— Это он, Даниэль? — спросил узник, убрав трубку изо рта.
— Да, он, — ответил Дефо. — Пожалуйста, мистер Корбетт… проходите, здесь мы можем рассчитывать на приватную беседу.
Он кивнул налево.
Мэтью сгорал от любопытства. Он всегда думал, что любопытство его погубит, но на данный момент оно просто наслаждалось тем, что скоро будет удовлетворено. Молодой человек последовал за Дефо через открытую дверь, минуя другие, и затем, следуя пригласительному жесту, оказался в комнате если и не полностью равной по условиям номеру в «Док-Хауз-Инн» в Нью-Йорке, то совершенно точно являющейся королевскими хоромами в сравнении с Каиром.
В распоряжении этого человека был письменный стол с кожаным креслом, второй кожаный стул предназначался для посетителей. Также здесь наличествовала настоящая кровать с реальным постельным бельем и подушкой. На полу вместо грязного сена был красный ковер. На комоде стояла горящая свеча, кувшин с водой и небольшое зеркало. Маленькая полка на стене содержала с десяток книг. По сравнению со всеми помещениями, в которых Мэтью оказывался за последние три дня, это — было настоящим Раем. А еще в комнате имелось окно, через которые можно было видеть медленно движущиеся облака черного дыма из котельных, которые чем-то напомнили Мэтью злые щупальца осьминога Профессора Фэлла. И неважно, что на стенах в камере Дефо тоже была плесень, а также здесь было немногим теплее, чем в Каире — все равно, здесь можно было жить в относительном комфорте.
Мэтью не перестал удивляться, когда Дефо извлек из кармана своего костюма ключ и самостоятельно запер дверь.
— Теперь приватность гарантирована, — сказал он. — Прошу, садитесь. Ах… я полагаю, вы не отказались бы от чашки чистой воды? Я говорю чистой, но все же не забывайте, где мы находимся.
Мэтью сел.
Боже! — подумал он, понимая, что почти забыл, какими удобными могут быть стулья. Это было для него слишком, поэтому ему пришлось подняться снова, чтобы попросту не потерять сознание.
Дефо налил из кувшина воды и предложил своему гостю.
— Я хотел бы предложить вам хорошего красного вина, но, боюсь, придется подождать другого раза, — он сам сел в кресло у письменного стола. — У нас есть полтора часа, их отмерят по свече. Я попросил два, мне предложили один, поэтому пришлось сторговаться до полутора. Итак, — сказал он, и глаза его с интересом загорелись. — Расскажите мне о себе.
Мэтью осушил чашку. Вода была не совсем чистая, но явно была привезена из-за тюремных стен и не пахла так, будто в ней вымачивали дохлую лошадь несколько дней, как было в каирской бочке.
— Оххх… как хорошо!
— Хотите еще?
— Чуть позже, благодарю. Никогда не думал, что обычная вода может опьянить, — молодой человек отставил чашку в сторону и снова оглядел эти сказочные хоромы. — Я так понимаю, это вы заплатили за то, чтобы мне сняли цепи?
— Я. Я поинтересовался, закованы ли вы в них, и мне ответили положительно. У меня есть кое-какие деньги, и я решил, что такая блажь стоит того, чтобы на нее потратиться.
— Премного благодарен вам, сэр, но… скажите мне… что все это значит? Я имею в виду… это так…
— Неожиданно? — брови Дефо поползли вверх. — Разумеется. Вы знаете, что часть Ньюгейта не управляется продажными стражами, которые забывают свое место. Есть заключенные, которые могут позволить себе купить место, получить немного уединения, немного… скажем так, уважения здесь. Деньги позволяют это, а местные власти поощряют. Сам я далек от того, чтобы слыть богачом, но у меня есть влиятельные знакомые. К несчастью, влиятельные недостаточно, чтобы заплатить долг, который бы простил мне подстрекательство к восстанию против Короны, но здесь — мне удалось устроиться с максимальным комфортом.
— А чем вы занимаетесь?
— Я писатель. Путешественник. Мыслитель. Философ в вопросах равновесия добра и зла в этом мире. Такие занятия не позволяют мне греться в лучах золота, но я доволен своим положением. Теперь ваша очередь. Я хотел бы знать вашу историю, знать, почему вы здесь и, следовательно, почему Альбион решил посетить вас в тюрьме Ньюгейт, чего, насколько я знаю, никогда не случалось раньше.
— Ох… — выдохнул Мэтью, нахмурившись. — Это…
— Разумеется, это! Ох, как Лорд Паффери хотел бы заполучить это для своей газеты!
— Лорд Паффери, — повторил Мэтью. — И печатник по имени Сэмюэль Лютер?
— Я никогда его не встречал и не знаю никого, кто встречал бы, — Дефо выжидающе соединил подушечки пальцев. — Меня не удивит, если эта новость появится в следующем выпуске «Булавки». Уверен, кто-то из тюрьмы уже рассказал Лорду Паффери все в подробностях, и история будет приукрашена и подана соответственно. Хотя, должен сказать, что внешний вид Альбиона с этой кучей золота… как его расписывают… не нуждается в приукрашивании, чтобы и без того выглядеть фантастически. Он, я так понимаю, появился лишь на миг? Указал своим мечом на вас и движением обозначил угрозу?
— Кто-то говорит, что угрозу. Другие говорят, что он таким образом сообщил, что я под его защитой от… ну… вы знаете… от других.
— Его методы действенны, — сказал Дефо. — Но до сих пор он славился тем, что убивал бывших преступников после того, как те выходили из тюрьмы. Уже шестерых убил. Все они были людьми с плохой репутацией, но смогли освободиться от наказания силой своих адвокатов, которые пошли на уловки, — он снова одарил гостя намеком на улыбку. — У вас есть способный и хитрый адвокат, Мэтью?
— Совершенно точно нет. Единственный друг, который у меня есть в Лондоне — человек, который ненавидел меня в Нью-Йорке.
— Нью-Йорк? Думаю, самое время начать историю. Расскажите мне все.
С чего начать? — спросил Мэтью самого себя. — С начала, разумеется.
Пока молодой человек рассказывал историю, начиная со своей работы клерком магистрата Айзека Вудворда, упокой Господь его душу, свет, проникающий через окно, переместился. Неизменными остались столбы дыма из котельных, выплевывающих пламенные ритмы на уже кипящие улицы города. Шум Лондона походил на низкий гул, перемежающийся звуком лошадиных копыт и скрипом колес повозок за опущенными решетчатыми воротами Ньюгейта. Мэтью не упустил ни одной детали рассказа о Королеве Бедлама, как не стал воздерживаться и от подробностей дела с колбасками миссис Такк в его расследовании по делу Тирануса Слотера. Он в красках описал Остров Маятник и логово Профессора Фэлла, а затем поведал печальную историю о своей поездке в Чарльз-Таун, которая должна была стать пустяковым делом, но закончилась она потерей памяти, смертью Куинн Тейт и его попаданием в плен к графу Дальгрену. Кратко молодой человек описал то, что происходило на борту «Странницы», признался в том, что действительно совершил убийство, а затем — поведал о довольно горьком итоге, который подвел судья Арчер, что и привело молодого решателя проблем в это место.
Свет из окна посерел. Облака уплотнились дымом, и за решеткой снова полил дождь. Шум от него приглушался тяжелым сердцебиением Лондона.
— Могу я попросить еще чашку воды? — спросил Мэтью. Даниэль Дефо, похоже, был ошеломлен: его рот был полуоткрыт, и он смотрел на Мэтью так же, как он сам смотрел на камеру в Плимуте, в которой оказался по прибытии в Англию.
— О… да, конечно. Берите, сколько хотите. Угощайтесь, — он посмотрел, как Мэтью наливает себе воду из кувшина. — Вы весьма занятный молодой человек, — заключил он с интересом. — Сколько вам лет?
— Двадцать четыре, но последнее время я чувствую себя на сорок два.
— Сорок два — это практически мой возраст, — сказал писатель. — Я только недавно его пересек. Цените вашу юность и вашу бодрость. Ваш рассказ… ваша история… она удивительная, Мэтью. Разумеется, я слышал об агентстве «Герральд», правда никогда не нуждался в их услугах. А Профессор Фэлл… я слышал это имя, но думал, что это просто миф, которым пугают маленьких детей, когда они плохо себя ведут.
— В таком случае он — самый реалистичный миф, который я когда-либо видел. Интересно… Арчер тоже полагал Профессора выдумкой. Я думаю, за свою карьеру он мог при этом даже судить кого-то из приспешников Фэлла.
— Судьи — это, в первую очередь, люди. Иногда они предпочитают не замечать правды, потому что не имеют никаких возможностей изменить ее. Я просто надеюсь, что моя собственная ситуация переменится к лучшему. Мне выпало несчастье попасть на слушание к судье Салафиэлю Ловеллу, который вырезан из еще более грубой и упрямой ткани, чем Арчер. И вот мы с вами оба здесь, на этом острове, состоящем из обломков кораблей наших жизней и островков надежды. Но скажите мне… у вас есть хоть малейшие представления о том, почему Альбион полагает вас важным человеком?
