Стало неловко. И для чего я заигрывала с ним на заправке в Мохаве? Могла бы с тем же успехом кинуть кусок сырого мяса. Или подарить трусики в сеточку. Я была сконфужена и разочарована одновременно. То, что необходимо менее всего, — озабоченный пилот с непомерным самомнением, получивший возможность созерцать мое нижнее белье.
Водрузив на нос темные очки, точь-в-точь как у Малютки Меткий Глаз Энн Оукли,[3] Гаррет вырулил на дорогу.
— Должен признаться, я давно заметил ваш автомобиль и ехал сзади, имея в виду пригласить вас выпить.
— Понятно, что это не простое совпадение.
— Было бы лучше оказаться под русскими ракетами?
Джип отрабатывал ухабы своей подвеской жестко, почти не амортизируя неровности. На одной ямке тряхнуло так, что моя спина влипла в сиденье и дико зачесалась. Пытаясь поскрести зудевшее место, я никак не могла достать до эпицентра и заерзала на сиденье, как медведь, трущийся о дерево. Никакого облегчения.
Гаррет тут же предложил свою помощь:
— Что, никак? Если хотите, я могу дотянуться.
Ухажеру дать отставку. Если так, то разрешение полапать тело не лучший вариант из списка возможных. Я попыталась дотянуться через голову.
— Ничего, теперь достану.
— Уверены?
Достать я могла, если бы имела грабли. Кожа нестерпимо горела.
— О Боже мой… Пожалуйста…
Я нагнулась к панели приборов. Гаррет с силой почесал мне спину, и на глаза навернулись слезы чистого наслаждения. Стон я сдержала с трудом. Не хотелось, чтобы Гаррет понял, что это куда лучше секса. Истинное раскрепощение.
Гаррет спросил:
— Ответьте на один вопрос: для чего возить в машине сумку с осами? Вы энтомолог-любитель или что-то вроде этого?
Я сразу выпрямилась.
— Сумка с осами?
Последовал быстрый насмешливый взгляд.
— Да, в вашем «эксплорере», сзади. Когда я брал в машине полотенце, обнаружил под ним открытую сумку на молнии. Внутри оказалось несколько раздавленных насекомых, и я решил, что…
— Сукин сын!
Понятно, отчего Курт Смоллек проводил меня гадкой улыбкой. Он устроил эту диверсию.
Когда джип остановился на стоянке рядом с «эксплорером», я открыла багажник и увидела сумку с молнией. Очевидно, что, подложив сумку, Смоллек лишь слегка прикрыл ее полотенцем, чтобы осы разлетелись не сразу.
Гаррет стоял рядом со мной — так близко, что вполне мог попытаться снова прийти на помощь. Я остановила его руку:
— Не трогайте сумку. На ней могли остаться отпечатки пальцев. Отпечатки человека, устроившего эту шутку. Кажется, я знаю, кто он.
Гаррет повернулся ко мне:
— И насколько же плох этот ваш неудачный день?
— Отдрючили, как салагу-первогодка.
Невесело рассмеявшись, он сказал:
— Ага… Кажется, я знаю, откуда вы родом.
Ну да… Гаррет понял, что я человек, не чуждый армии. И решил проводить до отделения полиции.
— В этом нет необходимости, правда, — отнекивалась я, осторожно забираясь в «эксплорер» и стараясь не потревожить даже воздух салона.
— Придете одна, и они рассмеются вам в лицо. Другое дело, если найдется свидетель, тем более в военной форме.
Однако полиция посмеялась и в этом, последнем, случае. Мой рассказ выслушал тот же белобрысый в гражданской одежде, что обнаружил в багажнике «эксплорера» баллончик из-под краски. Большой палец его руки ходил взад и вперед вдоль губ, а в глазах играла усмешка.
— Скажите… эти осы, они наводняли все окрестности или только салон вашего автомобиля?
Я передала полицейскому сумку, которую предусмотрительно положила на кусок картона, найденный на стоянке. Коп попытался не рассмеяться.
— Отпечатки пальцев? Чьи именно?
— Насекомых, разумеется, чьи же… — Вышло глупо, но зато я попала в точку. — Того, кто подложил сумку в мою машину.
Полицейский взял сумку. Совершенно ясно, что делать он ничего не будет.
— Хорошо. Теперь скажите, не было ли у вас конфликта именно с этими осами? Не имелось ли некоей неприязни или вражды?
Прежде чем я успела ответить, Гаррет отодвинул меня в сторону. Затем, вплотную приблизившись к детективу и достаточно сдержанно намекнув на свое физическое превосходство, строго сказал:
— Вам следует обращаться с гражданами более уважительно.
Смерив пилота возмущенным взглядом, детектив счел за благо промолчать.
Выйдя на улицу, Гаррет задумчиво посмотрел на зазубренный профиль гор, высившихся на горизонте.
— Мудак! — выругался лейтенант.
— Думает, что, арестовав Брайана, полиция одержала крупную победу.
— Смехотворно, — бросил Гаррет через плечо. — Вздор, это что, нормальное расследование? Они что, собрали против твоего брата достаточно свидетельств? Что, так обращаются с ветераном, пилотировавшим «восемнадцатый»? — Гаррет издал звук, означавший досаду. — Если здесь можно чем-то помочь, только скажи…
— Весьма благодарна… — Я совершенно не нуждалась в чьей-то помощи. Нужно было просто вывезти Люка из города. — Обещаете выпить со мной как-нибудь?
Я неопределенно пожала плечами. Улыбнувшись, Гаррет натянуто пошутил:
— Обещаю выйти на связь, как только ракеты сойдут с направляющих.
Реестр записей о владельцах недвижимости находился в Общественном центре Чайна-Лейк, сразу за углом от полицейского отделения. Простившись с Гарретом, я пошла туда, чтобы покопаться в информации и найти владельца участка Энджелс-лэндинг. Я не знала ориентиров, но смогла найти карту этого района пустыни и вычислила грунтовую дорогу, но которой ехала. Владелицей земли числилась Милдред Хопп Энтли. Имя не сказало мне ровно ничего. Я пролистала телефонную книгу, но там не значилось никакой Энтли.
В местах укусов запульсировало. Решив срочно принять душ, я направилась в гостиницу. Теперь тело отзывалось на любой раздражитель, даже самый пустячный: на ходьбу, движение век, на тиканье висевшего в гостиничном холле табло, сообщавшего, что в Нью-Дели глубокая ночь.
С трудом я миновала почти половину пути до дежурной, когда увидела перед собой Джесси.
На нем были обычные джинсы и яркая желтая футболка с надписью «Плывущий гаучо». На столике стоял раскрытый компьютер. Дело хорьков не отпускало Джесси ни на минуту. Он расставил руки:
— Привет, сладкая.
Опережая вопрос, я сказала:
— С Люком все хорошо.
— Бог ты мой, — выдохнул он. — Пока ехал, чего только не передумал. — Джесси убрал волосы с моего лица. — Черт! Что это с глазом?
Дежурная вытаращилась на мою опухшую физиономию, и я сказала:
— Пойдем в номер.
Закрыв дверь комнаты, я вручила Джесси антигистаминную мазь и начала раздеваться.
— Намажь меня всю, пожалуйста.
— Вот дьявол! Ты доиграешься. С этими «Оставшимися» каждый раз одно и то же.
— Джесси, мажь хорошенько, до последнего дюйма. Иначе я сама сдеру с себя кожу.
Нанеся мазь на ладони, он начал втирать.
— Брайана арестовали, — сказала я.
Джесси замер, его брови поползли вверх.
— На каком основании?
— На самом идиотском. У него была встреча с Вайомингом. Он оставил место преступления потому, что боялся за Люка. У Брайана имелось оружие. В общем-то одни домыслы.
— И это сочли достаточным для ареста?
— Добро пожаловать в высокогорную пустыню. У них давно высохли мозги.
Джесси принялся наносить на меня мазь.
— Брайан утверждает, что невиновен?
— Да.
Он замер и спросил:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да.
Перестав растирать мазь, Джесси задержал руки на моих бедрах, глядя в упор своими электрически-голубыми глазами. Потом опустился на кровать, привлекая меня к себе. Я положила голову на его плечо.
— Пять минут. Только пять минут. И ничего не говори, — попросила я.
Суд находился в том же комплексе общественного центра, что и полицейский участок. Прежде чем войти в комнату для свиданий, мы с Джесси записались в журнал регистрации.
— Почему полицейские так на меня смотрят? — недовольно спросил Джесси.
— Потому что для них ты новый экспонат из передвижного цирка «Делани». Не обращай внимания.
Комната для свиданий была выкрашена в серовато-желтый цвет, под консервированного тунца. Прозрачный разделитель из плексигласа лишал арестованных и посетителей всякой возможности прикоснуться друг к другу. Глубоко въевшаяся грязь покрывала каждую поверхность, а над слоем грязи витал наполнявший это унылое место дух безысходности.
Охранник ввел Брайана, и в моей груди сразу что-то сжалось. Плечи брата опустились, а черные глаза потухли. В ярко-оранжевой тюремной одежде он казался своей уменьшенной копией. Брайан сел и, слегка наклонив голову, поздоровался:
— Джесси…
— Брайан…
Потом он спросил насчет моего глаза. Я ответила, что укусила оса.
