— На прошлой неделе я мыл голову, — возразил Дамас.
И снова твердая уверенность Адамберга дрогнула перед простодушным взглядом юноши. Он был так же наивен, как и Мари-Бель, даже больше.
— Чумные блохи и на тебе тоже. Но ты защищен своим алмазом. А значит, тебе они не страшны. А если у тебя не будет этого камня, Дамас?
Дамас сжал руку с перстнем.
— Если ты не виноват, — продолжал Адамберг, — тебе нечего волноваться. Потому что в таком случае блох у тебя нет, понимаешь?
Комиссар замолчал, пытаясь уловить малейшую перемену на лице юноши.
— Дай мне твой перстень, Дамас.
Тот не пошевелился.
— Всего на десять минут, — настаивал Адамберг. — Я тебе его верну, клянусь.
И протянул руку за перстнем:
— Сними перстень, Дамас.
Молодой человек сидел неподвижно, как и все остальные в кабинете. Данглар видел, как его черты исказились. С ним что-то творилось.
— Отдай его мне, — повторил Адамберг, все так же протягивая руку. — Чего ты боишься?
— Я не могу его снять. Я поклялся. Из-за той девушки, которая прыгнула. Это было ее кольцо.
— Я верну его тебе. Снимай.
— Нет, — повторил Дамас и спрятал руку под себя.
Адамберг встал и прошелся по комнате.
— Ты боишься, Дамас. Как только ты снимешь кольцо, блохи бросятся на тебя, и ты умрешь, как другие.
— Нет. Я поклялся.
Прокол, подумал Данглар и расслабил плечи. Хорошая тактика, но, увы, неудачно. Слишком надуманный ход с этим бриллиантом, не пройдет.
— Тогда раздевайся, — приказал Адамберг.
— Чего?
— Снимай свои шмотки, все, что есть. Данглар, принесите сумку.
В дверь просунулась голова человека, Адамбергу незнакомого.
— Мартен, — представился он. — Энтомологическая служба. Вы мне звонили.
— У нас к вам дело, Мартен, подождите минуту. Раздевайся, Дамас.
— Что, при всех?
— А чего стесняться? Выйдите, — обратился он к Ноэлю, Вуазене и Фавру. — Вы его смущаете.
— С какой стати мне раздеваться? — пробурчал Дамас.
— Мне нужна твоя одежда, и я хочу осмотреть твое тело. Так что давай раздевайся, черт тебя дери!
Нахмурившись, Дамас медленно разделся.
— Сложи вещи в сумку, — приказал Адамберг.
Когда Дамас остался нагишом, Адамберг закрыл сумку и позвал Мартена.
— Это срочно. Ищите ваших…
— Nosopsyllus fasciatus.
— Так точно.
— Сегодня вечером?
— Да, поторопитесь.
Адамберг вернулся в комнату, где, опустив голову, стоял Дамас.
Комиссар поднял его руку, потом другую.
— Расставь ноги на тридцать сантиметров.
Адамберг провел рукой по его бедру с одной стороны, потом с другой.
— Все, садись. Сейчас найду тебе полотенце.
Он вернулся из раздевалки с зеленой банной простыней; и Дамас поспешно в нее укутался.
— Тебе не холодно?
Дамас помотал головой.
— На тебе укусы, Дамас, блошиные укусы. Два под правой рукой, один в паху слева и три в паху справа. Тебе нечего бояться, ведь кольцо при тебе.
Дамас не поднимал головы, съежившись в большой простыне.
— Что скажешь?
— Блохи есть в магазине.
— Ты имеешь в виду человеческие блохи?
— Да. В подсобке не очень чисто.
— Это крысиные блохи, и ты это знаешь лучше меня. Еще часок подождем и узнаем. Мартен позвонит. Этот Мартен большой знаток своего дела, знаешь ли. Он крысиную блоху с закрытыми глазами узнает. Можешь пойти поспать, если хочешь. Я принесу тебе одеяло.
Он взял Дамаса за руку и повел в камеру. Юноша был по-прежнему спокоен, но удивленное безразличие исчезло. Его что-то тревожило, он был напряжен.
— Камера новая, — сказал Адамберг, протягивая ему два покрывала. — Белье свежее.
Дамас молча лег, и Адамберг запер решетку. Потом вернулся в кабинет, на душе у него было скверно. Он поймал сеятеля, он знал, что прав, но ему было не по себе. Однако этот тип укокошил пятерых всего за неделю. Адамберг заставил себя вспомнить убитых, снова представил молодую женщину, засунутую под грузовик.
Больше часа прошло в тишине, Данглар не решался произнести ни слова. Вероятность того, что в одежде Дамаса могут оказаться чумные блохи, была крайне невелика. Адамберг рисовал, держа на колене листок, лицо его было напряжено. Было половина второго ночи. В два десять раздался звонок Мартена.
— Обнаружены две Nosopsyllus fasciatus, — коротко доложил он. — Живые.
— Спасибо, Мартен. Это весьма ценные особи. Не дайте красавицам сбежать, а то вместе с ними все дело полетит к чертям.
— Красавцам, — поправил энтомолог. — Это самцы.
— Простите, Мартен. Я не хотел никого обидеть. Отправьте вещи обратно к нам, чтоб обвиняемый смог одеться.
Через пять минут судья, потревоженный от первого сна, дал разрешение на проверку.
— Вы оказались правы, — признался Данглар, устало поднимая грузное тело и потирая опухшие глаза. — Но все держалось на волоске.
— Волосок гораздо прочнее, чем принято думать. Надо просто тянуть осторожно, не выпуская.
— Но Дамас так и не заговорил.
— Заговорит. Теперь он знает, что дело его — табак. Он очень хитер.
— Не может быть.
— Может, Данглар. Он прикидывается дурачком, а поскольку он очень хитер, ему это прекрасно удается.
— Если этот парень знает латынь, я сожру свою рубашку, — пообещал Данглар, уходя.
— Приятного аппетита, капитан.
Данглар выключил компьютер, взял корзинку с котенком, пожелал всем спокойной ночи и вышел. В холле он столкнулся с Адамбергом, который нес из раздевалки раскладушку и белье.
— Черт, — проговорил Данглар, — вы что, собираетесь ночевать здесь?
— А вдруг он заговорит, — пояснил Адамберг.
Ничего не ответив, Данглар пошел своей дорогой. Что тут можно сказать? Он знал, что Адамбергу не хочется возвращаться домой, где все напоминало о недавнем происшествии. Завтра будет легче. Адамберг умел быстро оправиться от удара.
Комиссар разложил раскладушку и кинул сверху белье. В десяти шагах от него был сеятель. Человек, который рисовал четверки, писал наводящие ужас послания, разбрасывал крысиных блох, человек чумы, который душил и мазал углем свои жертвы. Эти угольные пятна, последний аккорд в спектакле, были его огромной промашкой.
Адамберг снял куртку, брюки и положил телефон на стул. «Да позвони же ты, заклинаю!»
Кто-то не переставая давил на кнопку ночного звонка, видно, дело было срочное. Бригадир Эсталер открыл ворота и впустил потного мужчину в костюме, застегнутом второпях, из распахнутой на груди рубашки торчали всклокоченные черные волосы.
— Скорее, старина, — пробормотал мужчина, вбегая в здание уголовного розыска. — Я хочу сделать заявление насчет убийцы, насчет человека чумы.
Эсталер не осмелился беспокоить комиссара и разбудил капитана Данглара.
— Какого черта, Эсталер, — проворчал Данглар из постели, — чего вы мне звоните? Разбудите Адамберга, он спит у себя в кабинете.
— Да, капитан, но если тут ничего важного, боюсь, он задаст мне жару.
— А меня вы, значит, меньше боитесь, Эсталер?
— Да, капитан.
— А зря! За десять недель, что вы работаете с Адамбергом, вы когда-нибудь слышали, чтобы он ругался?
— Нет, капитан.
— Ну, так и лет тридцать еще не услышите. А со мной все наоборот, и вы сейчас в этом убедитесь, бригадир. Будите его, черт бы вас взял! Ему сон не так нужен, как мне.
— Хорошо, капитан.
— Минутку, Эсталер. Чего хочет этот тип?
— Это паникер. Боится, как бы убийца его не убил.
— Мы же договорились больше не слушать паникеров. Их теперь сто тысяч по всему городу. Выгоните его и дайте комиссару поспать.
— Но он утверждает, что у него особый случай, — уточнил Эсталер.
— Каждый трус считает себя важнее других. Иначе бы и паники не было.
— Нет, он говорит, что его покусали блохи.
— Когда? — спросил Данглар, присаживаясь на постели.
— Этой ночью.
— Ладно, Эсталер, будите его. Я тоже еду.
Адамберг сполоснулся холодной водой до пояса, попросил Эсталера принести кофе — накануне им привезли новый кофейный аппарат — и ногой оттолкнул раскладушку в глубь кабинета.
— Ведите его ко мне, бригадир, — сказал он.
— Эсталер, — назвался молодой человек.
Адамберг покачал головой и достал блокнот. Теперь, когда сеятель пойман, у него будет время заняться этой ротой незнакомцев, которые работали здесь. Он записал: «круглое лицо, зеленые глаза, пугливый — Эсталер». Тут же добавил: «энтомолог, блохи, кадык — Мартен».
— Как его имя? — спросил он.
— Кевин Рубо, — ответил бригадир.
— Сколько лет?
— Около тридцати, — предположил Эсталер.
— Говорит, что этой ночью его укусили, так?
— Да, и он боится.
