– Не понял ни слова из вашей галиматьи, – произнес Каргин внезапно охрипшим голосом.
– Я думаю, понял. Ты парень сообразительный… Но если надо, могу поподробнее, – Мэлори вдруг начал чеканить слова, будто рапортовал адмиралу флота:
– Мистер Халлоран, наш босс, желает, чтобы его считали мертвым. Жертвой поголовной резни, учиненной кровавыми фанатиками, которые от возмездия не уйдут. Ни в коем случае не уйдут! Когда мы изловим их всех – и, разумеется, перестреляем – здесь появятся репортеры, телекомментаторы и представители власти, которым положено оценить масштаб трагедии, а также проинформировать о ней мировую общественность. Трагедия, конечно, велика: сотни погибших, и среди них – Патрик Халлоран, достойнейший гражданин великой страны. Он мертв…-голос командора дрогнул, но тут же окреп:
– Зато теперь его никто не потревожит. Что возьмешь с покойника?
Лоб Каргина оросился испариной. Он вытер его рукавом, посмотрел на темные пятна, проступившие на ткани, поднял глаза на Мэри-Энн. Видно, она сообразила, что случились неприятности – отхлынувшая кровь сделала ее лицо похожим на мраморную маску.
Чувствуя, как струйки пота стекают по спине, Каргин пробормотал:
– Мне ваши поганые секреты не нужны… в гробу я их видел, со всеми тайнами мадридского двора… ни слышать не хочу, ни знать… Я что вам, исповедник? На кой черт?
– А это, мой мальчик, уже другая песня и другой сюрприз. Придешь – узнаешь.
Каргин взглянул на Мэри-Энн. Она закусила губу, зрачки ее стали не серыми, не зелеными, а темными, как туча, готовая пролиться дождем.
– Не верю ни единому слову, – буркнул он в трубку.
В ответ раздался короткий смешок.
– Придется поверить!
И сразу зазвучал знакомый голос – резкий, отрывистый, скрипучий:
– Ты сохранил свой берет? Свою реликвию?
– Да, сэр! – ошеломленный Каргин реагировал автоматически, согласно уставу. Все прочие слова будто выскочили из головы.
– Так натяни его и отправляйся, куда прикажет Шон! Может, он и в самом деле принес тебе удачу… Снова сухой короткий смешок. Мэлори…
– Ну, убедился? Можно послать “кадиллак”? К какому подъезду?
Каргин уже овладел собой.
– К чему такая спешка? Я тут не один, есть еще заинтересованные лица…
Хотелось бы посовещаться, а потом перезвонить.
– Посовещайся, – разрешил коммодор. – Кажется, У вас, у русских, говорят: где совет, там любовь? Так что посовещайся. А перезванивать не надо, просто сброс не нажимай. Ты у меня на громкой связи.
Накрыв микрофон ладонью, Каргин уставился на Мэри-Энн. Она уже не кусала губы, сидела с приоткрытым ртом и словно ждала, что через минуту ее поведут на расстрел. Или бросят в Амазонку, на растерзание кайманам и пираньям.
– Нэнси…– он произнес ее имя, не ощущая ничего, кроме брезгливой жалости – ведь в ней тоже текла проклятая кровь Халлоранов. – Я говорил с коммодором, Нэнси, и кое с кем еще… с твоим людоедом-дядюшкой… Он жив, хоть я не пойму, в чем тут фокус – сам видел, как его пришибли вместе со Спайдером. Ну, ладно… не об этом речь, а о другом… О том, что налет на остров сделан по его приказу. Чтобы пустить слух, будто его убили, и избавить от дальнейших покушений, – Каргин мрачно усмехнулся и добавил:
– Убили вместе с твоим братом, с Томо и остальными… общим числом – за двести душ… Такая, знаешь ли, капитальная гекатомба на могиле скифского вождя… Все – покойники, а вождь-то жив!
Из горла Мэри-Энн вырвался странный звук – то ли рыдание, то ли хриплый яростный вопль. Плечи ее затряслись; потом она вдруг начала раскачиваться, спрятав лицо в ладонях и глухо, невнятно повторяя:
– За что?.. за что?.. Ублюдок гребаный… козел… пиявка… всех высосал, всех… чтоб тебе от гемофилии сдохнуть… всех, всех… Бобби, отца… мать в психушку засадил… меня… теперь меня прикончит… старый маразматик… прикончит, ведь так?..
– Не прикончит, – утешил ее Каргин, – а осыпет баксами и выдаст за принца Дублинского, чтобы наследника родила. Ты для него теперь драгоценней, чем зеница в глазу… последний, можно сказать, шанс… А вот что ему от меня надо? Что, сестричка?
Но Мэри-Энн, похоже, его не слышала – раскачивалась и плакала взахлеб.
– А ведь придется идти к дядюшке-людоеду… Иначе мне отсюда никак не выбраться, – пробормотал Каргин, скривившись, и поднес трубку к уху. – Мэлори? Слышите меня?
– Да, мой мальчик. Что там у вас происходит?
– У мисс Паркер истерика, так что совещания у нас не получилось. Я думаю, нужно прислать кого-нибудь с машиной и увезти ее. Только не на виллу к дядюшке, лучше – на самолет, и во Фриско.
– А ты?
– Пусть нижняя дверь в бункер будет открыта. Я сам доберусь, через пару часов. Надо подумать.
– Подумай, – согласился командор. – Где вы сейчас?
На дороге, ведущей к пляжу. Примерно посередине.
– 0’кей. Я пришлю Спайдера. Он как раз собирается улетать… не во Фриско, в другое место, но тоже очень уютное.
Каргин покосился на рыдавшую Мэри-Энн.
– Пусть Спайдер захватит бутылку спиртного для леди. И чистый носовой платок. Лучше – полотенце.
Он сунул мобильник в карман, подхватил девушку на руки и зашагал к серпантину. Сейба прошелестела ему на прощанье что-то ободряющее.
* * *
Выбравшись на дорогу, он опустил Мэри-Энн в траву под цветущим рододендроном и погладил по спутанным рыжим волосам.
– Сейчас за тобой приедут, бэби. Приедет надежный человек и увезет с острова. Нельзя тебе здесь оставаться. Здесь всякое может произойти.
Девушка молча кивнула, хлюпая носом и вытирая глаза кулачками. Каргин постоял рядом с ней, глядя, как в разрывах древесных крон бегут на север облака. Полупрозрачные, легкие, они неслись подобно сказочным кораблям, и Каргину хотелось подняться в воздух и улететь вместе с ними.
Он вздохнул, дождался, пока за поворотом не послышалось урчанье мотора, и бесшумно отступил в лес.
"Выходит, и Спайдер уцелел”, – раздумывал Каргин, пробираясь у подножия утесов. Почва здесь была влажной, но не болотистой, и он мог бы двигаться быстрее, однако не торопился. Тихим ходом до свалки и ведущих в бункер ворот можно добраться за полтора часа, и это время его устраивало; вполне достаточно, чтобы поразмышлять.
Если резню затеяли по воле Халлорана, и если она, как утверждал коммодор, была своеобразным тестом, то многие факты прояснялись – к примеру, дверь в убежище, не пожелавшая открыться, и отключенный ретранслятор. Все это, видимо, предусмотрели заранее, вложив двоякий смысл: с одной стороны, чтоб усложнить проверку, с другой – чтоб оказать практическую помощь нападавшим и сохранить имущество. Скажем, антенна: зачем ее крушить, если через пару дней, когда башибузуков перебьют, появится необходимость в связи? Для репортеров и представителей властей, чтоб оценили масштабы трагедии… Значит, крушить нельзя, а нужно лишь гарантировать Кренне, что со связью не будет проблем.
Что до убежища, то шарить там в задачу Кренны не входило. Он, вероятно, не сунулся бы в бункер, если б не искал сбежавших; а раз искал, то полагалось осмотреть и лишь затем устраивать облавы в джунглях. Все это стало теперь понятным, за исключением того, как Халлоран и Спайдер избежали гибели. Эта загадка подстегивала любопытство Каргина, привыкшего верить собственным глазам: если он видел, как подорвали дот, то значит, так оно и было. А от людей, укрывшихся в нем, должны остаться обгорелые лохмотья. Ни трупов, ни одежды, ничего; лишь частицы костей и запекшейся плоти, смешанные с крошкой и обломками. Если под бетонным куполом рванул “хеллфайер”, тела не опознать, да и тел-то нет – так, соскребешь с камней горстку праха и пересыпешь в наперсток…
Обдумав данную проблему, Каргин решил, что со второго блок-поста есть, вероятно, выход в подземелье. Может, за оружейным шкафом, а может, и не шкаф там вовсе, а врезанная в скалы дверь; открыли и спустились в комфортабельный чертог где-нибудь под озером. Эта догадка казалась вполне логичной и отвечающей реальности: во-первых, Халлоран был жив, а во-вторых, где-то ведь он скрывался в эти дни! Конечно, не в поселке на пепелищах, и не в лесу…
Кроме первых двух соображений напрашивались и Другие. Например, такое:
Если сделан бункер под дворцом, отчего не выстроить резервное убежище? Запас, как известно, спину не ломит… Возможно, это второе подземелье соединялось с основным, или же оба они были единым комплексом – и потому лезть в бункер людям Кренны не полагалось. Но вряд ли они обшарили весь лабиринт. Надо думать, там предусмотрены тайные камеры и переходы – как раз, чтоб отсидеться парочке лже-покойников.
Тут размышления Каргина свернули в иное русло. Ему подумалось, что только он следил за Халлораном и Спайдером, а значит, являлся свидетелем их смерти, зрителем устроенного шоу. Но с какими целями? Он понимал, что можно было разыграть другой спектакль: скажем, Патрик покидает остров – по-тихому, без шума, а вслед за этим начинается резня. Потом десант, отстрел убийц и чей-то обгорелый труп; даже не труп, а будто бы кости Халлорана – для демонстрации всем желающим. Но этот сценарий, видимо, не подходил за недостатком веских доказательств. Гораздо лучше, если Патрика взорвут, сообразуясь с его привычками; ну, а если есть тому свидетель, так это просто клад! А что касается костей и обгоревшей плоти, то их на острове теперь хватало – хоть ведрами таскай.
