— Да, и он боится.
— Неплохо.
Эсталер проводил Кевина Рубо в кабинет комиссара, держа в левой руке чашку кофе без сахара. Комиссар пил без сахара. В отличие от Адамберга Эсталер помнил о таких мелочах, ему нравилось о них помнить и показывать, что он о них помнил.
— Я не клал сахар, комиссар, — доложил он, ставя чашку на стол, а Кевина Рубо сажая на стул.
— Спасибо, Эсталер.
Мужчина возбужденно почесал густую растительность на груди, явно чувствуя себя не в своей тарелке. От него пахло потом, а запах пота смешивался с запахом вина.
— Раньше у вас не было блох? — спросил его Адамберг.
— Никогда.
— Вы уверены, что вас укусили сегодня ночью?
— И двух часов не прошло, я от этого и проснулся. И сразу к вам.
— В вашем доме есть четверки на дверях, господин Рубо?
— Есть две. Сторожиха нарисовала у себя на стекле фломастером, и еще у одного типа с шестого этажа.
— Тогда это не он. И блохи не его. Можете спокойно идти домой.
— Вы что, смеетесь? — повысил голос мужчина. — Я требую защиты.
— Сеятель рисует на всех дверях, кроме одной, прежде чем подбросить блох, — отчеканил Адамберг. — Это другие блохи. В последнее время к вам приходил кто-нибудь? Кто-нибудь с животным?
— Да, — ответил Рубо, насупившись. — Два дня назад приятель заходил с собакой.
— Вот вам и ответ. Идите домой, господин Рубо, и ложитесь спать. И мы тоже соснем часок, так будет лучше для всех.
— Нет. Не хочу.
— Если вы так волнуетесь, пригласите службу дезинфекции, — посоветовал Адамберг, — и дело с концом.
— Бесполезно. Убийца выбрал меня, и он меня убьет, с блохами или без. Я требую, чтобы меня защитили.
Адамберг вернулся к столу, прислонился к стене и вгляделся в Кевина Рубо более внимательно. Тридцать лет, вспыльчив, встревожен, в больших, темных выпученных глазах мелькает что-то неуловимое.
— Хорошо, — сказал Адамберг. — Он выбрал вас. В вашем доме нет ни одной четверки, из-за которой стоило бы тревожиться, но вы знаете, что он выбрал именно вас.
— У меня блохи, — проворчал Рубо. — В газете же писали. У всех жертв были блохи.
— А как же собака вашего друга?
— Это не то.
— Почему вы так уверены?
Голос комиссара изменился, Рубо почувствовал это и съежился на стуле.
— В газете писали, — повторил он.
— Нет, Рубо, тут дело в другом.
Было пять минут седьмого, только что прибыл Данглар, и Адамберг пригласил его в кабинет. Капитан молча вошел и сел за компьютер.
— Слушайте, — Рубо снова обрел уверенность, — мне угрожают, какой-то псих пытается меня убить, а на меня же еще наезжают?
— Чем вы занимаетесь? — спросил Адамберг более мягко.
— Работаю в отделе продажи линолеума в большом мебельном магазине, за Восточным вокзалом.
— Вы женаты?
— Развелся два года назад.
— Дети есть?
— Двое.
— Живут с вами?
— С матерью. Я имею право навещать их по выходным.
— Вы ужинаете дома или в ресторане? Готовить умеете?
— Когда как, — немного растерянно ответил Рубо. — Когда суп сварю, когда мясо разморожу. Иногда в кафе хожу. В ресторанах слишком дорого.
— Вы любите музыку?
— Да, — отвечал Рубо, немного сбитый с толку.
— У вас есть музыкальный центр, телевизор?
— Да.
— Футбол смотрите?
— Естественно.
— Болеете?
— В общем, да.
— Игру Нант — Бордо видели?
— Да.
— Неплохо сыграли, верно? — спросил Адамберг, хотя сам этой игры не видел.
— С натяжкой, — поморщился Рубо. — Слишком долго раскачивались, и в результате ничья. Уже в первом тайме можно было поспорить, что этим кончится.
— Вы в перерыве новости слушали?
— Да, — машинально ответил Рубо.
— Тогда вам должно быть известно, — Адамберг подошел и сел напротив, — что вчера сеятель чумы был задержан.
— Так говорили, — взволнованно пробормотал Рубо.
— Тогда что же вас пугает?
— Я не уверен, что это он, — дрожащим голосом выпалил посетитель.
— Вот как? Вы разбираетесь в убийцах?
Рубо закусил нижнюю губу, его пальцы зарылись в шерсти на груди.
— Мне угрожают, а вы надо мной издеваетесь? — повторил он. — Так я и знал! К легавым только сунься, всех собак на тебя повесят, чего от них ждать! Сам бы выкрутился. Хочешь помочь правосудию, и вот на тебе!
— Но вы можете нам помочь, Рубо, и даже очень.
— Ага? Слишком многого ждете, комиссар.
— Не гоношись, Рубо, кишка у тебя тонка.
— Чего?
— Того самого. Но если помогать не хочешь, иди домой, пожалуйста. Домой, Рубо. Если попытаешься сбежать, тебя могут препроводить. Будешь сидеть, ждать смерти.
— С каких это пор легавые мне приказывают?
— С тех пор, как ты начал меня доставать. Но ты свободен, Рубо, давай беги.
Тот не пошевелился.
— Что, боишься? Боишься, как бы тебя не придушили проволокой, как тех пятерых? Ты знаешь, что не сможешь себя защитить. Знаешь, что он настигнет тебя, где бы ты ни был, в Лионе, Ницце или Берлине. Ты — его цель. И ты знаешь почему.
Адамберг открыл ящик стола и разложил перед Рубо фотографии пяти жертв.
— Ты знаешь, что должен присоединиться к ним, не так ли? Ты знаешь их всех, поэтому и боишься.
— Отстаньте от меня. — Рубо отвернулся.
— Тогда уходи. Убирайся.
Две минуты протекли в молчании.
— Ладно, — решился Рубо.
— Ты знаешь их?
— Да и нет.
— Объяснись.
— Скажем так, мы виделись однажды вечером, давно, лет шесть-семь назад. Выпивали вместе.
— Ну да. Вместе выпили, и за это он вас убивает поодиночке.
Мужчина вспотел, запах его пота заполнял комнату.
— Хочешь кофе? — спросил Адамберг.
— Не откажусь.
— Есть будешь?
— Не откажусь.
— Данглар, попросите Эсталера принести.
— И закурить, — добавил Рубо.
— Рассказывай, — повторил Адамберг, пока Рубо приходил в себя за чашкой сладкого кофе с молоком. — Сколько вас было?
— Семеро, — пробормотал Рубо. — Мы встретились в каком-то баре, клянусь.
Адамберг тут же взглянул в его большие черные глаза и увидел, что «клятва» была честной.
— Что вы делали?
— Ничего.
— Рубо, у меня в камере сеятель. Если желаешь, я запру вас вместе, закрою на все глаза, и закончим на этом. Через полчаса ты покойник.
— Скажем так, мы попугали одного парня.
— Зачем?
— Это давно было. Нам заплатили, чтобы он в чем-то там признался, и все. Спер чье-то барахло, и надо было заставить его вернуть. Мы и прижали его, такой был договор.
— Договор?
— Да, нас наняли. Небольшая работенка.
— И где вы его «прижали»?
— В одном спортзале. Нам дали адрес, фамилию парня и название бара, где мы должны были собраться. Раньше мы друг друга не знали.
— Никто из вас?
— Никто. Нас было семеро, и никто друг друга не знал. Он выловил каждого поодиночке. Ловкий мужик.
Рубо пожал плечами.
— Знаете, в таких местах, где можно найти людей, готовых за грош кого угодно прибить. Вот и все дела. Меня, к примеру, подцепили в одной поганой дыре на улице Сен-Дени. Я с этим давно завязал, клянусь. Даю слово, комиссар.
— Кто тебя подцепил?
— Понятия не имею, одна девчонка записку передала. На шикарной дорогой бумаге. Я и поверил.
— От кого была записка?
— Я так и не узнал, кто нас нанял, клянусь. Он слишком умен оказался. Скрывался, чтобы прибавки не попросили.
— Значит, вы собрались всемером и схватили свою жертву.
— Да.
— Когда это было?
— Семнадцатого марта, в четверг.
— Вы затащили его в спортзал. И что потом?
— Черт, я же сказал, — огрызнулся Рубо, покачнувшись на стуле. — Мы его немножко прижали.
— Успешно? Он сказал то, что должен был сказать?
— Да. В конце концов он позвонил и сдал всю информацию.
— О чем шла речь? Деньги? Наркотики?
— Я не понял, клянусь. Патрон, похоже, остался доволен, потому что больше мы о нем не слыхали.
— Он вам хорошо заплатил?
— Ага.
— Значит, вы его немножко прижали? И он все выложил? Может, лучше сказать, вы над ним издевались?
— Просто пригрозили.
— И за это ваша жертва мстит вам через восемь лет?
— Похоже, так.
— За простые угрозы? Ты издеваешься надо мной, Рубо. Отправляйся домой.
— Это правда, — сказал Рубо, цепляясь за стул. — Какого черта нам было над ними издеваться? Они и так струсили, обмочились со страху, когда нас увидали.
— «Они»?
Рубо снова закусил губу.
— Их было много? Поторопись, Рубо, я чувствую, время не терпит.
— Еще была девчонка, — пробормотал Рубо. — Что нам оставалось делать? Когда мы схватили его, с ним была подружка, ну и что? Мы взяли обоих.
— Девушку тоже «прижали»?
