— Мири, проснись, — Андрей трясет ее за плечо. — Мири…
— Да… — она открывает глаза, но нет сил шевелиться. Кругом темно, только наверху горят яркие, колючие звезды, и от их света из глаз девушки текут слезы.
— Спи, сестренка, — он гладит ее по голове… — Спи спокойно, не нужно видеть снов, сегодня не нужно…
И она заснула снова, и в этот раз кто-то ответственный за наши страдания смилостивился, и сны больше не тревожили ее.
Утром они пожевали хлеба, запив его водой, и тронулись в путь.
Виктор наметил маршрут вдоль гор, стараясь не углубляться в лес, где боялся встретить остатки шайки. Они двигались как могли быстро, ели, не разводя костров, спали, прижимаясь спинами к скалам. Это был трудный переход, но оказалось, это то, что нужно. Два дня тяжелейшего пути не оставляли сил ни на что, и Мири больше не видела снов. На третий день она пришла в себя настолько, что спросила Виктора:
— Почему мы идем так долго?
— Так надо, — терпеливо ответил тот. — Чтобы не наткнуться на остатки шайки, мы должны выйти к базе кружным путем, он с тревогой всматривался в осунувшееся личико девушки. — Ты как?
— Ничего. Помыться бы…
— Потерпи. Сегодня к вечеру доберемся до турбазы, поедим как люди и баню натопим.
Как и хотел Виктор, перевал оказался чуть в стороне. Они смотрели на него со склона лесистого холма. Мири, отупевшая от усталости, несколько оживилась. Она двинулась было вперед, но Виктор придержал ее за плечо.
— Погоди, — он опустился на землю и потянул ее за собой. Несколько минут все трое сидели, всматриваясь в противоположный склон.
— Видишь что-нибудь? — негромко спросил Виктор Андрея.
— Нет… Думаешь, они нас ждут?
— Это логично. Перевал — единственная сухопутная дорога из долины Чулышмана.
— Вон там, — прошептала Мири.
— Что?
— Ниже перевала, где глыбы… Там что-то шевельнулось.
Сумерки сгущались быстро. Усталым людям мучительно было даже думать провести еще одну ночь под открытым небом без горячего питья и еды. Но теперь и Виктор заметил чуть блеснувшую красную точку — тот, кто притаился среди каменных обломков, курил.
— Черт, что же делать? Они могут караулить там вечно, а у нас даже еды не осталось, — пробормотал Андрей. — Может, ночью попробовать проскользнуть?
— Там нет растительности, и при свете звезд нас увидят, — Виктор покачал головой, потом неуверенно пробормотал: — Если только утром, в тумане…
— А вот что-то ты такое говорил про местный туман, особенно тот, что на перевале, — неуверенно прошептала Мири.
— Бабьи сказки, — отрезал телохранитель.
И опять потянулись мучительные часы. Виктор завернул Мири в свой плащ, и она задремала. Андрей и он сам спать не стали: сидели, вглядываясь в темноту. Туман начал собираться в долине еще до рассвета. Он клубился белесоватой тьмой, и его мягкий морок беззвучно поглощал реку и склоны гор.
— Надо идти, иначе он накроет все, и мы не найдем проход в скалах, — сказал Виктор. Они бросили рюкзаки, чтобы меньше шуметь и идти быстрее, и двинулись вперед налегке. Шли, стараясь держаться на границе тумана, но вскоре стало очевидно, что влажный сумрак обгоняет их. Очертания гор стали расплываться, и все вокруг казалось очень-очень похожим, и Мири уже не могла понять, где та гора, в которой есть перевал. Виктор двигался вперед уверенно, и она шла за ним, надеясь, что он, как всегда, знает, что делает. Потом она оступилась и поняла, что тропинка дрожит и растворяется перед глазами. Так же дрожала и колебалась спина Виктора. Туман нагнал их, обволакивал тела, наполнял легкие холодной сыростью. Странно было обнаружить, что в тумане жили звуки. Постукивали камни, иной раз чуть ли не рядом слышалось чье-то тяжелое дыхание или шелест: то ли птица пролетела, то ли пробежал кто…
В какой-то момент Виктор схватил Мири за руку, подождал Андрея и молча положил его руку на рукав девушки. Еще несколько минут они продвигались таким паровозиком, а потом вдруг впереди темной массой выросла гора. Прижавшись к ней, путники двинулись направо, туда, где должен находиться перевал.
Теперь, когда бесполезно стало смотреть под ноги, Мири таращилась вокруг, и ей становилось все страшнее и страшнее. Туман был полон форм и теней. Какие-то тени приближались и оказывались замечательно безобидными деревьями, кустами и валунами. Но некоторые, так и не обретя вещественности, проплывали на границе зрения, то уплотняясь, то рассеиваясь и пугая до обморока своей недосказанностью.
А потом Мири поняла, что туман стал светлеть. Она оглянулась на Андрея и за его спиной увидела сероватые тени деревьев и скал — рассвело, и туман начал подниматься. Она дернула Виктора за куртку, тот оглянулся, кивнул и ускорил шаг.
В какой-то момент им пришлось отойти от скалы — из-за большого количества мелких и острых обломков они вынуждены были вернуться на тропинку и пройти несколько десятков метров по открытой местности. Увидев впереди темный провал, Мири вздохнула — это перевал, за которым темные горы, а не светлое небо, вот и кажется, что там тьма.
И тут сзади раздался крик, потом выстрел, и пуля выбила фонтанчик камней подле ее ноги. Виктор тут же оказался рядом, толкнул вперед, велел:
— Беги вниз, к турбазе!
Сам он выстрелил раз, другой, рванулся под прикрытие скал.
Мири увидела, как слева к перевалу бегут трое бандитов. Четвертый стоял на камне и стрелял. Потом его же товарищи оказались на линии огня, и тогда он с воплем прыгнул вперед и тоже побежал. Туман еще сохранялся вокруг вершины перевала, он искажал расстояния и предметы и не позволил бандитам попасть в беглецов. Андрей дернул ее за руку, и они побежали, еще раз замерли на самом перевале, оглянулись — но преследователи скрылись в белесой каше. Там метались тени и слышны были их крики и топот ног, даже стрельба.
Виктор нагнал своих подопечных, толкнул вперед, и они рванули вниз, к турбазе, к людям. Но дорога — какая дорога — тропа с осыпающимися камнями — подвела. А может, сказались напряжение и усталость. Бежали они быстро, и когда Мири оступилась и упала, тело ее врезалось в землю так, что она перекувырнулась через голову, прокатилась еще несколько метров и некоторое время не могла дышать. Андрей и Виктор подхватили девушку, протащили вперед, пристроили под какой-то негостеприимный колючий куст. Андрей упал рядом, скорчившись и задыхаясь. Виктор встал на одно колено, ствол ружья был обращен к тропе. С этой стороны склон был чистый, только наверху испарялись последние клочья тумана, и вот-вот на дорогу выскочат преследователи.
— Надо бежать, — прохрипел Андрей. — Здесь, на открытом месте, они перестреляют нас как цыплят.
Мири попыталась встать и поняла, что на ногу наступить не может: боль была такая, что в глазах потемнело и к горлу подступила тошнота. Она опять опустилась на землю и, дрожа от накатившей слабости, прошептала:
— Не смогу бежать… и идти не смогу. Виктор, давай ружье, а вы бегите за помощью.
Виктор на секунду обернулся, глянул на нее, хмыкнул, спросил Андрея:
— Стрелять умеешь?
Тот покачал головой.
— Мы стобой ходили в тир, помнишь? Во Фрейбурге, — сказала Мири. — Я смогу.
— Старайся попадать, — сказал телохранитель. — Твои цели — первый и второй, остальные мои. Постарайся не попасть в меня.
Он отдал ей ружье и бросился обратно, подкатился под куст возле самой тропы, и Мири увидела, как он достал нож.
Они ждали. А потом, когда их собственное дыхание успокоилось и сердце перестало греметь в ушах, они вдруг поняли, что не слышат ни криков, ни шагов преследователей. В напряженном ожидании прошло минут пятнадцать. Потом Виктор осторожно выбрался из кустов и подошел к своим друзьям.
— Идем в лагерь, — сказал он.
— Но… почему они не идут? — с недоумением спросил Андрей.
— Не знаю. Идем. Бери ее.
Мужчины закинули руки Мири себе на плечи, понесли ее, двигаясь короткими перебежками и каждую минуту оглядываясь назад. Но на перевале так и не появилось ни одной фигуры.
Увидев их на тропе, с турбазы поспешили навстречу, и последние сто метров Мири нес на руках Леха.
К удивлению Мири, он сказал, что по профессии является врачом, ощупал Мири с ног до головы и определил ушиб ребер и закрытый перелом лодыжки без смещения (на этом месте девушку охватили сомнения, но осмотр причинил такую боль, что она предпочла оставить их при себе). Прежде чем заковать Мири в лубок, Леха отнес по ее просьбе в баню ведро воды, но топить категорически отказался: «Нельзя ногу греть». И все же кое-как помывшись, Мири почувствовала себя на верху блаженства. Потом ей забинтовали ногу, наложив предварительно лубки, заставили выпить прописанный Лехой чай с коньяком и кусочком хлеба, и она заснула прежде, чем успела хоть о чем-то подумать или спросить.
