— А деньги у нее есть?
— Я всегда даю ей на карманные расходы. Но немного. Сто или сто пятьдесят баксов.
— Хватит, чтобы купить билет на автобус.
— Боюсь, что она вышла ненадолго, а ее похитили, — сказал Леон.
— Куда вышла? Леон замялся.
— Сандра попала в зависимость.
— Наркотики?
Он кивнул. Ни дать, ни взять — неудавшийся родитель. И тут Петра вспомнила: «Игроки» считали себя талантливыми актерами.
— Какие наркотики?
— Марихуана, колеса.
— Значит, вы полагаете, что она пошла раздобыть дозу и попалась на глаза Селдену? — спросила Петра.
— Так, наверное, и было, — сказал Леон. — Насколько мне известно, ее наркоторговцем был человек, знавший Селдена, он и предупредил негодяя.
— В вашем изображении он — «крестный отец».
— Наверняка так все и было, — настаивал Леон. — Другого объяснения я не вижу.
— Если только не вы сами убили Марселлу, и Сандру тоже.
Обвинение Леона не взволновало.
— Зачем, — сказал он спокойно, — мне бы это понадобилось?
— Может, ваши отношения с девушками были другого рода, не такими, как вы нам тут рассказали.
— Спросите кого угодно, — сказал он. — Любой вам ответит.
— Могу я спросить Роберта Леона?
— Попытайтесь.
— Хотите сказать, что не станет со мной говорить?
— Говорить-то он будет, только при этом ничего не скажет.
— Вы навещали его шесть недель назад, — сказала Петра. — С какой целью? Чтобы рассказать о состоянии его бизнеса? И доложить о том, как заботитесь о девушках?
— Мы — одна семья. Поэтому и посещаю.
— Что думает Роберт об убийстве Марселлы?
— Нельзя сказать, что он счастлив, — проворчал Леон. — То же самое относится и к остальным нашим родственникам.
— Эта трагедия поставила вас в еще более опасную ситуацию?
Леон покачал головой.
— Физически они мне не угрожают. Я вам уже сказал: мы не совершаем насилия.
— То есть физической угрозы от них нет, а…
Леон посмотрел на лампочку в потолке «Кадиллака».
— Финансовые трудности. Я вынужден уйти.
— Из «Игроков».
— Слишком много я напортачил, чтобы мне позволено было остаться. Поэтому и не выхожу из машины. Не могу больше останавливаться в домах, принадлежащих группировке. Впрочем, перемена может пойти мне на пользу. Я даже не хочу оставаться в Калифорнии. Слишком уж здесь людно.
— Вы нам очень нужны в Калифорнии. Причем здесь, в Лос-Анджелесе. Важный свидетель, — пояснил Мак.
Леон кивнул, уронил голову.
— Я знал, что это может случиться, но должен был высказаться.
— В интересах справедливости, — сказала Петра.
— В интересах привлечения к ответственности монстра, который убил мою племянницу и, возможно, кузину.
«И до того, как доберется до тебя».
— Если вы его поймаете и вам понадобится живой свидетель, не сажайте меня за решетку.
— Не так драматично, — сказала Петра. — Мы отправим вас в безопасное место.
На самом деле она не имела полномочий на такое обещание.
— Ну вот, — вздохнул Леон. — Вы меня успокоили.
— Перейдем к делу, — вмешался Мак. — Где мы можем найти Селдена?
— Марселла говорила мне, что он живет в Долине. Ездил оттуда в Венис. Если ваши парни чего-то стоят, то у них должно быть на него досье.
Дорога от Долины до Вениса и что-то еще, сказанное Леоном в начале разговора, дали новый толчок раздумьям Петры.
— Селден не похож на насильника. В каком смысле?
— У него нет татуировок, и он толстый, рыхлый. Он говорил Марселле, что учился в каком-то государственном колледже, по крайней мере, год. Может, это и так. При первом знакомстве он психом не кажется.
— Он фотограф? — спросила Петра.
Леон еще больше напрягся. Старался не встречаться глазами с Петрой.
— Вы его знаете?
— Расскажите о его фотографических занятиях. Леон облизнул губы.
— Он ходит повсюду с камерой, говорит, что делает снимки. Так он и с Марселлой познакомился. Сказал ей, что она красива, и попросил стать его моделью. Если бы она была самокритична, то поняла бы, что он ей впаривает. Санди — совсем другое дело. У нее все как надо. И если снять ее на черно-белую пленку, желтизны в глазах никто не увидит.
Они отвезли Леона в участок, посадили в изолятор и отыскали старые дела. Все подтвердилось.
Омар Артур Селден, а также Омар Анчо, а также Оливер Артуро Рудольф. Бандитские клички: Живчик, Толстяк, Фотограф. Долгие годы член группировки ВВО.
Петра знала еще одно имя, не значившееся в материалах.
Овид Арназ.
Спокойный молодой человек, которого она встретила на Брукс-авеню. На фотографии, сделанной четыре года назад, когда его арестовали за воровство, он выглядел абсолютно непримечательно. Селден отсидел три года.
Через год после освобождения он повстречал Марселлу Дукет на океанском побережье.
Петра стиснула челюсти, едва не застонав: она вспомнила, как складно рассказывал он ей об аренде хибары на лето, о том, что готовится стать профессиональным фотографом. Еще он уверял, что боится выходить ночью в криминальный район.
Узнав имя владельца земельного участка, она проверила Леона и девушек, а об Арназе-Селдене даже не подумала. Может, он там и вообще не жил.
Может, видел, как она приехала. Возможно, засел в пустом, заброшенном доме, чтобы вести наблюдение за хибарой Марселлы. Надеялся выследить Лайла Леона и кончить дело.
Этот ублюдок был совсем рядом.
Она вспомнила реакцию Селдена на посмертный снимок Марселлы. Никаких эмоций.
Утверждал, что и раньше видел мертвецов. Посещал морг, поскольку это входило в программу будущего фотожурналиста.
Она проглотила наживку целиком, почти не взглянула на документы и адрес в Долине, которые он ей подсунул. Жил он неподалеку от восстановленного района Нохо. Там много галерей. Вероятно, потому и занялся фотографией. Но такая вероятность не принесла ей ни малейшего облегчения.
— Откуда бы вам знать? — старался утешить ее Мак. Правда вид у него был совсем убитый.
Четверг, 20 июня, 15:00. Библиотека Доэни
— Лучше будет, — сказала Клара Дистенфилд, — если вы конкретнее сформулируете, что вы ищете и зачем.
Айзек улыбнулся ей из-за стола и сказал:
— Извините, это все, что я могу сообщить.
— О господи, — вздохнула Клара. — Неужто государственная тайна?
Она служила старшим библиотекарем в отделе научной литературы. Ей исполнился сорок один год. Она была умной и образованной женщиной, с полными икрами, тяжелой грудью, длинными волнистыми ярко-рыжими волосами, которые подбирала возле висков заколками. Кожа на лице, словно персик.
Клара питала слабость к студентам-выпускникам. Репутация Айзека была широко известна, и Клара, мать двоих талантливых детей, старалась всегда прийти юному гению на помощь.
С первой встречи Айзек представлял Клару в своих пылких фантазиях.
Потом ее потеснила Петра. Тем не менее, когда он видел Клару вот в таких ярких платьях с цветочным рисунком…
Сегодня платье было бледно-зеленое с набивным рисунком — белые пионы и желтые бабочки. Облегающая тело ткань — не шелк, но похожа на шелк…
— «…Живи в земле, о которой Я скажу тебе, странствуй по сей земле» [14], — провозгласила Клара, сверкнув белоснежной улыбкой.
— Извините, — сказал он. — Знаю, это звучит уклончиво, но я действительно ничего больше не смогу прибавить.
— Официальное полицейское задание, да? «Неужели она подмигнула?»
— Ничего сенсационного, — ответил он.
— Они хорошо к вам относятся?
— Очень хорошо.
— И все же, — сказала она, — здесь все совсем по-другому. И взмахнула пухлой рукой в сторону стеллажей, наполненных книгами.
— Да, по-другому, — согласился он.
Клара нагнулась над столом и прикусила ластик на конце карандаша. Роскошная грудь при этом движении колыхнулась.
Ему нравилось, как зрелые женщины… может, с ним что-то не так?
То, что было «не так», заключалось в позднем сексуальном развитии. Даже после двух неудачных встреч с проститутками, которые ему устроил Флако Джарамилло, Айзек оставался несчастным девственником.
— Вы нормально себя чувствуете, Айзек? — спросила Клара. — Вы кажетесь усталым.
— Все хорошо.
— Ну, если вы так говорите…
Она прокатила карандаш по своему бедру.
— Что ж, это и все, что мне удалось для вас сделать. Она устремила золотисто-зеленые глаза на компьютерную
распечатку, которую положила ему на стол. 28 июня произошли сотни исторических событий. Теперь у него было все.
Возможно, ключ где-то здесь, в историческом прошлом, но если он и там, сейчас Айзеку было не до того.
— Я очень вам благодарен, Клара.
— Мне это доставило удовольствие.
Она подошла еще ближе, и он почувствовал сладкий запах мыла и воды. В ее взгляде читалась озабоченность, и она уже не улыбалась.
— Вы действительно выглядите усталым. Особенно здесь.
