– Я вижу, ты у врача был, – голос Дмитрия оторвал от раздумий. Миша дернулся и прикрыл инструкцию листком.
– С чего ты взял?
Дима подошел к соседнему столу, откатил кресло, присел на него и кивнул в сторону Конева.
– Или это ты так любишь работу?
Михаил не понимал, о чем говорит Сечин. И только когда коллега усмехнулся, Миша понял, что любовь к работе проявляется в чем-то не очень приличном. Он опустил взгляд на ширинку и, резко повернувшись, вкатил свой стул под стол, пряча туловище.
– Ну? А я тебе что говорил? Профессионал!
Миша не слушал друга, он попытался сосредоточиться на собственных чувствах. Особенно на одном из них, которого все еще не было. Он видел собственный стоящий член, но ничего не чувствовал. Радость, смущение и непонимание смешались в нем.
– Ага, я сейчас. – Миша вскочил с места, схватил лоток для бумаг и, прикрыв бугор на штанах, побежал к туалетам.
– Понимаю, – произнес Дима и встал с кресла. – Не доктор, а волшебник.
Миша ворвался в пахнущий хлоркой туалет и, увидев открытую дверь, ввалился в кабинку. Осторожно убрал лоток – он боялся спугнуть удачу, мать ее. Он все еще не чувствовал собственного члена, но тот стоял. Конечно, глупо даже представлять, что к нему в штаны вполз чей-то чужой член, но Мишка вдруг захотел проверить каждый сантиметр этого чуда.
Он расстегнул ширинку, и оттуда, словно пружина, выскочил пенис, и, судя по родинке у головки, – тот самый, родной, принадлежащий исключительно Коневу. На всякий случай Миша сжал его, но ничего не почувствовал. Точнее, чувствительность была односторонней – нервные окончания ладони передавали в мозг сигнал, что она сжимает чей-то упругий пульсирующий прибор. Ну а член ничего не передавал, он потерял связь с мозгом.
Конев, прикрываясь лотком, добрался до кабинета, сменил лоток сумкой и пошел к выходу.
– Миша, все нормально?
Дима стоял у кулера со стаканом в руках.
– Мне нужно отойти, – пробурчал Михаил и пошел к лифтам.
– Понимаю, – кивнул Дмитрий. – Людке привет! – опомнившись, крикнул Сечин и усмехнулся. – Волшебство, не иначе.
В приемной снова было пусто. Миша, кажется, был единственным пациентом доктора. Единственным импотентом в городе. Правда, уже бывшим импотентом. Он подошел к двери кабинета. Протянул руку и замер, прислушиваясь. По ту сторону двери – ни звука.
– За добавкой? – сказал кто-то за спиной. Миша развернулся, позабыв прикрыться.
– О! Хорошо выглядите, – улыбнулся Петр Яковлевич. Девушка рядом с ним хохотнула и застенчиво отвернулась.
Миша понял, что их так позабавило, и прижал к бугру на штанах сумку.
– Орудия готовы к бою, – проговорил Петр Яковлевич и шагнул к Михаилу. – К вам уже опасно подходить. Чувствуешь, Светочка? – обратился он к своей помощнице. – Какая харизма.
Света хохотнула и зашла за ресепшен. Мише показалось, что девушка слегка похудела, но ему было не до нее.
– Надеюсь, содержимое вашей сумки застраховано. А то мало ли.
Мишу начал раздражать этот шутник, и он с удовольствием бы покинул его балаган, но только этот клоун мог прояснить ситуацию.
– Мне нужно вам кое-что показать.
– А мы еще не все видели? Вы ходячая интрига просто. Ну, входите. – Петр Яковлевич толкнул дверь и пропустил вперед Конева.
– Это нормально, – пощупав все еще стоящий половой орган, произнес доктор. – Вполне здоровая эрекция.
– Он стоит уже около часа…
– Поздравляю, – сухо отрезал Петр.
– Не с чем. Я ни хрена его не чувствую.
– Это и есть начало. Начало райской жизни.
Впервые с их встречи доктор был серьезен.
– А что мне делать сейчас? – Миша смутился и показал на разбухшую ширинку.
– Пойди и трахни кого-нибудь.
Конев не стал спорить, встал и пошел.
– Удачной охоты, Маугли, – уже у двери услышал Миша голос доктора. Балаганное настроение вернулось в кабинет.
Он был слишком разозлен выходкой Люды. Но встреча с малознакомой шлюхой его не прельщала. Миша достал телефон и вспомнил о девушке, которая более чем знакома и ни одна ее выходка не злила его. К тому же у него перед ней должок.
– Марина? Мне кажется, мы не договорили в прошлый раз, – проговорил Миша и отстранился от трубки, чтобы перевести дыхание.
– Да, разговор тогда слегка зашел в тупик.
Задорный тон предполагал продолжение беседы.
– Так, может, возобновим? Скажем, сегодня… – Он замялся. Вспомнил стишок доктора-юмориста.
Не беспокой напрасно девок,
Не затевай зазря пустого…
Не назначай им встреч на девять,
Коль у тебя на полшестого!
Посмотрел на бугор в промежности, ставший, казалось, еще больше, и решился:
– Давайте сегодня вечером. Часов в девять, например.
Она согласилась. Мишка сделает все, чтобы она не пожалела о своем решении. Все! Даже если так ничего и не почувствует.
До девяти вечера член так и не упал. Миша начал беспокоиться, что паскудник подведет его в самый неподходящий момент. Хоть разворачивайся и уходи. Он надел просторные брюки и рубаху навыпуск. По дороге купил все, что полагалось для «разговора». Без пяти девять он вошел в подъезд Марины (из отдела аналитики). Перед дверью выпил еще две пилюли и вдавил кнопку звонка.
Миша был на высоте. Впервые, когда почувствовал влагу и тепло щели аналитика, он едва не закричал. К черту! Он почти закричал – его перебила Марина. Она завизжала, будто режут ее. Впервые за тридцать шесть лет жизни он слышал женский крик из-под себя, а не с экрана телевизора или из-за двери балаганного доктора.
Они заканчивали одновременно, лежали молча пару минут, а потом предавались страсти с новой силой. Миша мял бока Марине в прямом смысле. Он хватал девушку за грудь и за ягодицы, оставляя красные следы, которые завтра будут синяками. Она позволяла. Кричала и позволяла делать с собой все, что ему заблагорассудится. Конев был неутомим. Он готов был еще и еще. Марина сдалась первой.
– Давай спать, – промурлыкала девушка. – Завтра на работу.
Миша хотел бы остаться, но не мог. Член стоял как штык даже после девяти семяизвержений. Если Марина увидит активность прибора спящего хозяина – заподозрит неладное. А это ему ни к чему.
– Я домой пойду.
Это разочаровало Марину. Но, увидев его красный влажный член, расплылась в улыбке.
– Ты хочешь еще разок? Десятый?
– Да хоть двадцатый, – проговорил Миша и навалился на Марину. Ткнулся во внутреннюю сторону бедра, потом во влажные губы влагалища, член скользнул и ушел в сторону. Марина, теряя терпение, схватила его за пенис и направила к изнемогающей от желания щели. Миша тут же задвигал бедрами, хватая девушку за грудь.
Марина снова кричала. Миша боялся, что кто-нибудь вызовет полицию, но, к сожалению, не знал, как тут убавить громкость, продолжив при этом половой акт. К черту! Он был на седьмом небе от счастья. Его прибор работал как швейцарские часы, а мозг получал нужную информацию. Миша кончил на пару секунд позже Марины.
Михаил настолько привык к стоящему «дружку», что, вынув из Марины вялый отросток, испугался. Успокоил себя, что закончилось действие лекарства, но на все уговоры разомлевшего аналитика остаться ответил отказом.
Член встал снова, когда он открывал дверь собственной квартиры. На радость или на беду, он еще не знал. Но утром все-таки решил зайти к врачу.
До утра он так и не уснул. Его мучила одна тревожная мысль. Выйдя от Марины, он не выпил больше ни одной пилюли – член встал сам. Словно солдат в строй после отдыха на привале.
Врач Петр Яковлевич не был так весел, да и Светочка сегодня не кричала, а занималась своими непосредственными делами за ресепшеном. Вид у нее был болезненный и не располагающий к занятиям сексом, тем не менее Миша вдруг захотел ее.
– Что вас привело ко мне на сей раз? – спросил доктор и зевнул, не прикрыв рот рукой.
Бескультурщина, подумал Миша и подсел к столу. А сам-то ты кто? Носишься по городу с торчком в штанах.
– Я вас слушаю, – напомнил о себе Петр Яковлевич.
Конев собирался рассказать о десяти разах за ночь, о падении, а затем подъеме прибора, но вдруг почувствовал ужасную резь. Головку жгло, будто ее сунули в раскаленный песок, а в мочеиспускательный канал вкрутили обмазанный перцем шуруп.
– Ну?
– У меня там жжет, – выдохнул Миша и скривился.
– Поздравляю. Вы перешли на новый уровень.
Миша уставился на него, раскрыв рот. Не этого он ждал. Пройдемте за ширмочку или что-то типа – вы ж его стерли за ночь. А может, так и есть?
– Послушайте, у меня горит член, будто я его всю ночь в рагу из перца чили макал.
– А на самом деле? – задал вопрос Петр, всем своим видом показывая, что его это совсем не интересует.
