Она подошла еще ближе, и он почувствовал сладкий запах мыла и воды. В ее взгляде читалась озабоченность, и она уже не улыбалась.
— Вы действительно выглядите усталым. Особенно здесь.
Бледной рукой дотронулась до кожи под его глазами. Кончик пальца прошелся по его правой щеке, и электрический разряд опалил ему бедра. Он скрестил ноги, надеясь, что Клара не заметила эрекции.
Она улыбнулась. «Неужели все-таки заметила?»
— Я теперь во всеоружии, — сказал он.
— Это хорошо. Приятно, что вы уверены в себе. Студенты делятся на две группы: лодырей и тружеников. Вы относитесь к последней категории, Айзек. Вы всегда здесь. Один.
Он сидел в дальнем углу помещения, окруженный старыми и старинными ботаническими атласами. С тех пор как открылась библиотека Ливи, студенты младших курсов занимались там. Огромное, великолепно отреставрированное помещение Доэни служило выпускникам, но занимались здесь все по очереди.
Иногда кто-то забредал сюда в поисках редкого текста. Чаще всего Айзек сидел здесь один. Не то что дома: там он делил тесную комнату с братьями, а в окна доносился шум с улицы…
— Я очень люблю одиночество, — признался он.
— Я это знаю.
Клара откинула с лица волну медных волос. Это лицо ни в коем случае нельзя было назвать красивым. Скорее… приятное. Чистое.
— Моя дочь Эми хочет стать врачом. Хирургом, никак не меньше. Она достаточно умна, но я ей говорю: «Тебе двенадцать лет, времени хватит, чтобы сделать окончательный выбор». Она получает только отличные оценки. Так что, возможно, все будет, как она захочет.
— Вы должны ею гордиться, — сказал Айзек.
— Я и горжусь. И ее братом — тоже.
Сейчас она улыбалась по-другому. Открытая материнская улыбка. Неожиданно Айзек представил себе, как она кормит грудью ребенка… но вдруг эти тяжелые груди заслонили ему все пространство. Она наклонилась к его лицу и подставила губы.
Он словно ступил с обрыва. Ее язык пах лимоном, сладким лимоном леденцов. Неужели она все подстроила? Такая возможность возбудила его еще больше, он готов был выпрыгнуть из штанов.
Теперь она сидела у него на коленях — мягкий, ощутимый вес — и обнимала его. Он гладил ее по спине, груди, просунул руки под платье, трогал гладкую плоть. Гладкие бедра, теплые и влажные… Она ему все позволяла, не останавливала.
Затем она взяла его за руку, положила на шелковую ткань. Бабочки подпрыгнули. Уже положив его на пол, она сказала:
— Ох, Айзек, извини. Этого делать не следовало. Неуклюже двинув бедрами и подняв глаза к потолку, она
стянула с себя трусики.
Пятница, 21 июня, 15:49. Комната следователей. Голливудский участок
Петра сидела за столом и удивлялась, почему Айзек не появился ни вчера, ни сегодня.
Спросила у Барни Флейшера, видел ли он парня.
— В среду, — сказал Флейшер. — Сидел здесь часов до восьми.
— Что, совсем один?
— Я был здесь, — напомнил Барни. — О Шулкопфе слышали?
— Нет, а что?
— Развелся с третьей женой. Старик усмехнулся.
— Это же Лос-Анджелес, — сказала Петра.
— Да, не забыл.
Петра уселась. Устала после собрания. Работа следователя не из легких.
Следуя логике, надо бы немедленно бросить все усилия на поиск Омара Селдена, главного подозреваемого в побоище у «Парадизо». Петра должна была оформить нужные бумаги и найти подходящее объяснение тому, как детективы вышли на такого свидетеля, как Леон. Ей предложили сидеть, ничего не предпринимая, пока отдел по особо опасным преступлениям не выдаст дальнейшие указания.
В четверг позвонили и сообщили, что совещание состоится на следующий день, в два часа.
На заседание явились Петра, Мак Дилбек и трое мальчиков из центра. На доске объявлений написали: «Обмен мнениями между участками».
Трое детективов из отдела по особо опасным преступлениям настроены были благодушно. Похвалили голливудских коллег за то, что те вышли на Селдена. Петра понимала, что все эти разговоры — бред собачий, но вежливо улыбалась. В конце совещания Петра и Мак рассказали о ходе расследования, а золотые мальчики изложили все, что им было известно о ВВО и других бандах Уэст-Сайда и Долины. Они принесли с собой планшет и демонстрировали диаграммы и статистические данные. С последнего листа на них свирепо смотрело увеличенное пористое лицо Омара Селдена.
На этом снимке Селден выглядел по-настоящему «плохим парнем». Петра осознала, что была совсем рядом со злодеем, и невольно содрогнулась.
В два часа пятьдесят восемь минут старший детектив из Даунтауна объявил, что план изменен: охотой на Омара Селдена займется новое подразделение Долины, потому что, если даже стрелял Селден, то ему наверняка помогали другие бандиты, и для их захвата требовались специалисты. Детективы Даунтауна осуществят «формальную связь» с подразделением и вернутся к Маку для последующего собрания и обсуждения операции.
«Не звоните нам, мы сами вам позвоним».
Петра подняла вопрос о пропаже Сандры Леон. Старший детектив сказал:
— Вы, кажется, предположили, что она мертва? Мы возьмем Селдена живым и, возможно, узнаем у него все подробности. Поэтому поисками Сандры сейчас незачем заниматься.
Петра вышла из комнаты совещаний более усталой, чем если бы она ездила по городу в поисках Омара.
Сейчас она сидела за своим столом и думала об июньских убийствах, потому что о «Парадизо» все уже было передумано. До даты следующего предполагаемого убийства осталось семь дней, а они с Айзеком давно не виделись.
Она сделала промашку, но за «Парадизо» ей должно проститься.
Семь дней. Да поможет Господь новой жертве! Если только Айзек не ошибся.
Вряд ли. Характеристики роковых вдавленных проломов были почти идентичными.
Под ключицей знакомая ноющая боль. Она взяла дела 28 июня, снова стала их просматривать.
Марту Добблер выманили из театра. Петра вспомнила Курта Добблера. Он вызывал у нее подозрения.
Дальше: старик Солис и мнимый кабельщик. Корал Лэнгдон с мертвой собакой. Чем больше Петра думала о сценарии с убийцей-собачником, тем правдоподобнее он ей казался.
Между жертвами нет ничего общего, за исключением расчетливого психопата, стоявшего за этими преступлениями. Этот человек отличался изворотливым умом, способностью обмануть свою жертву… настоящий хамелеон.
Жертвы разного пола. Значит, дело не в сексе? Или убийца бисексуален?
А что, если своими преступлениями он бросал вызов? Развлечения ради.
Даже если так, все равно должно было что-то, что связывает шестерых мертвых людей.
Петра напряженно искала объединяющий фактор.
Семь дней. Наметил ли преступник свою жертву? Какими критериями он пользовался? Что выделяло его жертв?
Зачем понадобилось проламывать черепа? Такой способ куда более рискован, чем выстрел или удар ножом. Что это должно было означать?
Алекс Делавэр говорил ей когда-то о людоедах, поедавших мозги своих жертв, чтобы завладеть их душами. Уж не возрождение ли это каннибализма?
А может, так убийца хвастался: «Я — мозг».
Новоявленный гений? Множество психопатов ставят себя неизмеримо выше других людей. Этому преступнику много лет удавалось выходить сухим из воды. Может, он и в самом деле так умен.
Если это так, то лучшим оружием в ее арсенале был Большой Мозг. Но куда он запропастился?
Всему причиной юношеская эмоциональность. Сначала Айзек бегал вокруг нее, как щенок, а сейчас вдруг отстранился, почему? Потому что она его отпугнула? Или все дело в синяке? Петра, конечно же, не поверила в то, что он налетел на стену.
«Плохая из меня нянька».
А что если Айзек в беде? Она представила множество самых скверных сценариев, перед ее глазами замелькали газетные заголовки, статьи с упоминанием ее имени и оценкой «нерадивый коп».
Рейс потребует сдать ему полицейский жетон.
Желудок окатило кислой волной.
«Перестань, у него все нормально. Работает в библиотеке. Скоро защитит вторую докторскую диссертацию. Что ему здесь делать? Ты ведь не дала ему задания».
А может, Айзек не кажет носа, потому что у него ничего не выходит с 28 июня? Если гению не удается решить эту загадку, то куда уж ей?
Она положила шесть дел обратно в ящик. Попыталась понять, отчего болит душа. Напомнила себе, что это она вышла на Омара Селдена.
Избитый способ — бесполезный для 28 июня…
Петра обратилась мыслями к Эрику.
Она не видала его со среды: ранним утром, хромая, он ушел из участка, пока разбирались с Лайлом Леоном. Эрик отвел Петру на лестничную площадку, поцеловал и поспешно ушел.
Позвонил всего раз. Утром обнаружила сообщение.
Скоро дам знать. Э.
Ушел, где-то продолжает делать свое дело. Означает ли это, что скоро он снова погрузится в продолжительное мрачное молчание?
Попыталась представить вкус его губ. Не удалось. Удовлетворение, связанное с Селденом, начало таять. Потому что поимка ублюдка не вернет Марселлу Дукет и других жертв «Парадизо».
