После этого он доехал до Болтона без приключений.
В машине на въезде на улицу Джанет Солтер дежурил Каплер. Он был лучше, чем вчерашний Монтгомери. Каплер внимательно оглядел Джека и только после этого отъехал в сторону, пропуская его автомобиль. Ричер припарковался вплотную ко второй патрульной машине и поспешно зашагал по подъездной дорожке. Его впустила женщина-полицейский из дневной смены.
— Все спокойно? — спросил Джек.
— Пока да.
— А как миссис Солтер?
— Она в порядке.
— Я хочу на нее взглянуть.
Как шеф Холланд вчера вечером, и столь же бессмысленно. Если бы что-нибудь произошло, полицейские бы не сидели без дела.
— Она в библиотеке, — ответила женщина.
Ричер нашел Джанет Солтер в ее обычном кресле. На этот раз она читала книгу без суперобложки, но название было слишком мелко написано, и он не смог прочитать его издалека. Однако пистолет оставался у пожилой леди в кармане — Джек разглядел его очертания. Она подняла голову:
— Со всей деликатностью?
— Ну, деликатности им немного не хватило, но жаловаться мне не на что.
— Вы что-нибудь узнали?
— Очень много.
Он вернулся в машину и поехал в полицейский участок. Петерсон сидел в общем зале.
— Холланд прав, — сказал Ричер. — Они сюда не приедут. Это был блеф. Или кто-то блефовал от их имени. Мы ведь не знаем, кто именно здесь побывал. Это мог быть стрелок, который пытался создать себе подходящие условия и направить вас в ложном направлении.
— Так или иначе, но у них ничего не вышло. А теперь мы можем их арестовать.
— Тогда стоит поспешить. Они собираются уезжать.
— Кто тебе сказал?
— Подумай о звонке из УБН. Ты когда-нибудь продавал дом?
— Один раз.
— Ты привел его в порядок, верно? Чтобы он хорошо выглядел?
— Я покрасил деревянную обшивку.
— А они убирают снег. Все вещи сложены в коробки. У них почти закончились запасы продуктов. Тот, кто владеет тем местом, его продает.
— И когда они уедут?
— Скоро.
— У тебя возникли с ними проблемы?
— Честно говоря, нет.
— Они поверили, что ты представляешь армию?
— Ни на мгновение. Но им сказали вести себя прилично, чтобы не возникло ненужных разговоров. Тот, кто всем там владеет, не хочет, чтобы ему испортили репутацию. Поэтому они вели себя мирно.
— Никто не владеет тем местом. Это общественные земли.
— Кому-то оно приносит прибыль, и он думает, что оно ему принадлежит. Байкеров он нанял, вот и все дела. Рабочие пчелы. А теперь они получили приказ уехать. Их перевели на следующий проект.
— Платон-мексиканец.
— Владелец.
— Ты нашел лабораторию? — спросил Петерсон.
— Я хочу посмотреть на товар, который захватили на парковке возле ресторана.
— Зачем?
— Так работает моя голова. Шаг за шагом.
Петерсон пожал плечами и повел Ричера за собой в коридор, а потом к комнате, где хранились вещественные доказательства. Перед дверью стоял стол, но дежурного за ней не было. Петерсон прошел мимо, вытащил из кармана связку ключей и отпер дверь.
— Подожди здесь, — сказал он.
Он вернулся через десять секунд с большим пластиковым мешком и прикрепленным к нему документом с четырьмя датами и подписями. Внутри Ричер обнаружил пачку, которую описывала Джанет Солтер. Солидный кирпич белого порошка, твердый и гладкий, завернутый в вощеную бумагу. На ней была карандашом нарисована корона, лента, три точки, три шарика, изображающие драгоценные камни.
— Вы проводили тесты? — спросил Ричер.
— Конечно, — ответил Петерсон. — Это метамфетамин. Нет никаких сомнений. Около килограмма, очень высокой очистки, почти лабораторной. Превосходное качество, если тебе нравятся такие вещи.
— И стоит двести тысяч.
— Миллион на улицах Чикаго, после того как порошок разделят на порции и перепродадут.
— Есть идеи относительно рисунка?
— Они всегда придумывают логотип. На этом рынке высоко ценят свою марку.
— А деньги, которые заплатил парень из Чикаго, вы тоже взяли?
— Конечно.
— Могу я на них посмотреть?
— Ты мне не веришь?
— Просто я люблю видеть такие вещи своими глазами.
Петерсон вернулся в комнату для вещдоков и принес Ричеру другой пакет. Такой же размер с такими же документами, прикрепленными к нему. В нем лежали пачки банкнот.
— Теперь доволен? — спросил Петерсон.
— Сколько времени тебе потребуется, чтобы столько заработать?
— С учетом налогов? Я даже думать об этом не хочу.
— А бумага действительно вощеная?
— Нет, нечто вроде целлофана или вощеной бумаги. Он пожелтел, потому что его взяли из старых запасов. Но с точки зрения фармакологии с ним все в порядке. Эта операция проводилась на высоком техническом уровне.
— Хорошо.
— Ты нашел лабораторию?
— Нет.
— А каменное здание видел?
— Только снаружи.
— Ты знаешь, что это такое?
— Нет, но я знаю, чем оно не является.
Ричер вернулся в общий зал и уселся за письменный стол в углу. Он снял трубку, набрал девятку, чтобы выйти на линию, потом номер, который никогда не забывал.
— Да?
— Аманду, пожалуйста.
Щелчок, гудение. Голос. Он показался Ричеру усталым и немного разочарованным.
— Я могла бы уже быть в Афганистане. Более того, если ты не перестанешь мне названивать, я могу подать документы на перевод.
— Еда там вполне приличная. Нет ничто лучше глазных яблок козла в йогурте, — сказал Ричер.
— Ты там бывал?
— Нет, но встречал тех, кто бывал.
— У меня нет для тебя новостей.
— Я знаю. Ты не смогла найти, как деньги попадают в армейский департамент.
— Я пыталась, но потерпела неудачу.
— Вовсе нет. Деньги до армии не доходили.
— Почему?
— Мусор привозят и увозят.
— И что это значит?
— Мы начали с ложного предположения. Мне рассказали о здании, принадлежащем армии. Маленькое каменное строение и дорога длиной в две мили. Я только что там побывал. Это не дорога, а посадочная полоса. И армия тут ни при чем, это база военно-воздушных сил.
— Ну, это кое-что меняет, — сказал голос из Вирджинии.
— До меня дошел еще один местный слух о пластиковых протезах для лиц, — сказал Ричер.
— Да, я видела такую запись. Существует досье. Очевидно, Пентагон получил ряд звонков от жителей Южной Дакоты. От штата и его администрации. Но это чепуха. Пластиковые лица всегда хранились неподалеку от метро. Зачем отправлять их в такую глухомань?
— Зачем они вообще нужны? Если все получат одинаковые ожоги, какое это будет иметь значение?
Ответа не последовало.
— У тебя есть знакомые в военно-воздушных силах? — спросил Ричер.
— Но только если речь не идет о секретных операциях.
— Может быть, там и нет никаких секретов. Возможно, самые обычные дела. Мы вернулись к началу, если строить какие-то предположения.
— Ладно, я сделаю несколько звонков. Но сначала я должна поспать.
— Спать будешь, когда умрешь. Это срочно. Взлетную полосу очистили от снега. Целых две мили. Никто не станет заниматься этим ради развлечения. Значит, кто-то или что-то должно появиться. И я видел заправщик. Возможно, он уже возвращался. Может быть, кто-то планирует отправить оттуда что-то очень тяжелое.
— Что-нибудь еще? — спросил голос после короткой паузы.
— Ты замужем? — спросил Ричер.
— А ты?
— Нет.
— А когда-нибудь был?
— Нет.
— И почему я не удивлена?
Она повесила трубку.
Было без пяти десять утра.
Осталось восемнадцать часов.
Петерсон сидел через два стола от Ричера и заканчивал разговор по телефону.
— УБН не проявил интереса. Их человек мне ничего не сказал, — заявил Петерсон, повесив трубку.
— Почему? — спросил Ричер.
— Он утверждает, что там нет лаборатории.
— Откуда он знает?
— У них есть спутники и термическое формирование изображений. Они изучили всю информацию, но нигде не нашли теплового излучения. И сделали вывод, что речь может идти только о сделках с недвижимостью. До тех пор, пока не будет доказано обратного.
— Лаборатория под землей.
— УБН это отрицает. Их оборудование позволяет заглядывать в подвалы. Они утверждают, что там ничего нет.
— Они ошибаются.
— Но ты не видел лаборатории.
— Если у них есть метамфетамин, значит, есть лаборатория.
— У нас нет оснований считать, что под землей что-то есть. Нет такой уверенности.
— Есть, — возразил Ричер. — Никто не станет просто так строить посадочную полосу длиной в две мили. Там можно посадить любой самолет. Даже бомбардировщик или большой транспортный самолет. Никто не будет этого делать возле небольшого строения. Ты был прав. Здание лишь верхняя площадка лестницы. Из чего следует, что под ним что-то есть, большое и расположенное очень глубоко.
