— Хорьков, тварь, если хоть один волос упадет…
— Замечательно, что ты понял, кто я такой, — улыбнулся Зиновий. — А твоей дочурке я не собираюсь пока делать ничего плохого. Заметь — пока… Потому что если ты не ответишь на мой вопрос, то несчастное дитя умрет у тебя на глазах. Так, солнышко?
Он прикоснулся к бледной щеке Лизы кончиком шила, и на этот раз она чуть заметно вздрогнула. А Леонченко вновь испытал прилив жгучей ненависти к этому… нет, не человеку, скорее, к зверю в человеческом обличье.
— Чего ты хочешь? — спросил он, с трудом подавляя желание рвануться что есть сил, разрывая жилы на запястьях, и впиться зубами в горло ублюдку. Знал, что все равно ничего он ему сейчас сделать не сможет.
— Мне нужно знать, где сейчас мой ненаглядный братец и его подружка, с которой у меня осталось незаконченное дело. Хочу преподнести им небольшой сюрприз.
— А больше ты ничего не хочешь?
— Восхитись моей скромностью, но это единственное желание, от выполнения которого зависит, останется ли жива твоя дочь. О тебе, — добавил Зиновий, — речь не идет. Хотя, если ты будешь упорствовать, смерть твоя будет еще ужаснее, нежели кончина Лизоньки.
— А жаль будет ее убивать, — продолжал Хорьков, бросая взгляд в сторону девочки. — Такая красавица растет, лет через десять удачно выйдет замуж, нарожает детишек… Но это, опять же, зависит от тебя, следователь. Всей этой радужной перспективы может ведь и не быть.
Виктор до крови закусил губу, сдерживая стон. Вот уж никогда не думал, что окажется перед подобной дилеммой — предать друга, или спасти дочь. Хотя кто знает, можно ли верить этому отморозку на слово. Вполне вероятно, что он в любом случае расправится с Лизой. Но стать еще при этом и Иудой… Нет, он не сможет так поступить!
— Я тебе ничего не скажу, — прохрипел он, и сделал последнюю попытку спасти ситуацию. — Хорьков, тебя все равно поймают, за тобой идет настоящая охота, и гулять на свободе тебе осталось всего ничего. Неужели из-за каких-то идиотских принципов ты готов принести в жертву ни в чем не повинных людей, даже ребенка?
— А вот это уже не тебе решать, прокурор хренов! — с неожиданной злостью выкрикнул Зиновий. — Мои принципы тебя не касаются, это мое личное дело. Не суй свой нос в чужие дела. И если ты не понял, что я достигну своей цели во что бы то ни стало… Посмотрим, как ты запоешь через минуту.
Он повернулся к Лизе, резким движением срывая с нее розовое платьишко. Девочка с полузадушенным всхлипом попыталась прикрыть несформировавшуюся грудь своими худыми ручками, и эта ее беззащитность рванула сердце Леонченко железными когтями. Он крепко, до слез зажмурился, однако оглохнуть не мог при всем желании. А дочка кричала, вернее, тоненько визжала в одной тональности, и с каждой секундой решимость Виктора таяла на глазах.
— Хватит!
Крик тут же прекратился. Он заставил себя открыть глаза, но в сторону дочери старался не глядеть, пугаясь увидеть нечто, чего его униженный разум просто не выдержит.
— Что, созрел?
В поле зрения Леонченко появился поигрывающий шилом Зиновий. Он приблизил свое лицо к лицу пленника, и у того на мгновение мелькнула надежда, что удастся впиться зубами в сонную артерию врага. Но, словно уловив мысли Виктора, Хорьков тут же отстранился.
— Я скажу, где Клёст… Но взамен ты должен гарантировать, что моя дочь останется живой.
— Можешь быть уверен, я и пальцем ее не трону, если, конечно, ты меня не обманешь. Тогда, ручаюсь, Лизоньке придется очень, очень плохо. Итак…
Боже, он никогда еще так себя не ненавидел. Даже тогда, когда в 10 классе на самом первом в жизни свидании он обпился пива, после чего его замутило, и он сблевал под ноги своей пассии, первой красавицы школы, Ленки Кузьмичевой. И зачем он только спросил у Лешки, где находится эта треклятая дача какого-то Яковенко! Не знал бы — и выбор перед ним не стоял бы…
— О, черт! — выдохнул Клёст, выходя из транса. — Он отправился на дачу, ну, туда, откуда я приехал. А там Оксанка, Митя…
Вспомнив, что Оксана специально перед его отъездом включила свой телефон, он принялся тыкать в кнопки сотового. Успеть ее предупредить, пусть бегут сломя голову куда угодно, только бы подальше оттуда… Однако она почему-то не спешила брать телефон. А может, просто не могла взять трубку?!
— Что вы увидели? — встревожено заглянул ему в глаза капитан. — Толком можете объяснить?
— Объясню в машине, по дороге. У вас есть при себе оружие? Тогда садитесь со мной, дорога каждая секунда.
Титов покорно уселся на пассажирское сиденье «Жигулей», в ответ на вопросы помощников только обреченно отмахнувшись. Было видно, что ему совсем не улыбается нестись куда-то среди ночи, да еще неизвестно, что там ждет. Но сейчас он целиком полагался на знаменитого «Сканера».
— Может, все же посвятите меня в подробности происходящего? — спросил капитан, когда они уже выехали на трассу.
— Что?
Клёст настолько был в своих мыслях, что не сразу расслышал вопрос пассажира.
— Что такого вы увидели, если сорвались, ничего не объяснив, да еще и меня с собой потащили? Может, стоило еще парочку сотрудников прихватить?
— Его нужно брать не количеством. Сейчас для нас главное — вопрос времени. Нужно успеть во что бы то ни стало, до того, как он что-нибудь сделает с ними… Он ведь специально заставил Лизу звонить в милицию. Словно знал, что вы обратите внимание на раскрытый блокнот, и на запись в нем, касающуюся меня… Кстати, где этот блокнот?
— Он у меня. Однако это вещдок, и…
— Раскройте его на месте записи. Пожалуйста.
Капитан, видимо, не ожидавший подобного тона от гражданского лица, обиженно засопел, но все же достал из кармана блокнот и раскрыл его на указанной странице.
— «Если со мной что-то случится — позвонить Алексею Клесту», — процитировал Алексей, немного сбавив скорость. — Еще и телефон мой сотовый указан. А почерк не Витькин, это я точно говорю.
— Вы точно в этом уверены? Что же, выходит, преступник знал, что мы вас вызовем… Послушайте, я ничего не понимаю, — пробурчал Титов. — Или вы сейчас же мне все расскажете, или остановите машину, и я вас покину. А завтра явитесь на допрос в управление, и там вам придется ответить на все вопросы.
Неожиданный ультиматум немного привел Алексея в чувство. Действительно, нужно же посвятить милиционера хотя бы в часть истории с Зиновием, чтобы он получил какое-то представление об этом ужасном человеке.
На рассказ ушло минут десять. Закончил Клёст описанием опасности, грозящей его девушке и ее ребенку. Про Митину болезнь он промолчал, ни к чему посторонним людям знать лишние подробности. К тому времени они уже въезжали на территорию дачного поселка, и Алексей вглядывался в ночную темноту, сам толком не понимая, что он ожидал увидеть в рассеянном свете фар.
Дверь коттеджа была не заперта. Едва не сорвав ее с петель, Клёст ворвался в ярко освещенную гостиную.
— Оксана, Митя!
Ответом ему было молчание. Только за спиной раздавалось сопение капитана, на всякий случай державшего наготове пистолет.
В течение последующих пяти минут Алексей осмотрел все закоулки дома. Вернувшись в гостиную, обессилено опустился на стул:
— Нет, пусто… Он их забрал.
— Что ж, нужно поднимать все посты, вызывать…
— Что толку?! Поймите, это необычный человек, и ловить его нужно не обычными методами.
В этот момент взгляд Алексея привлек коричневый шнурок, торчавший из-под дивана, и показавшийся ему смутно знакомым. Ведомый шестым чувством, он наклонился и потянул за обмахрившийся конец шнурка, а через мгновение в его руках был маленький медный крестик. Ну вот и подтверждение тому, что здесь был Зиновий.
— Что это, улика? — спросил капитан.
— Нет, это крестик Оксаны, — сам не зная зачем соврал Алексей и сунул находку в карман.
Когда братец обнаружит пропажу (а он ее должен обнаружить), то резонно предположит, что обронил крестик на даче. Кто знает, вдруг этот крест настолько ему дорог, что он все бросит и примчится на место преступления?
А ведь эта вещь когда-то принадлежала моей матери, подумал Клёст. Но она не донесла свой крест до конца пути, переложив его тяжесть на плечи рожденного неизвестно от кого сына. Может, эта ноша и оказалась непосильной для Зиновия, в результате чего тот и выбрал дорогу, которую сам же стал усеивать трупами…
Ладно, остановись, одернул сам себя Алексей. Сейчас не время отвлекаться на философские рассуждения. Нужно думать, как вызволить Оксану и Митю.
Однако в течение ближайшего часа, выкурив с десяток сигарет, он так ничего и не придумал. Воображение упорно рисовало жуткие картины, в которых сумасшедший родственник мучил мать и сына, и Клёст не находил себе места, мечась из угла в угол. Голыми руками он порвал бы подонка на части, но как… как его поймать?!
