Генерал Нестеров откровенно поведал ему подробности убийства, называя случившееся именно так — убийством — и не выказывая желания представить его чем-либо иным, кроме жестокого и кровавого преступления. Его откровенность очень не понравилась Льву. Как он может демонстрировать подобную холодность? Ежегодная статистика по его управлению должна была подтвердить то, что предопределено заранее: снижение уровня преступности и рост социальной гармонии. Хотя население городка существенно увеличилось за счет восьмидесяти тысяч сорванных со своих мест рабочих, преступность была обязана пойти на убыль, поскольку теория утверждала, что раз работы стало больше, то и справедливости тоже, а эксплуатации человека человеком — наоборот, меньше.
Жертву звали Лариса Петрова. Ее обнаружили четыре дня назад в лесу, неподалеку от железнодорожного вокзала. Обстоятельства столь страшной находки показались Льву туманными, но, когда он стал настаивать, Нестеров увел разговор в сторону. Лев сумел лишь понять, что труп обнаружила парочка, которая выпила слишком много и забрела в лес, чтобы предаться прелюбодеянию. Они наткнулись на девочку, пролежавшую в снегу несколько месяцев, причем тело ее на холоде прекрасно сохранилось. Она училась в школе, и ей исполнилось четырнадцать лет. Она была известна милиции тем, что имела беспорядочные половые связи не только с ровесниками, но и со взрослыми мужчинами. Ее можно было купить за маленькую бутылку водки. В день своего исчезновения Лариса поссорилась с матерью. Но на ее отсутствие никто не обратил особого внимания; она частенько грозилась убежать из дому, поэтому все решили, что она лишь выполнила свое обещание. Иначе говоря, ее никто не искал. По словам Нестерова, ее родители пользовались в городке уважением. Ее отец работал бухгалтером на автомобильном заводе. Они стыдились своей дочери и не желали помогать расследованию, которое требовалось провести втайне; не замять, а просто не предавать публичной огласке. Родители согласились не устраивать похорон своей дочери и делать вид, будто она всего лишь пропала без вести. Так что широкую публику ни к чему было оповещать о случившемся. Помимо милиции об убийстве знали всего лишь несколько человек. Этих людей, включая парочку, обнаружившую труп, предупредили о последствиях излишней разговорчивости.
Лев знал, что милиция имеет право начать расследование только после возбуждения уголовного дела, которое, в свою очередь, открывалось лишь тогда, когда имелась уверенность в его успешном завершении. Отсутствие обвиняемого считалось недопустимым, и последствия были самыми серьезными. Передача дела в суд означала одно: подозреваемый виновен. Если дело представлялось трудным и неоднозначным, его попросту не возбуждали. То, что Нестеров и его подчиненные сохраняли олимпийское спокойствие, свидетельствовало об их убежденности в том, что подозреваемый у них уже есть. Они сделали свое дело. Мозговой штурм во время следствия, представление улик, допросы и выдвижение обвинения входили в обязанность следственной бригады и прокуратуры, состоящей из следователей и юристов. Льва не просили оказать помощь: ему лишь устроили экскурсию, ожидая от него восхищения проделанной милицией работой.
Камера была маленькой и самой обычной, лишенной всяческих хитроумных изобретений, которыми так славилась Лубянка. Льва встретили голые бетонные стены и пол. Подозреваемый сидел, и руки его были скованы наручниками за спиной. Он был молод, на вид не старше шестнадцати или семнадцати лет, с мускулистой фигурой взрослого и каким-то детским лицом. Взгляд его беспрестанно перебегал с места на место, блуждая по камере без видимой цели и смысла. Похоже, он ничуть не боялся и сохранял спокойствие, очевидно не понимая, где он и что с ним происходит. На теле и лице его отсутствовали признаки физического насилия. Разумеется, существовали способы воздействия, не оставлявшие следов, но чутье подсказывало Льву, что мальчишку не били. Нестеров показал на подозреваемого.
— Это — Варлам Бабинич.
Услышав собственное имя, парень поднял голову и уставился на Нестерова с таким видом, с каким собака смотрит на хозяина. Генерал продолжал:
— Мы нашли в его вещах прядь волос Ларисы. Одно время он даже преследовал ее — болтался вокруг ее дома, зазывал погулять с ним на улице. Мать Ларисы вспомнила, что часто видела парня. По ее словам, дочь жаловалась на его назойливость. Он все старался потрогать ее волосы.
Нестеров повернулся к подозреваемому и сказал, медленно и тщательно выговаривая слова:
— Варлам, расскажи нам о том, что произошло, расскажи, как к тебе попала прядь ее волос.
— Я порезал ее. Это моя вина.
— Расскажи этому офицеру, как ты убил ее.
— Мне нравились ее волосы. Я хотел заполучить их. У меня есть желтая книга, желтая рубашка, желтая консервная банка и немножко желтых волос. Вот почему я порезал ее. Простите меня. Я не должен был этого делать. Когда я смогу забрать себе одеяло?
— Об этом мы поговорим чуть позже.
Лев перебил его:
— Что за одеяло?
— Два дня назад он похитил ребенка. Младенец был завернут в желтое одеяло. Он помешался на желтом цвете. К счастью, малыш не пострадал. Однако же у парня отсутствуют понятия правильного и неправильного. Он делает то, что ему нравится, не отдавая себе отчета в последствиях.
Нестеров подошел к подозреваемому вплотную.
— Когда я нашел волосы Ларисы в твоей книге, ты решил, что попал в большую беду. Почему? Повтори этому человеку то, что ты рассказал мне.
— Я никогда ей не нравился. Она все время прогоняла меня, но я хотел заполучить ее волосы. Очень хотел. А когда я отрезал ее волосы, она ничего не сказала.
Нестеров обернулся ко Льву, предлагая ему принять участие в допросе.
— У вас есть вопросы?
Интересно, что от него требуется? Лев ненадолго задумался, а потом спросил:
— Зачем ты напихал ей в рот земли?
Варлам ответил не сразу. Похоже, он растерялся.
— Да, у нее во рту что-то было. Теперь я вспомнил. Не бейте меня.
Нестеров сказал:
— Никто не собирается тебя бить. Отвечай на вопрос.
— Не знаю. Я все быстро забываю. Да, во рту у нее была земля.
Лев продолжал:
— Расскажи, что было дальше. После того как ты убил ее.
— Я порезал ее.
— Ты порезал ее саму или отрезал ей волосы?
— Простите меня, я порезал ее.
— Слушай меня внимательно. Ты порезал ее тело или отрезал ей волосы?
— Я нашел ее и порезал. Мне надо было сказать кому-нибудь об этом, но я испугался. Я не хотел попасть в беду.
И Варлам заплакал.
— Я попал в большую беду. Простите меня. Мне очень хотелось заполучить ее волосы.
Нестеров шагнул вперед.
— Ладно, на сегодня хватит.
Услышав эти успокаивающие слова, Варлам перестал плакать. Он тут же успокоился. Глядя на его лицо, невозможно было поверить, что этот мальчик с телом мужчины способен совершить убийство.
Лев и Нестеров вышли наружу. Нестеров закрыл за ними дверь камеры:
— У нас есть доказательства того, что он был на месте преступления. Следы на снегу полностью соответствуют отпечаткам его сапог. Вы уже поняли, что он из интерната? В общем-то, он недоразвит.
Теперь Лев вполне понимал, отчего Нестеров так храбро взялся за это убийство. У милиции уже был подозреваемый, страдающий умственной неполноценностью. Варлам не принадлежал советскому обществу, коммунизму, политике — его поведение можно было объяснить. Его поступки никак не отражались на партии, никак не влияли на истину о преступниках и преступлениях, потому что подозреваемый на самом деле не был советским человеком. Он был аномалией. Нестеров добавил:
— Но не следует думать, будто он не способен на насилие. Он признался в том, что убил девушку. У него был мотив, иррациональный, согласен, но все же мотив. Он хотел того, что не мог заполучить: ее соломенно-желтые волосы. Он и прежде совершал преступления, когда не мог получить то, что хотел: воровал и похищал детей. А теперь он пошел на убийство. Для него убийство Ларисы ничем не отличалось от похищения ребенка. Его моральные принципы совершенно не развиты. Это печально. Его следовало изолировать от общества много лет назад. Но пусть теперь этим занимается следователь.
Лев понял все. Расследование закончено. Этот молодой человек должен умереть.
Тот же деньСпальня была пуста. Лев упал на колени и заглянул под кровать. Чемоданчик Раисы отсутствовал. Он встал, выскочил из комнаты, сбежал вниз по лестнице и ворвался на кухню ресторана. Базаров толстыми ломтями нарезал неопрятного вида мясо.
— Где моя жена?
— Заплатите за бутылку, и я вам отвечу.
Он показал на пустую бутылку из-под дешевой водки, которую Лев прикончил рано утром, и добавил:
