— Это мой шанс.
— Почему? — поинтересовался Дорфман.
— Потому что это закулисная интрига, вот почему!
— Что же тут закулисного? — пожал плечами Дорфман. — Она изобретательна, и это говорит в ее пользу.
— А я готов биться об заклад, что Гарвин представления не имеет, что она это сделала, — сказал Сандерс.
Дорфман тряхнул головой.
— До Гарвина мне нет дела, — заявил он. — Меня заботишь ты, Томас, ты и твой проступок. М-м-м?..
— Я объясню, почему я совершил этот проступок, — сказал Сандерс. — Здесь хороший образец подлянки, которую может совершить женщина, но не может совершить мужчина. Она изменила внешность, она стала одеваться и вести себя, как дочь Гарвина, и это дало ей преимущество перед остальными. Потому что остальные не могут изображать из себя дочь Гарвина!
— Томас, Томас, — вздохнул Дорфман, укоризненно качая головой.
— Вот я, например, не могу. А что? Скажете, могу?
— Ты находишь удовольствие в собственной злости? Мне кажется, ты наслаждаешься этим.
— Нет!
— Тогда отбрось все это! — рявкнул Дорфман, разворачивая каталку так, чтобы видеть лицо Сандерса. — Прекрати нести чепуху и посмотри правде в глаза: молодые работники продвигаются вперед благодаря сотрудничеству со старшими и более влиятельными. Так? И всегда так было! Когда-то отношения были официальными — мастер и подмастерье, ученик и учитель — так и полагалось. Но сегодня их отношения не закреплены официально. Сегодня мы можем говорить только о наставничестве. Молодые люди в бизнесе имеют наставников. Так?
— Вроде…
— Как молодежь привлекает к себе внимание наставника? Как это происходит? Во-первых, чтобы старший товарищ видел в молодом нужного человека, тот старается делать свою работу как можно лучше; во-вторых, чтобы быть привлекательным для наставника, он копирует привычки и перенимает его вкусы; и, наконец, в-третьих — берет его сторону во всех вопросах внутри компании.
— Все это прекрасно, — согласился Сандерс, но как это вяжется с пластической хирургией?
— Ты помнишь, как пришел на работу в «ДиджиКом» в Купертино?
— Да, помню.
— Ты перевелся из фирмы «ДЕК». Кажется, в восьмидесятом году?
— Да.
— В «ДЕК» ты каждый день носил пиджак и — обязательно! — галстук. Но, когда ты перешел в «ДиджиКом» ты обнаружил, что Гарвин носит джинсы. И очень скоро ты тоже надел джинсы.
— Конечно, ведь таков был стиль, принятый в компании.
— Гарвину нравились «Гиганты», и ты начал ходите Кендлстик-парк на все их игры.
— Но он же начальник, черт возьми!..
— Гарвин любил гольф. Ты терпеть не мог гольф, но тоже стал играть. Я хорошо помню, как ты жаловался мне что ненавидишь гольф. Эту дурацкую гонку дурацкого маленького белого мяча…
— Но послушайте! Я же не делал пластической операции, чтобы стать похожим на его ребенка!
— Потому что в этом не было нужды, Томас, — ответил Дорфман, возбужденно поднимая руки. — Неужели ты сам этого не понимаешь? Гарвину нравились нахальные, агрессивные молодые парни, которые хлестали пиво, ругались, как сапожники, и бегали за девками, и ты исправно делал все это.
— Я был молод, и все молодые ребята так поступают.
— Нет, Томас. Это Гарвин хотел, чтобы так поступали молодые ребята. — Дорфман качнул головой. — В основном это выходит бессознательно. Бессознательный контакт, Томас. Но способ установления контакта зависит еще и от того, одного ли ты пола со своим наставником или нет. Если твой наставник мужчина, ты будешь подражать его сыну, брату или отцу. Или же самому наставнику, каким он был в твоем возрасте — ты будешь напоминать ему самого себя в былые годы. Ведь так? Сам видишь, что так. Вот и славно. Но, будь ты женщиной, все обстояло бы по-другому. Теперь нужно было бы копировать дочь наставника, или его любовницу, или жену. Возможно, и сестру. В любом случае это совсем другая задача.
Сандерс нахмурился.
— Я часто с этим сталкиваюсь, с тех пор как мужчины и женщины начали работать вместе, — продолжал Дорфман. — Частенько мужчины не могут наладить отношения с женщиной-начальницей, потому что не могут понять, как вести себя в качестве подчиненного. А бывает, они легко срабатываются с женщинами, изображая из себя послушного сына, или любовника, или мужа. И если у них это получается хорошо, их сотрудницы — женщины — начинают злиться, потому что понимают, что у них не получится имитировать сына, любовника или мужа. Поэтому они чувствуют, что у мужчин и здесь есть преимущество.
Сандерс промолчал.
— Ты понимаешь? — спросил Дорфман.
— Вы хотите сказать, что это случится в любом случае.
— Да, Томас. Это неизбежно. Такова жизнь.
— Бросьте, Макс: ничего заранее заданного в этом нет. Когда дочь Гарвина умерла, это была его личная трагедия. А Мередит использовала его потрясение…
— Постой! — разозлившись, сказал Дорфман. — Ты хочешь изменить человеческую природу? Трагедии случаются постоянно, и люди из всего пытаются извлечь преимущества. В этом нет ничего нового. Мередит умна. Приятно видеть, как такая умная, предприимчивая женщина еще и красива. Она просто благодать Господня. Вся проблема в тебе, Томас, и возникла она не вчера.
— Как это?…
— И вместо того чтобы разбираться со своими неприятностями, ты тратишь свое время на эти… на эту ерунду. — Он вернул Сандерсу ксерокопии. — Все это не имеет значения, Томас.
— Макс, вы не…
— Ты никогда не был командным игроком, Томас. Твоя сила не в этом. Она в твоей способности вникать технические проблемы, разбираться в них, подгонять инженеров, подбадривать их и накручивать им хвосты и, в конце концов, добиваться решения. Ты заставляешь всех работать. Так?
Сандерс кивнул.
— А теперь ты отказался от своей силы ради игр, в которых ты не силен.
— В каком смысле?
— Ты думаешь, что, угрожая судебным разбирательством, ты оказываешь нажим на нее и на компанию, а фактически ты бьешь по своим воротам. Ты разрешил ей установить правила игры, Томас.
— Я должен был что-то сделать: она нарушила закон.
— «Она нарушила закон», — передразнил его Дорфман нарочито писклявым голосом. — А ты такой беззащитный… Я прямо переполняюсь печалью, видя твое положение.
— Все это в самом деле нелегко… У нее сильные связи, она имеет могущественных покровителей.
— Ну и что? Каждый администратор, имеющий могущественных покровителей, имеет не менее могущественных противников. И Мередит — не исключение.
— А я говорю вам, Макс, — сказал Сандерс, — что она опасна. Она из этих выпускников бизнес-школ, которые заботятся об имидже, и только об имидже, не заботясь о сути дела.
— Да, — подтвердил Дорфман, утвердительно кивая. — Так же как и многие молодые администраторы. Очень большой опыт по части имиджа. Очень большое желание обогатить свой опыт. Прекрасная тенденция!
— Я не думаю, что она достаточно компетентна, чтобы руководить отделом.
— Ну и пусть! — огрызнулся Дорфман. — Тебе-то какая разница? Если она некомпетентна, Гарвин в конце концов поймет это и заменит ее. Но тебя к тому времени здесь не будет! Только потому, что ты проиграешь эту игру, Томас. Она — лучший политик, чем ты, Томас, и всегда такой была.
— Да, — кивнул Сандерс, — она беспощадна.
— Беспощадна… Она опытна! У нее есть инстинкт. А у тебя нет! Если ты пойдешь по этому пути, то потеряешь все. И ты заслуживаешь такой участи, потому что ведешь себя, как дурак.
Сандерс помолчал.
— И что бы вы рекомендовали мне сделать?
— Ага, сейчас тебе понадобился совет?
— Да.
— В самом деле? — старик улыбнулся. — А я в этом сомневаюсь.
— Нет, Макс. Мне нужен совет.
— Ладно. Тогда слушай мой совет: иди назад, извинись перед Мередит, извинись перед Гарвином и получай обратно свою работу.
— Я не могу…
— Тогда тебе не нужен мой совет.
— Я просто не могу так поступить, Макс.
— Что, очень гордый?
— Нет, но…
— Ты ослеплен гневом. Как же, женщина посмела так вести себя!.. Она нарушила закон, и она должна понести справедливое наказание! Она опасна, и ее нужно остановить! Ты переполнен чувством справедливого негодования. Так?
— Черт возьми, Макс… Я просто не могу это сделать, вот и все!
— Мочь-то — ты можешь. Другое дело, что ты этого не сделаешь!..
— Пусть так.
Дорфман пожал плечами.
— А тогда чего ты хочешь от меня? Ты спросил моего совета специально для того, чтобы не принять его? Ничего странного. — Старик улыбнулся. — У меня полно других советов, которые ты тоже не примешь.
— Например?
— А какая тебе разница, если ты все равно с ними не согласишься?
— Да бросьте, Макс…
— Я серьезно. Ты не захочешь к ним прислушаться! Так что не будем зря тратить времени. Проваливай.
