договорили с родителями, – согласился он.
– Но не все родители несли на своих плечах груз таких знаний, как мой отец.
– Тоже верно, – согласился Крымов.
Аэропорт Абрабада имени бывшего президента удивил трех волжан архитектурой, еще когда они смотрели в иллюминаторы: приземистые рыжие здания и вышка, поставленная точно для обзора местности и вычисления подступающего неприятеля.
– На шатры их похожи, – сказал Крымов спутнице. – Крыши эти, верно?
– Степняки, что с них возьмешь, – пробормотал просыпающийся Добродумов. – Ты машинку-то свою волшебную взял?
– Куда я без нее, – ответил Крымов.
Вскоре они потянулись по проходу: возвращавшиеся домой турчанцы бойко говорили на родном языке. Крымов морщился, ничего не понимая, Добродумов прислушивался со знанием дела.
– Вон тот, в тюбетейке, говорит, что скучал по маме, трем своим женам и двум невестам.
– Ты шутишь?
– Я серьезен, Андрей, как никогда.
– И ты все понимаешь?
– Еще бы! Многоженцы. А лучше бы спиртное разрешили.
– Ну это понятно. Неужто у них многоженство разрешено? – нахмурился Крымов. – Как в старые времена?
– Традиция – великая штука, – сказал Егор Кузьмич. – По крайней мере, ненаказуемо иметь пару-тройку спутниц жизни. Если горшков дома много, и рук должно быть немало. Все просто! – В плотной колонне счастливых жителей Абрабада и его не менее счастливых гостей они шли к выходу. – И ведь подумай, завел бы русский трех жен, они бы ему устроили чистилище. Как лебедь, рак и щука – на части порвали бы человека. А у азиатов все точно рассчитано. Все бабы в одну сторону смотрят. Через щелку в парандже. Как их благоверный.
– А вот мне такие традиции не нравятся, – гордо сказала Мария. – Домострой на восточный лад. Средневековье!
– Вы, мадам, простите, есть эмансипе, – поклонился Егор Кузьмич. – У вас европейский комплекс ребра!
Теснясь, они приближались к яркому солнцу в открытом проходе.
– Какого еще ребра, Егор Кузьмич? – вопросила Бестужева.
– Как это какого? Адамова! Угнетает вас мысль, что вас из ребрышка нашего выстругали. Для мужских утех и досуга. Вот и бунтуете, воюете, как можете. Диверсии устраиваете.
– Эта история с ребром – очень сомнительная, – откликнулась Мария.
– Не я сказал – Бог сказал! – поднял палец вверх Егор Кузьмич.
– Господи боже, а жара-то какая, – воскликнул Андрей Петрович, первым выходя на площадку трапа. – Пекло! Осень еще называется…
В автобусе они ехали в окрестности Абрабада – в местечко Джиглык-Лелазар на самой границе с Ираном. Именно на той территории и существовало когда-то княжество Халай-Махалай.
– В каждом маленьком городке в краеведческом музее работает какой-нибудь старичок, дотошный искатель, энтузиаст своего дела, который расскажет тебе все тайны своего городка и края, а заодно легенды и басни, самые невероятные, – важно сказал Добродумов. – Уверен, об истории княжества ходили легенды – с них надо и начинать. Нам нужен именно такой человечек – мудрый турчанец в домотканой тюбетейке.
Городишко оказался совсем маленьким и несовременным. В центре – обветшалые дома еще дореволюционной постройки, как русские, так и турчанские, и пятиэтажки, непривлекательные и мрачноватые. На окраины страшно было смотреть. А вот музей национальной культуры, куда направлялись путешественники, оказался хорош: он расположился в старом особняке, принадлежавшем генерал-губернатору тогда еще царского Абрабада и всей Турчании – Никите Варфоломеевичу Бобрецкому.
– Сразу вижу – колониальная цивилизация, – Егор Кузьмич с гордостью кивнул на фасад старинного особняка. – Если б не мы, они бы краеведческий музей на солончаке организовали.
– Ты им трех литров самогона на таможне простить не можешь? – догадался Крымов.
– И басмачей, и трех литров самогона в том числе.
В холле их встретила молоденькая турчаночка в расшитом головному уборе. Приезжие поздоровались – одновременно и на русском. Девочка оказалась студенткой заочного истфака Абрабадского университета, но много изучала русский, потому что хотела ехать дальше – в МГУ. Добродумов, Бестужева и Крымов представились коллегами из Царева.
– С Волги, – важно добавил Егор Кузьмич. – А кто у вас самый главный профессионал своего дела? – спросил он. – Кто знает историю вашего городка, так сказать, наизусть?
– Я профессионал своего дела, – удивленно ответила девушка. – Есть еще директор Калим Ибрагимович, но он ведет административную работу. А я – специалист. Старший, – гордо добавила она.
Егор Кузьмич цокнул языком:
– А какого-нибудь старичка в тюбетейке нет? Который бы здесь лет этак пятьдесят проработал?
– Зачем? Я вам все и расскажу.
– Она нам все и расскажет, – встрял в разговор Крымов. – Откуда такое недоверие к молодежи? – взглянул на улыбавшуюся Бестужеву. – Дался ему старичок в тюбетейке.
– Да у нас вопрос больно специфический, – скептически продолжал Егор Кузьмич. – Нас интересует княжество Халай-Махалай, которое раньше было на этом месте, – вот в чем дело.
Девушка, глаза которой так и вспыхнули, всплеснула руками:
– Так я и есть специалист по Халай-Махалаю! Я по нему диплом защитила – первое место заняла на курсе! А теперь буду кандидатскую писать.
– Вот тебе и старичок в тюбетейке, – локтем подтолкнул Крымов старшего товарища. – Как зовут-то вас?
– Гюльчитай. Гуля по-русски.
– Что ж, Гуля, Гюльчитай, вы-то нам и нужны, – сказал Крымов. – Ведите нас по залам и галереям. – Он подмигнул Марии: – Подумать только: звездочка! Находка!
В архиве библиотечного музея Гуля развернула перед ними фолиант – он назывался «Средневековые княжества на территории Ирана и Турканистана».
Девушка указала пальцем на заглавие:
– Вот оно: «Сказание о доблестном и благородном князе Махалае». Тут много всего, я прочитаю только самые важные отрывки, которые вам будут особенно интересны. Я этот текст знаю очень хорошо – вам и впрямь повезло со мной. – Она глубоко и торжественно вздохнула. – «В землях Северного Хорасана правил владыка Барсан, и было у него двое первых сыновей-близнецов – Айрыз и Гамрыз. И когда владыка Барсан, отстаивая свои владения, погиб в битве с кочевниками, власть перешла сразу к двум его сыновьям. Каждый из них пожелал стать правителем больших земель, и тогда между братьями возникла распря – у обоих было свое войско, и бились они насмерть, но победа не доставалась никому. И ослабели тогда земли Барсанидов, и очень не нравилось это персидскому шаху, желавшему спокойствия на окраинах своей державы. А распря только нарастала. В один и тот же месяц Айрыз хитростью заманил юного сына Гамрыза – Гамраза и обезглавил его. А вскоре люди Гамрыза напали на юного сына Айрыза – Айраза и тоже обезглавили его. Война разгорелась между братьями лютая, и не было бы ей конца, если бы вскоре на границах земель Барсанидов не появился он – витязь, пришедший с севера со своей дружиной, и звали того витязя Давид-царь Северный. Был он изгнан царем урусов, старшим своим братом, из Московии, потому что боялся старший брат
