая накрывала сознание, лишая привычного спокойствия и бодрости духа. До смены Президента на Премьера правительства при государе императоре оставался один месяц, но переходный период грозил стать самым трудным в карьере бывшего главы государства. Только что по состоянию здоровья Патриарх Московский и всея Руси подал прошение предстоящему Архиерейскому Собору об освобождении его от этого непосильного бремени. Вместе с ним ещё с десяток самых высокопоставленных церковных иерархов уходили со своих постов, кто в далёкие монастыри, кто в мирскую жизнь, отказываясь от монашеского пострига, как «расстриженные бизнесмены».
Новый царь укреплял Русскую Православную Церковь священнослужителями и монахами-старцами, которых знал лично и к которым относился с истинным почтением. По докладу спецслужб царь просил преподобного Савву возглавить Церковь, но старец отказался от великой чести по причине слабости здоровья, и теперь церковному Собору, по просьбе царя, предлагались две кандидатуры: иеромонаха Иоаникия и настоятеля мужского монастыря иеромонаха Мефодия. Церковь, в лице епископата и митрополитов, ответила недовольным гулом, полагая, что не по чину «прыгать» с самого низа в предстоятели, нарушая веками сложившуюся иерархию. Однако на открытое противостояние отцы Церкви не пошли, понимая, что вся Россия сейчас на стороне Михаила Романова, и изобразили смирение. Зато всё низовое духовенство с воодушевлением и надеждой приняло эти инициативы, полагая, что Русская Церковь укрепится в вере и вновь наполнится старосвятским духом предков.
Больше всего Бывшего тревожило сообщение о военном вторжении турецких войск на греческие территории Фракии и Кипра. В обоих случаях Турция мотивировала свои действия защитой верующих мусульман от греческого геноцида. Параллельно турецкий военно-морской флот вошёл в греческие территориальные воды в Эгейском море, расположив военные базы на ряде крупных островов и парализовав работу по добыче нефти в греческом шельфе. Ослабленная экономика Греции, её небоеспособная армия не позволяли провести полномасштабные военные действия и дать отпор туркам. Военные конфликты с греческими пограничными подразделениями были полностью выиграны Турцией, а Греция парализована. Она взывала к помощи ООН и НАТО, но осталась один на один с сильной турецкой армией. Последняя депеша из российского посольства в Греции информировала о намерении греческого народа обратиться за военной помощью к своему брату по православной вере.
Ввязаться в войну с Турцией, которая была членом НАТО, означало для России опасность быть втянутой в конфликт с Северо-Атлантическим союзом — самым мощным военным блоком на планете. НАТО давно искал повод потеснить Россию в Арктике и получить жизненное пространство в Сибири, ставшей из-за глобального потепления наиболее привлекательной для программы переселения человечества. Разбить армию России и махом решить все свои вопросы, заставив подписать унизительный мирный договор. Таких примеров история знала немало. Бывший глава государства впервые с чувством глубокого удовлетворения подумал о том, что теперь вся ответственность уже лежит не на нём. Пусть теперь царь-батюшка за всё отдувается. А с него довольно! Бывший набрал телефон Романова и поставил его в известность о неотложной встрече.
— Жду через пятнадцать минут, — раздался уверенный и спокойный голос царя.
Выслушав доклад Президента, Михаил Георгиевич протянул ему царский указ о создании Фонда помощи Греции.
